Полное собрание стихотворений - Афанасий Фет

1844

В альбом

Я вас рассматривал украдкой,Хотел постигнуть — но, увы!Непостижимою загадкойПередо мной мелькали вы.

Но вы, быть может, слишком правы,Не обнажая предо мной, —Больны ль вы просто, иль лукавы,Иль избалованы судьбой.

К чему? Когда на блеск пурпурныйЗари вечерней я смотрю,К чему мне знать, что дождик бурныйЗальет вечернюю зарю?

Тот блеск — цена ли он лишенья —Он нежно свят — чем он ни будь,Он дохновение твореньяНа человеческую грудь.

1844

«Я говорил при расставаньи…»

Я говорил при расставаньи:«В далеком и чужом краюЯ сохраню в воспоминаньиСвятую молодость твою».

Я отгадал душой небрежнойМою судьбу — и предо мнойТвой образ юный, образ нежный,С своей младенческой красой.

И не забыть мне лип старинныхВ саду приветливом твоем,Твоих ресниц, и взоров длинных,И глаз, играющих огнем.

Август 1844

Песнь пажа

(Из времен рыцарства)

Говорят, мой голос звонок,Говорят, мой волос тонок, —Что красавец я;Говорят, я злой ребенок, —Бог им в том судья!

Мне сулят во всём удачу,Судят, рядят наудачу, —Кто их разберет!А не знают, как я плачуНочи напролет.

«Он дитя» — меня балуют,«Он дитя» — меня целуют.Боже мой! ОнеИ не знают, что волнуют,Мучат всё во мне.

Целовал бы, да не смею,Прошептал бы, да робею,Этим всё гублю…А давно сказать умею:«Я люблю! люблю!»

1845

«Вижу, снова небо тмится…»

Вижу, снова небо тмится,Немощь крадется по мне,И душе моей не снитсяНичего по старине.

Как пятно, темно и хладно,Не поя огня в крови,Смотрит грустно, беспощадноНа меня звезда любви.

И не знаю, расцвету лиДля порывов юных дней,Иль навек в груди уснулиСилы гордые страстей?

И чего змея раздораЖдет от сердца моего:Униженья, иль отпора,Или просто ничего?..

1845

«Я вдаль иду моей дорогой…»

Я вдаль иду моей дорогойИ уведу с собою вдальС моей сердечною тревогойМою сердечную печаль.

Она-то доброй проводницейСо мною об руку идетИ перелетной, вольной птицейМне песни новые поет.

Ведет ли путь мой горной цепьюПод ризой близких облаков,Иль в дальний край широкой степью,Иль под гостеприимный кров, —

Покорна сердца своеволью,Везде, бродячая, вольна,И запоет за хлебом-солью,Как на степи, со мной она.

Спасибо ж тем, под чьим приютомМне было радостней, теплей,Где время пил я по минутамИз урны жизненной моей,

Где новой силой, новым жаромОпять затрепетала грудь,Где музе-страннице с гусляромНетруден показался путь.

Апрель 1845

«При свете лампады над черным сукном…»

При свете лампады над черным сукномМонах седовласый сидитИ рукопись держит в иссохших рукахИ в рукопись молча глядит.

И красное пламя, вставая, дрожитНа умном лице старика;Старик неподвижен, — и только поройЛисты отгибает рука.

И верит он барда певучим словам,Хоть дней тех давно не видать:Они перед ним, в его келье немой, —Про них ему сладко читать…

И сладко и горько!.. Ведь жили ж ониИ верили тайной звезде…И взор на распятье… И тихо слезаБежит по густой бороде…

1846

Воздушный город

Вон там по заре растянулсяПричудливый хор облаков:Всё будто бы кровли, да стены,Да ряд золотых куполов.

То будто бы белый мой город,Мой город знакомый, родной,Высоко на розовом небеНад темной, уснувшей землей.

И весь этот город воздушныйТихонько на север плывет…Там кто-то манит за собою —Да крыльев лететь не дает!..

1846

Художнику

Не слушай их, когда с улыбкой злоюВсю жизнь твою поставят на позор,И над твоей венчанной головоюТолпа взмахнет бесславия топор;

Когда ни сны, ни чистые виденья,Ни фимиам мольбы твоей святой,Ни ряд годов наук, трудов и бденьяНе выкупят тебя у черни злой…

Им весело, когда мольбой презреннойОни чело младое заклеймят…Но ты прости, художник вдохновенный,Ты им прости: не ведят, что творят.

1846

Прости

(Офелии)

Прости, — я помню то мгновенье,Когда влюбленною душойБлагодарил я провиденьеЗа встречу первую с тобой.

Как птичка вешнею зарею,Как ангел отроческих снов,Ты уносила за собоюМою безумную любовь.

Мой друг, душою благодарной,Хоть и безумной, может быть,Я ложью не хочу коварнойМладому сердцу говорить.

Давно ты видела, я верю,Как раздвояется наш путь!Забыть тяжелую потерюЯ постараюсь где-нибудь.

Еще пышней, еще прекраснейОдна — коль силы есть — цвети!И тем грустнее, чем бесстрастнейМое последнее прости.

1846

Весна на юге

Ночью вечер, полон блеска,Ходит, тучи серебря,Днем в окно тепло и резкоСветит солнце января.

В новых листьях куст сирениЯвно рад веселью дня.Вешней лени, тонкой лениЧлены полны у меня.

Песня в сердце, песня в поле,Нега тайная в крови, —Как-то веришь поневолеОбаянию любви!

Что ж раздумье? что за слезы?Иль душой учуял я,Как сирень убьют морозыИ затихнет песнь моя?

1847

«Прекрасная, она стояла тихо…»

Прекрасная, она стояла тихо,Младенец-брат при ней был тоже тих,Она слова молитв ему шептала,Она была прекрасна в этот миг.

И так прекрасен был при ней младенецКудрявый, с верой в голубых глазах,И сколько в знаменьи креста его смиренья,Как чудно-много детского в мольбах!

Со мною рядом тут же допотопныйИ умный франт, незримый для людей, —Хотя б из дружбы придал он сарказмуБесчувственной иронии своей.

1847

«Кенкеты, и мрамор, и бронза…»

Кенкеты, и мрамор, и бронза,И глазки и щечки в огне…Такие счастливые лица,Что весело с ними и мне.

Там дальше зеркальные стены,Там милое краше в сто раз,Там гнутся, блистают и вьютсяЦветы, бриллианты и газ.

И кто-то из зеркала тотчасМеняется взором со мной —Позвольте просить в vis-a-vis вас —Куда вы? — Я еду домой.

1847

«Я знал, что нам близкое горе грозило…»

Я знал, что нам близкое горе грозило,Но я не боялся при ней ничего, —Она как надежда была предо мною,И я не боялся при ней ничего.

И пела она мне про сладость страданья,Про тайную радость страданья любви,Про тайную ясность святой благодати,Про тайный огонь в возмущенной крови.

И, павши на грудь к ней, я горько заплакал,Я горько заплакал и весь изнемог,Рыдал я и слышал рыдания милой.Но слез ее теплых я видеть не мог.

Я голову поднял, но горькие слезыИсчезли с ресницы и с ока ея…Она улыбнулась, как будто невольно,Какую-то радость в душе затая.

О друг мой! Ты снова беспечно-игрива!Зачем ты беспечно-игрива опять?Хотя б ты из песни своей научилась,Из песни своей научилась страдать!

1847