Особое мнение - Филип Киндред Дик

из наушников голос диспетчера связи, – вас срочно вызывают из Департамента учета населения.

– Соединяйте! – распорядился Паттерсон.

Не прошло и секунды, как в ушах его зазвучал металлический голос чиновницы из Департамента учета:

– Доктор Паттерсон, информация по вашему запросу подготовлена.

– И что же вам удалось отыскать? – осведомился Паттерсон, хотя ответ знал заранее.

– Результаты проверены дважды. Ошибка исключена. Человека, соответствующего вашему описанию, не существует. Ни на данный момент, ни в архивах за прошлые годы человек по имени Дэвид Л. Унгер с предоставленными вами идентификационными характеристиками не значится. Эхоэнцефалограмма, отпечатки зубов и отпечатки пальцев не зафиксированы ни в одной из наших учетных карточек. Если угодно, мы…

– Не нужно. Ответ на вопрос я получил. Продолжать поиски ни к чему, – оборвал чиновницу Паттерсон и отключил гарнитуру.

– Ничего не пойму, – пожаловался Ганнет, слушавший разговор в полном недоумении. – Объясните, Паттерсон!

Но Паттерсон, словно не слыша его, присел на корточки, поворошил пальцем хлопья пепла у ног и снова включил гарнитуру.

– Бригаду ко мне, живо, – негромко распорядился он. – Все это доставить наверх, в лабораторию, а я…

Вздохнув, он неторопливо выпрямился во весь рост.

– А я тем временем разыщу В-Стивенса. Если сумею.

– В-Стивенс наверняка уже летит на Венеру, – с горечью заметила Эвелин Каттер. – Ладно, чего уж теперь… Что сделано, того не воротишь.

– Да. Нам предстоит война, – согласился Ганнет.

Несколько оправившись от пережитого потрясения, он вспомнил об окружающих, взял себя в руки, пригладил пышную седую челку, одернул пиджак и вновь – пусть хоть отчасти – принял прежний, соответствующий положению внушительный вид.

– Что ж, – продолжал он, – если так, встретим ее с подобающим мужеством. Какой смысл в стараниях предотвратить неизбежное?

Паттерсон отодвинулся в сторону, уступая дорогу бригаде роботов-санитаров. Приблизившись к обугленным останкам, роботы принялись с осторожностью, тщательно собирать их в кучку.

– Проведите полный анализ, – велел Паттерсон лаборанту, командовавшему бригадой. – Вплоть до клеточного уровня. Особое внимание – нервной системе. О результатах доложите немедля, как только закончите.

Анализ занял всего-то около часа.

– Смотрите сами, – сказал лаборант. – Вот, возьмите, пощупайте. Даже на ощупь чувствуется: дело нечисто.

Паттерсон принял образчик иссушенной, хрусткой органики. Больше всего похожий на закопченную кожу какой-то морской твари, лоскут ткани распался на части, рассыпался в прах, стоило только положить его на стол среди лабораторного оборудования.

– Да, вижу. Вижу, – неторопливо протянул Паттерсон.

– В общем и целом сработано превосходно. Одна беда – неустойчиво. Еще пара дней, и конец. На большее не хватило бы. Разлагается быстро: солнце, воздух, все остальное – а никаких механизмов репарации не предусмотрено. Наши клетки постоянно делятся, обновляются, очищаются. Эта же штуковина попросту синтезирована и приведена в действие… причем кем-то, на голову опережающим нас в технологиях биосинтеза. Не работа – шедевр!

– Шедевр, спору нет, – согласился Паттерсон, подняв со стола еще один образчик тканей Дэвида Унгера и задумчиво растерев его в мелкую пыль. – Одурачили нас знатно.

– Но вы-то обман раскусили, не так ли?

– Не сразу.

– Как видите, систему мы реконструировали, собрав фрагменты в единое целое. Кое-чего, разумеется, недостает, но в общих чертах… Эх, пообщаться бы с изготовителем! Заметьте, это ведь не робот, не электромеханика. Тут все гораздо тоньше, сложнее.

