Холодное солнце - Анита Шивакумаран

могу прочесывать Гоа в поисках белого человека в туристический сезон.

– Позвоню еще раз секретарше.

По настоянию Пателя менеджер позвонил ночному портье, который регистрировал Голдблума. Тот сообщил, что проводил министра до такси и слышал, как он сказал водителю довезти его до ближайшего пятизвездочного отеля.

Сколько пятизвездочных отелей было в окрестностях Конкана? Менеджеры посовещались и сошлись на шести.

Патель попросил номера отелей. Пятая попытка увенчалась успехом. К десяти часам он приехал в Тадж-Малабар.

– Сейчас его нет, – сказал портье, взглянув на шкаф с ключами. Он был на одно лицо с менеджером в Конкане.

– Где он, по-вашему, может быть?

– Не могу сказать.

Патель показал значок.

– Это срочно.

– Увы, я не знаю.

Сержант лихорадочно соображал. Вокруг собралась небольшая толпа. Шепотом из уст в уста передавались слова «Скотленд-Ярд». Кто-то сказал:

– Ганпати. Я видел, как фиранг[43] говорил с Ганпати.

Патель огляделся. Как и в любой другой гостинице, в фойе стояла бронзовая статуя Ганеши – также именуемого Ганпати, – окруженная жасминами. Тучный холостяк, под стать мистеру Голдблуму.

Но затем ему представили Ганпати, консьержа гостиницы.

– Этот человек, – сказал он, – хотел насладиться видами.

На последнем слове консьерж причмокнул, так что фраза обретала совершенно иное значение.

– Отвезите меня туда, – сказал Патель.

* * *

Сержант облокотился о спинку переднего сиденья и, глядя между головами водителя и консьержа, наблюдал за темной, плохо освещенной дорогой. Такси мчалось прочь от береговой линии, в глубь суши по разбитым дорогам. Температура была на несколько градусов выше, чем в Бангалоре. В повидавшей виды машине не было кондиционера. Настоящая Индия, подумал Патель. Чем дальше они уезжали от туристической части Гоа, тем хуже становилась дорога.

Город с его беспокойными обитателями затихал где-то позади. Когда перевалило за полночь, машина сбавила ход, прокатила мимо низких, убогих лачуг, едва различимых в темноте, и остановилась у единственного двухэтажного строения на этой улице. Патель вышел из машины. Внутри здания приглушенно играла западная музыка. Из окон сквозь ставни и плотные шторы пробивался тусклый синий свет. Небольшая вывеска в обрамлении красных лампочек, частью перегоревших: «Клуб Джамини».

– Платить? – спросил таксист.

– Подожди здесь.

– Я возвращаюсь, – заявил консьерж.

Патель полез за бумажником, но потом передумал.

– Ждите меня здесь. Заплачу, когда вернусь.

– Нет-нет, – запротестовал Ганпати. – Я возвращаюсь.

– Сначала платить, потом я ждать, – сказал таксист.

– Вы ждете здесь, – сказал Патель. – А после я заплачу. Когда отвезете меня обратно в отель.

– Не понимаю, – таксист закопошился на сиденье, словно и сам вознамерился выйти. – Платить.

Ганпати что-то быстро проговорил. Патель услышал слова «Скотленд-Ярд» и «полиция». Таксист нахмурился и что-то сказал. Судя по тону, он выражал недовольство, хотя Патель не понимал ни слова. Не задумываясь о последствиях, он протянул руку в окно и выдернул ключ из замка зажигания. Потряс ими перед носом у таксиста.

– Постучите, если не вернусь через полчаса. – И, не обращая внимания на возмущенные тирады, направился к бару.

Ему открыл парень в тесной футболке и облегающих джинсах. Он пригладил едва намечающиеся усы, и Пателю бросился в глаза широкий браслет. Волнистые волосы, серебряная цепочка на шее – он словно вобрал в себя все атрибуты героя-романтика из болливудского кино восьмидесятых. Мужского пола в борделе могли быть либо клиенты, либо сутенеры, но клиенты обычно не прислонялись к стене с вопросом: «Чем могу помочь?»

