Зерно жизни - Дмитрий Хван

- Говорю тебе, то наша родная вера, отчая, самой земли нашей вера. А енто - греческое ученье, силою установленное, да отцов наших позабыть указующее, - в который раз наставлял Никиту Сахно.

- Погодь, Сахно, не наводи напраслину - нет такого указанья ни в житиях святых, не в Библии. Сколь много средь людей отчую веру исповедующих и нет у христиан к ним вражды, яко есть средь латынян поганых. Каждому - своё и… - Никита уставился на замершего Сахно, который прислушивался к чему-то.

- Идёт кто-то к берегу, несколько человек идёт, тяжело идут, - негромко сказал Сахно, пихнул устюжан и, прихватив саблю, отошёл в сторону от освещаемого костром пространства. Никита, почувствовав холодок в душе, направился за ним.

Тем временем с пологого берега, показались несколько человек, идущие за фигурой с факелом в руках. Идущие следом были тяжело нагружены, они, несомненно, несли чего-то тяжёлое, носилки?

Шедший первым человек, увидев костёр на берегу, решительно направился к нему. Оценил взглядом хмурых дружинников и прошёл дальше, к самому берегу, осветив, насколько это было возможно, лодку.

- Ваша лодка? Кто сами будете?

Устюжане молчали, поглядывая на прибрежные кусты, где скрылись их спутники. Наконец, Сахно вышел, а за ним и Никита.

- Наша ента лодка, а сами мы ночь пережидаем, чтобы поутру на Томский городок путь вести. Ежели вам наша лодка люба - забирайте, нам она без проку ужо будет, - заявил Сахно.

- Вот как…

- Куды вы, на ночь глядя-то?

- Не твоего ума дело, не лезь!

Сахно, поглядывая на пищали и сабли, предпочёл замолчать, однако не смог сдержаться, с трудом узнав в лежащем в носилках человеке Бекетова.

- Атаман енисейский, Пётр Иванович? Что же стряслось-то?

- Воевода лютует, - брякнул кто-то из казаков, - да отлютовал своё, паскуда.

- Дурень, чего несёшь, Бажен! - в сердцах крикнул Матвей, - яко баба треплешь языком, счас как вырву тебе его!

Никита был наслышан о Бекетове, воевода ангарский, Вячеслав, говорил о нём с уважением немалым. Оценив ситуацию, он бросился к привязанной лодке, подтянул её и заговорил с Матвеем.

- Уходите по Тунгуске на Ангару! Опосля порогов дальних подымайтесь вверх, до пределов Ангарского воеводства! Там воеводе Вячеславу поклонитесь, он поратует!

- Не ведаю о сём воеводстве, - с опаской ответил Матвей.

- Так то людишки ангарские, Пётр Иванович ужо в знакомстве с ними! - воскликнул Бажен, - мне дядько Богдан сказывал, он бывал там.

Бекетов, тем временем, пришёл в сознание и застонал, - напиться дайте, братцы, сухо мне.

Сахно, покопавшись у себя в мешке, протянул Матвею мешочек, - в воду бурлящую кинешь, потом пить давай атаману - боль да немочь уводит.

- Снедные припасы есть?

Матвей кивнул.

- Там в лодке есть, а мы на злато ещё возьмём. Залазьте, да уходите вскорости!

Казаки спешно загрузились в лодку, первым бережно уложили под крытой кормой Бекетова. Через минуту лодка скрылась в ночной мгле. Сахно стоял на берегу и шептал оберег на сохранение жизни воина.

Некоторое время спустя со стороны острога послышались крики и громкая ругань. Из ворот стали выходить группы стрельцов и казаков с факелами и при оружии. Сахно, вместе с помогавшими ему устюжанами залил костёр водою из котелка, да стал собирать вещи.

- Уходить надо, до Красного Яра. Видал я струг чутка выше, охраны считай нету.

Байкал, посёлок Новоземельский, август 7137 года, (1629).

Родившегося в мае у Мышкиной сына назвали Ростиславом, Петренко настоял - дал имя в честь своего отца. За два с половиной месяца пищащий комочек округлился в розовощёкого карапуза с непомерным аппетитом. На подходе было ещё три женщины - медик из Мурманска и две из учёной партии. В самом центре посёлка заранее поставили просторную и светлую избу - прежняя изба, устроенная как медпункт уже не годилась - небольшая да неудобно расположенная на отшибе, у первых ворот, теперь она стала караульным помещением. А теперь для рожениц и маленьких детей будет свой, отдельный дом. Вот только проблема - полиэтилена на окна ещё хватало, да со ставнями проблем не было, но разве это серьёзно?

- Да, надо решать проблему со стеклом. Что там нужно - кварц? Песок есть, отличный песочек. Уголь для высоких температур - имеется. Хоть какое бы стекло сделать, чтобы свет пропускал - большего нам и не требуется, - осматривая со Смирновым новый дом, заявил Петренко.

- Надо с Вячеславом поговорить, - согласился полковник.