Паттерсон отыскал взглядом лицо андроида, собранное из хлопьев пепла. Сморщенная, почерневшая, тонкая, точно бумага, кожа; единственный глаз, тускло, слепо таращащийся в никуда… Да, в Департаменте учета населения нисколько не ошибались. Человека по имени Дэвид Унгер на свете не существовало – ни на Земле, ни где-либо еще. Тот, кого все полагали Дэвидом Унгером, оказался рукотворным андроидом. Биосинтетом.

– Да, облапошили всех нас мастерски, – признал Паттерсон. – Кто, кроме нас двоих, еще в курсе?

– Никто, – заверил его лаборант, кивнув в сторону бригады роботов-санитаров. – Людей в этом подразделении, кроме меня, не имеется.

– Не могли бы вы в таком случае сохранить результаты в секрете?

– Разумеется. Вы – начальство, вам виднее.

– Благодарю вас. Однако, если угодно, благодаря этим сведениям вы можете сменить начальство хоть сию же минуту.

– На Ганнета? – Лаборант рассмеялся. – Нет уж, к нему мне как-то не хочется.

– Но ведь он положит вам весьма приличное жалованье.

– Это верно, – признал лаборант, – только потом я и глазом моргнуть не успею, как окажусь на передовой. Нет, нет, в клинике мне нравится гораздо больше.

Паттерсон шагнул к двери.

– Будет кто интересоваться, скажите, что останков для анализа не хватило. Ликвидировать все это сможете?

– Смогу… хоть и жалко – сил нет! – вздохнул лаборант, с любопытством оглянувшись на Паттерсона. – Простите, а вы не догадываетесь, кто мог такое соорудить? С удовольствием пожал бы ему руку!

– Мне сейчас не до этого, – уклончиво ответил Паттерсон. – В-Стивенса нужно найти. Найти непременно и как можно скорее.

Открыв глаза, Ле Марр заморгал, сощурился в неярком свете заходящего солнца, выпрямился – и изрядно приложился затылком о приборную доску. Казалось, голова взорвалась от нестерпимой боли, темным вихрем затмившей солнечный свет, но вскоре боль унялась, и Ле Марр, с осторожностью подняв голову, огляделся вокруг.

Машину вместе с ним кто-то оставил в дальнем углу неопрятной общественной автостоянки. Стрелки часов приближались к пяти тридцати. По узкой улочке, примыкавшей к стоянке, непрерывным шумным потоком мчались автомобили. Подняв руку, Ле Марр с опаской ощупал голову над ухом. Под волосами обнаружилось совершенно бесчувственное, точно окоченевшее пятнышко, участок кожи с серебряный доллар величиной. Мало этого, от пятнышка явственно веяло холодом – жуткой, запредельной стужей открытого космоса.

Не успел он окончательно прийти в себя, собраться с мыслями и вспомнить, при каких обстоятельствах лишился чувств, с улицы на стоянку свернул доктор В-Стивенс.

Бежал В-Стивенс упруго, ловко огибая стоявшие по соседству автомобили, настороженно озираясь по сторонам, прижимая к груди портфель, а другой руки не вынимая из кармана пиджака. В его внешности чувствовалось нечто странное, непривычное, только туман в голове мешал сообразить, что с ним не так. Но вот В-Стивенс приблизился к машине вплотную, и тут Ле Марр не только понял, в чем дело, – вспомнил все разом. Поспешно привалившись к дверце, он замер, обмяк, затаил дух, однако невольно вздрогнул, услышав щелчок замка: В-Стивенс, рывком распахнув дверцу, уселся за руль.

Кожа В-Стивенса начисто утратила обычный зеленый цвет.

Венерианин захлопнул дверцу, воткнул ключ в замок зажигания и запустил двигатель. Закурив, он осмотрел ладони в плотных перчатках, покосился в сторону Ле Марра, вырулил со стоянки и влился в изрядно уплотнившийся к вечеру поток машин. Какое-то время он вел одной рукой, а другую держал в кармане, но затем, набрав скорость, вынул из кармана криомет, взвесил его на ладони и бросил рядом с собой на сиденье.

Ле Марр тут же метнулся к