– Мистер Голдблум, – сказал Патель.

– Кто?

– Британец. Толстый. Белый. Где его искать?

Сутенер пожал плечами и кивнул на лестницу в полумраке. Помогать он явно не собирался. Патель понял так, что ему придется блуждать по комнатам и разыскивать Голдблума самостоятельно.

Он двинулся по коридору, увешанному занавесками, пропитанному сыростью и благовониями. Из колонок разносился голос Бритни Спирс: «Oops!.. I Did It Again». Тонкие льняные циновки, кругом чисто, но довольно затасканно. Вероятно, здесь это представлялось заведением высшего класса. Дверей не наблюдалось, проемы были просто завешены шторами. Отбросив брезгливость, Патель принялся заглядывать за портьеры. Юные девушки с потухшими глазами и тучные, с обвисшей грудью мужчины среднего возраста. Мужчины по большей части смуглые. Попался даже один чернокожий. Но белых среди них не оказалось. Патель вернулся в холл. Сутенер куда-то пропал.

Лестница вела на второй этаж и в подвал. Патель поднялся на второй этаж и обнаружил там конторку, за которой сидела женщина, смотрела в учетную книгу и что-то подсчитывала на пальцах.

Она подняла голову.

– Хотите хорошую девушку?

Затем взяла книгу в кожаном переплете и открыла перед Пателем. В свете настольной лампы его взору предстали фотографии полуобнаженных женщин. Он словно оказался у лавки мясника на фермерском рынке, не в состоянии выбрать из красно-розового многообразия свежей плоти. Патель закрыл альбом и отодвинул подальше.

– Я разыскиваю белого человека. – Он кивнул на одну из завешенных кабинок. Доносящиеся оттуда звуки терялись на фоне музыки. – Полиция, – добавил он.

– Полиция нам друг, – сказала женщина. – Хозяин – полицейский.

Это объясняло поведение сутенера. Он распознал в Пателе полицейского, то есть причастного к бизнесу. Этим объяснялось также то, почему мадам так любезничала с ним.

– Ага. – Патель кивнул с важным видом. Он не собирался открещиваться от дружбы с хозяевами.

– Ждите, – сказала мадам. – Не мешать.

Черта с два он будет ждать, пока Голдблум порет шлюху.

– Приведите его, – сказал он, – сейчас же.

– Минутку. – Мадам театрально вздохнула и скрылась в коридоре.

Бритни допела свою песню, и музыка смолкла. Воздух наполнился безобразными стонами совокупляющихся людей. Шлюхи имитировали возбуждение. Клиенты брали сполна за свои деньги. Неудивительно, что музыка играла так громко и свет был таким тусклым, вопреки индийской привычке к слепящим неоновым лампам. Без музыки звуки монотонного мазохистического сношения были бы слышны и за стенами борделя. Наконец-то включилась очередная песня, «You Drive Me Crazy», милосердно приглушив агонизирующий хор совокуплений.

Мадам вернулась в сопровождении громадных размеров мужчины.

– Ты кто? – спросил тот, глядя исподлобья.

Патель показал удостоверение.

Это явно произвело впечатление. Громила осклабился, враждебности во взгляде как не бывало.

– Скотленд-Ярд, – проговорил он, словно пробуя на вкус экзотическое слово. – Очень хорошо, – он кивнул на карточку. – Ваш министр – постоянный клиент, хороший человек.

– Идите, – сказала мадам. – Нижний этаж.

– Проводите меня, – сказал Патель. Он не горел желанием снова заглядывать за каждую шторку.

Женщина неохотно повиновалась. Они вместе спустились на цокольный этаж. Патель остался ждать у «номера-люкс», где «обслуживали» Голдблума, в то время как мадам с достоинством шагнула за портьеру и заговорила на своем скорострельном наречии с девушкой внутри. В ответ донесся тонкий девичий голос. Боже правый, подумал Патель, сколько же ей лет? Мадам резко прервала разговор и с угодливой миной