Курьер - Андрей Силенгинский

Он негромко, но очень заразительно засмеялся, и я против воли растянул губы в дурацкой ухмылке. Проклятая ослабленность организма!

— Вербовать будете? — напрямик спросил я.

— Ни боже мой! — решительно ответил Александр Константинович, чем, признаюсь, меня слегка удивил.

— Вы не обижайтесь. Вадим Николаевич, — продолжил он со вздохом, — но вы себя немного переоцениваете. Бесспорно, вы очень хороший курьер, но на комитет работает много очень хороших курьеров. Причем некоторые даже сами того не зная... Если вы вдруг захотите присоединиться к нам, дайте мне знать, я попробую сказать за вас словечко. Кстати, его вес я вас также попрошу не переоценивать.

— Тогда что вам от меня надо? — сказал я. не заботясь о довольно грубой форме своего вопроса. Александр Константинович чуть склонил голову набок.

— Беседа, Вадим Николаевич. Всего лишь беседа, сейчас и. быть может, еще раз-другой в будущем. Это интересно мне лично и, возможно, будет полезно комитету.

— А мне? — поинтересовался я, усмехнувшись.

— Ах да! — комконовец поднял руки и закатил глаза, словно обращаясь к кому-то сверху. — Классическое «что я с этого буду иметь?»! В таком случае приступим к торгу. Как мне с вами рассчитываться — деньгами, почетной грамотой, правительственной наградой?

— Не думаю, — я покачал головой. — Как насчет информации?

Увы, я сразу понял, что именно этих слов Александр Константинович от меня и ждал. Растерянным или расстроенным он точно не выглядел.

— Одобряю ваш выбор, Вадим Николаевич. Советую всегда выбирать информацию... если, конечно, это возможно.

Даже ирония в его словах была мягкой и совсем не колючей. Это только добавило мне настороженности.

— И какая информация у вас для меня есть? — спросил я.

Александр Константинович широким жестом повел рукой.

— А чего вам хочется. Вадим Николаевич? Вы спрашивайте, а я буду отвечать.

— Откровенно?

— Ну разумеется! — комконовец всем своим видом изобразил обиду. Похоже изобразил.

Я поднялся повыше и принял сидячее положение — сил для этого у меня уже хватило.

— Позвольте мне усомниться в вашей откровенности. Александр Константинович. В отличие от вас я не обладаю техникой распознавания лжи. так что обмануть меня будет несложно.

— А зачем? Зачем мне вас обманывать? Посмотрите на это с моей стороны, прошу вас. Есть вопросы, ответов на которые я просто не знаю. И тут ко мне не может быть с вашей стороны никаких претензий, правда? Безусловно, есть и такие вопросы, ответить на которые я не могу по иной причине... Но дело в том, что вы не сможете придумать нужных вопросов, Вадим Николаевич. Так что опасаться мне нечего. Что же до остального — почему бы не удовлетворить ваше любопытство? Тем более, я всегда смогу сказать «стоп», посчитав, что свою плату вы уже получили.

И он мне улыбнулся. Так тепло и искренне, что захотелось запустить в него подушкой. Но, несмотря на обидные слова про мою неспособность задать правильные вопросы, шанс получить хоть какие-то ответы был слишком заманчив, чтобы делать тут сцену.

— Хорошо. — бодро сказал я. — Поиграем в эту интересную игру. Расскажите мне для начала о том критерии, что отличает мага от остальных людей. И от курьеров, если уж на то пошло.

Александр Константинович поерзал на стуле, устраиваясь поудобней.

— Ничего себе у вас «для начала», Вадим Николаевич! Вы словно решили поставить под сомнение мой тезис о нужных вопросах. Но я вас удивлю — отвечу... Вопрос на грани, конечно, но, по моим стойким ощущениям, в ближайшее время эта тайна перестанет быть таковой. Да и вы сами, полагаю, скоро смогли бы дойти до ответа. Да, не делайте таких недоверчивых глаз, Роберт Яковлевич не смог за два года, и еще за два года не смог бы, наверное, а вам и нескольких дней могло хватить.

— Почему?

— Сейчас сами все поймете, — Александр Константинович сделал губы бантиком, собираясь с мыслями.

— Итак, что такое маг... Правильней сказать, каково то свойство, тот, как вы выразились критерий, что отличает мага от остальных. Если избежать научных и наукообразных терминов, то это высокая степень упорядоченности и организованности мышления. Основательность. Приземленность, если хотите, но без всякого негативного подтекста. Так называемый здравый смысл, поставленный во главу угла. Чем сильнее проявлены эти качества, тем больше у человека магических способностей, тем ближе он к условному «абсолютному магу», коего в природе, насколько мне известно, не существует. Абсолютный маг может считаться началом шкалы. При удалении он него способности мага тают и довольно скоро полностью сходят на нет. Поэтому магов так немного.

