Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев

их в социальном, классовом плане, конец их экономического господства и политической власти, не означает вместе с тем всякое исчезновение буржуазной идеологии. Положение об отставании общественного сознания от общественного бытия является аксиомой в марксизме. Поэтому для коммунистических партий, руководящих строительством социализма, нет сомнения в том, что борьба против влияния буржуазной идеологии потребует значительного периода времени, тем более если учитывать постоянное давление империалистической пропаганды на социалистические страны. Однако все эти обстоятельства не могут отменить кардинального положения марксизма-ленинизма о том, что решающим условием для ликвидации эксплуататорских классов является экспроприация их частнокапиталистической собственности. Это положение остаётся верным в любых условиях классовой борьбы.

Следует подчеркнуть, что и сама борьба против буржуазной идеологии понимается Мао Цзэдуном в извращённом виде: любую дискуссию, любой спор по политическим и идеологическим проблемам он относит к классовой борьбе, а инакомыслящих партийных работников — к классовым врагам.

Но дело не ограничивается только извращением марксистской теории классов и классовой борьбы. Антимарксистские теоретические установки Мао Цзэдуна о классовой борьбе настойчиво проводятся им на практике. Они прежде всего служат искусственному нагнетанию атмосферы ожесточённой классовой борьбы в стране и использованию такой атмосферы для установления полицейского контроля за поведением всех слоёв населения Китая. В городах под видом «социалистического перевоспитания» маоисты проводят усиленные чистки среди партийных и государственных работников и интеллигенции, выявляя и репрессируя тех, кто не согласен с их политикой.

Одной из утончённых мер «перевоспитания» неугодных людей, особенно среди кадровых работников и интеллигенции, является отправка их на «закалку» и «трудовое перевоспитание» в деревню. Маоисты широко пользуются этим методом для расправы с недовольными, не подпадающими под уголовное наказание. «Жэньминь жибао» и другие газеты характеризуют «трудовую закалку» в деревне как «важнейшую и коренную меру» для социалистической системы, помогающую преодолеть бюрократизм и предотвратить ревизионизм. Газеты требуют решительно претворять в жизнь указания Мао Цзэдуна о «трудовой закалке» как один из способов «предотвращения реставрации капитализма». Уклонение кадровых работников от выполнения директив о «трудовой закалке» и от выезда в деревню рассматривается как буржуазное перерождение.

Политика Мао Цзэдуна и его сторонников в деревне также направлена на нагнетание социально-классовых столкновений.

В период завершения кооперирования (1956—1957) деление китайского крестьянства на классовые слои бедняков, середняков и кулаков определялось прежде всего теми средствами производства, которыми они владели. Различие между зажиточными середняками и кулаками состояло в том, что доход от эксплуатации, получаемый зажиточным середняком, не превышал 25 % общего годового дохода всей его семьи, у кулаков же он превышал 25 % общего годового дохода. В результате кооперирования основные средства производства крестьян (в том числе и кулаков) были обобществлены. Помещики (речь идет о мелких помещиках, так как крупные были репрессированы во время аграрной реформы) также были приняты в кооперативы на определённых условиях.

Понятно, что с завершением кооперирования не могло сразу исчезнуть классовое различие в китайской деревне, однако основной источник классовой дифференциации крестьян — единоличная собственность на средства производства — перестал существовать. Теперь же, в условиях искусственного обострения классовой борьбы, Мао Цзэдун и его сторонники вновь используют тезис о классовом различии крестьян, который основывается не на отношении к собственности, а на отношении к «Идеям Мао Цзэдуна». К враждебным классам в деревне единомышленники Мао Цзэдуна относят не только бывших помещиков, кулаков, но по существу всех зажиточных середняков.

Искусственное обострение маоистами классовой борьбы в китайской деревне, ставка на бедняков и маломощных середняков вызваны следующими причинами. Создание народных коммун привело к ломке ещё не окрепших форм коллективного хозяйства. Крестьянство, особенно его середняцкая часть, недовольная существующим положением, стремится улучшить свою жизнь. В соответствии с концепциями Мао Цзэдуна стремление китайского крестьянства к улучшению своей жизни (в том числе и за счёт продажи продуктов своего труда на свободном рынке) официальной печатью выдается за «стихийные капиталистические тенденции». «Классовая линия» Мао Цзэдуна в деревне призвана прежде всего отвлечь внимание крестьянства от насущных интересов, переключить его на борьбу с «классовыми врагами», приглушить таким образом недовольство крестьян, искусственно создавая состояние напряжённости.

5. Классовая борьба без борьбы… с буржуазией

Если основным классовым противоречием в Китае в переходный период от капитализма к социализму, по утверждению Мао Цзэдуна, остается противоречие между пролетариатом и буржуазией, то, казалось бы, всё внимание революционных сил должно было быть направлено на борьбу против национальной буржуазии. На самом деле это далеко не так. В китайской печати нет сообщений о классовой борьбе с буржуазными элементами, нет призывов к народу об усилении борьбы с ними, ничего не сообщается о подрывной деятельности национальной буржуазии.

В 1956 г., после сплошного преобразования всех частных предприятий в государственно-частные, государство оценило долю частного капитала на этих предприятиях в размере 2 200 млн юаней. Бывшим владельцам предприятий, преобразованных в государственно-частные, ежегодно выплачивается 5 % от вложенного капитала. В год они получают 110—120 млн юаней. Вначале предполагалось, что система выплаты процентов, введённая в 1956 г., будет действовать до конца второй пятилетки, т. е. до 1962 г. За этот период государство должно было выплатить около 35 % стоимости частного капитала, т. е. 770 млн юаней[216]. Но выплата процентов продолжается до сих пор и неизвестно, когда прекратится.

Другой важной формой выкупа частного капитала в Китае помимо фиксированного процента являются весьма высокие оклады работающим капиталистам. Например, в Шанхае средняя зарплата бывших капиталистов, занятых во внешнеторговых учреждениях, составляла 223 юаня, в то время как средняя заработная плата китайского рабочего — 50—60 юаней. Директор — капиталист шанхайской текстильной фабрики «Шеньсинь» № 9 получал 400 юаней в месяц, а директор этой же фабрики от государства — 160 юаней. У некоторых шанхайских капиталистов размер окладов превышает 1000 юаней в месяц. Если прибавить к уже выплаченным суммам выкупа ту часть жалованья капиталистов, на которую оно превышает государственные оклады соответствующих государственных работников (высокое жалованье капиталистов, а не фиксированный процент является основной статьей доходов капиталистов), то с полным основанием можно считать целиком выкупленными средства производства у национальной буржуазии.

Несмотря на то что выкуп средств производства у буржуазии в условиях диктатуры пролетариата не представляет собой отношений купли-продажи (чего не отрицали в своих статьях и китайские теоретики), китайское руководство, распинаясь в своей особой «революционности» и призывая к усилению классовой борьбы, после 20 лет существования народной власти всё ещё платит «отступные» буржуазии.

О том, как маоисты относятся к национальной буржуазии, можно судить по интересным наблюдениям, собранным корреспондентом «Правды» в КНР при его посещении Шанхая в 1964 г.

В Шанхае проживает капиталист Лю Неи. Его отец владел многими предприятиями, которые в 1956 г. были оценены в 90 млн юаней. Это состояние после смерти отца было разделено поровну между его десятью сыновьями. Лю Неи унаследовал имущество нескольких спичечных фабрик. Ежегодно он получает