Радек, случайно услышавший о стекле, сразу заявил, что идея не осуществима, а если и выйдет что-то, то это стекло будет тяжёлым, мутным и с неровными краями.

- У нас нет необходимого оборудования для производства стекла, забудьте об этом!

- А ты можешь, что-нибудь предложить? - спросил профессора Ярослав.

- Я? Нет, я не могу. Что там было в Московии? Бычий пузырь или промасленная ткань. Но полиэтилен гораздо лучше, тем более быков у нас нет.

- Ясно… Ладно, но всё равно, с нашим инженером надо пообщаться. Ярослав, пошли тунгусов в Белореченский, им на лодках привычнее. Сейчас я Вячеславу письмо напишу.

Посёлок Белореченский, август.

Казаки заложили по чертежу одного из мастеров Вячеслава две крупные лодки. Поменьше и поуже струга, они должны были быть более быстрыми на воде, а на их борта крепились сбитые щитами доски, для защиты от стрел, при возможном нападении туземцев. На бумаге лодка чем-то напоминала ботик Петра Первого, только на строящихся планировалась крытая корма, да мачта была в центре. Прибывший из Удинского форта, Кабаржицкий, при обсуждении проекта, настоял на том, чтобы на носу сделать орудийные лафеты. Сартинов же конролировал постройку бота, по ходу дела предлагая свои решения того или иного вопроса.

- А ну если сподобимся пушчонки сделать, то в самый раз будет, - говорил Фёдор Андреевич. - Ещё бы мотор ему и винт!

- Ну, пока у Репы только получается металл от земляных веществ отделять, белый чугун у него выходит. Эту крицу потом ещё очищать будут. А вообще, надо бы на том ручье, за северной стеной, запруду соорудить - меха качать водой гораздо лучше, - сообщил Вячеслав.

- Технологичней, - добавил Кабаржицкий.

- Согласен, Владимир. Ручей тот нужно использовать.

- До мотора видимо, ещё далеко, - констатировал Сартинов.

Евгений Лопахин, сидел на левом берегу устья реки Белой, смотрел на реку, на лес, да пожёвывал травинки - короче, находился в дозоре. На левом берегу редут, как назвали это сооружение из небольших блоков отёсанного известняка и наваленной земли, был уже закончен, на правом оставались ещё небольшие участки строительства. Укрепления представляли собой участки круговой обороны, нечто вроде некрытого дота. Подобное укрепление сейчас сооружалось на мысе острова посредь Ангары, только оно должно было быть несколько крупнее и по двум сторонам укрепления возводили деревянные башенки.

Тунгусов он заметил издалека, шло две лодки, причём шли они целеустремлённо в устье Белой. Кликнув Саляева, он посмотрел в бинокль. Тунгусы, как тунгусы, пусть поближе подойдут. Подошедший Ринат, посмотрев в бинокль, определил в первой лодке сына Алгурчи.

- Куросава плывёт, - ухмыльнулся он.

Проплывая мимо солдат, Огирэ приветливо помахал им бумажным конвертом, зажатым в руке.

- Здравствуйте! Я с вестями от полковника!

'…вот и Радек заверил, что стекла не получится. Вячеслав, ты подумай, что можно сделать. Возможно ли стекло сделать или точно нельзя? Андреевич, да и вообще, с тобой пообщаться надо, захвати Володю Кабаржицкого, когда поплывёте к нам'.

- Стекло? Радек прав, думаю. Никакого стекла не выйдет. У Репы в кузнице уже получилось стекло пару раз - спёкшийся тёмный кусок. В принципе, реально сделать, но конечно этому стеклу будет далеко до того, к которому мы с вами все привыкли.

- А зачем стекло, Вячеслав Андреевич? На Байкале городок был, то есть он есть. Короче, - запутался в словах Кабаржицкий.

- Ты о чём, Володя?

- О Слюдянке, слюде, то есть!

- А ведь верно, слюда - отличный вариант для наших окон, они у нас небольшие. Заодно и осмотр местности сделаем, а то Ангару мы оседлали, а что у нас творится рядом - не знаем.

- Это крайний юго-запад Байкала. Можно отправить туда один струг, на разведку. Если местных жителей встретим - то они должны будут знать о блестящем материале, - сказал Владимир. - Ну что же, решили! Но людей придётся задействовать смирновских, я уже не могу выделять своих на такое путешествие. Как два наших ботика построим, так и отправимся.

Москва, ноябрь 7137 года, (1629).

Снег белым покрывалом покрыл Москву и окрестности, злым холодом сковал леса и поля, лишь кажущиеся редкими людские жилища оставались тёплыми островками жизни в этой суровой снежной стране. Савелий Кузьмин, бывало, общался и с европейскими и с азиатскими купцами, но они, будучи зимой на Руси, отмечали, что о подобном холоде они нигде более и слыхом не слыхивали. И лишь один раз голландский купец рассказал о холодах Студёного моря, что на пути в Архангельск, но там и люди-то не живут! Так уж и не живут, подумал тогда Савелий.