Я потратил несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Не полностью, конечно, все это мне еще переваривать и переваривать, но пока нужно было хоть как-то уложить в голове. Хотя эмоций вроде «вот это да!» или «не может быть!» я не испытывал.

— Но шкала ведь на этом не заканчивается, я правильно понимаю?

— Вы все понимаете абсолютно правильно, Вадим Николаевич, — комконовец одобрительно кивнул. — На эту шкалу так или иначе укладываются все люди.

— И кто на противоположном конце?

— Гении и безумцы, — Александр Константинович рассмеялся. — Различия между ними лежат уже в совершенно другой плоскости. Вообще, интеллект человека коррелирует с индексом по этой шкале весьма слабо. Но я отвлекся. Людей, чьи характеристики ближе к правой части спектра, мне описывать сложнее, ибо я к ним не отношусь. Если образ мысли людей из левой части можно сравнить с кристаллической решеткой, то у «правосторонних» это скорее активный газ. Маги строят цепочки умозаключений, аккуратно нанизывая звено на звено, у их антиподов с этим возникают проблемы. Зато они порой непостижимым образом способны в общих чертах представить, как будет выглядеть цепочка через несколько еще не нацепленных звеньев. Их мышление скорее интуитивное. Им чужд догматизм. Они легко приспосабливаются к изменившейся обстановке и легко принимают новые правила игры. Знаете. Вадим Николаевич, если завтра над миром взойдет фиолетовое треугольное солнце, я. наверное, тронусь умом. Мой рассудок не сможет с подобным примириться. А вы через недельку-другую перестанете обращать внимание на эту забавную мелочь. А еще через месяц убедите себя, что так оно всегда и было.

Для разнообразия мы посмеялись с ним на пару. Может это покажется странным, но я испытывал некоторое разочарование. Вот узнал я тайну, над которой болел головой несколько последних дней. И что? Как-то все обыденно и просто. Чем больше я над этим думал, тем сильнее крепло во мне убеждение, что я и сам если не догадывался, то. по крайней мере, подозревал нечто подобное.

Что же касается примера про треугольное солнце... Александр Константинович, умышленно или нет, описывал модель Тоннеля. Там и не такое бывает. И курьеру к миру Тоннеля нужно не просто привыкнуть, надо вжиться, поверить в него, пропустить сквозь себя. Если не сможешь, нечего тебе там делать. Вот Александр Константинович не сможет. Яков Вениаминович тоже, Роберт... Они, со своим здравым смыслом будут стараться мерить Тоннель привычными мерками, применить человеческую логику к этому нечеловеческому миру. И умрут. А я... я, выходит, близок к гению или безумцу. Хочется верить, что к гению ближе.

— С другой стороны шкалы, получается, идеальный курьер? — спросил я.

Но комконовец покачал головой.

— Не совсем. Во-первых, идеальный курьер — понятие столь же условное, как и абсолютный маг. Во- вторых, индекс показывает скорее потенциал человека при его работе курьером. На его способности проходить Тоннель влияют еще несколько факторов. Не все из которых нам понятны на данном этапе. Я могу навскидку сказать, что ваш показатель едва ли будет запредельным. Высоким — да, но все же есть куда более слабые курьеры с индексом повыше вашего.

— Вы, выходит, и численно этот индекс измерять научились?

— Стараемся, Вадим Николаевич, — Александр Константинович скромно улыбнулся.

— А искусственно повышать или понижать?

Приятно было посмотреть, как улыбка медленно сползала с лица комконовца. Молчал он достаточно долго, затем с шумом выдохнул.

— Ну, знаете, Вадим Николаевич... я недооценил вашу способность находить нужные вопросы. Вы ставите меня в трудное положение. Я вам обещал не врать, правду сказать не могу, а молчание будет достаточно красноречивым ответом. Давайте все же не будем развивать эту тему, хорошо?

Я кивнул. Хорошо, конечно хорошо... Развить я и сам могу. Едва ли у взрослого человека можно ощутимо изменить такие глубинные характеристики. Другое дело дети. Очень пластичный материал. Перед моим мысленным взором живо замелькали картинки — детский сад, где выращивают магов. И другой, где на конвейер поставлен выпуск хороших курьеров. Страшненькие картинки...