Кодекс Оборотня 2 - Эрик Гарднер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вставай! — гаркнул мне кто-то в самое ухо.
Я, ошалелый, распахнул глаза. Нарушитель сна обнаружился перед носом. Ростом в ладонь, худой, в бархатном зеленом камзоле, штанах и щегольских башмаках с острыми носами. И со стрекозиными крыльями, которые безостановочно работали, как пропеллер Спитфайера.
— Ты спишь под нашим боярышником!
— Да ну? — подивился я и окинул взором цветущий куст. — На нем что, написано?
— Невежа! — человечек упер руки в бока. — Ты же не человек, ты должен знать!
— Да, конечно, — согласился я, зевая. — Поэтому мне плевать.
— Кажется, я был достаточно вежлив! — возмутился он еще больше. — Но теперь…
— Вежлив, это когда я чуть не оглох?
— Грязное чудовище! Ты хоть знаешь, чем от тебя несет? Ты когда мылся последний раз?
— Эй, полегче!
— Твое амбре убивает весь чудеснейший аромат! Проваливай!
— Сам проваливай! — огрызнулся я, поведя вокруг себя носом.
Сквозь густой цветочной запах едва пробивался запах мокрой шерсти и влажной земли, приставшей к лапам.
— Нежный какой, — проворчал я.
Человечек вытаращил глаза.
— Ты что, не уйдешь?
— И не подумаю.
— Я тебе спать все равно не дам.
— Тогда пожалеешь, что разбудил, мелюзга.
Он оказался проворнее, чем я думал. Зубы клацнули в воздухе. А фэйри взмыл в воздух быстрее стрекозы. Сунул указательные пальцы в рот и издал такой пронзительный свист, что у меня заложило уши. Не успел я опомниться, как из кустов вылетела примерно дюжина его собратьев.
— Бей вонючку! — крикнул зачинщик.
А на меня уже нападали. Кто-то больно стукнул кулачком в нос, кто-то вцепился в шерсть, выдирая клоки. Я закрутился на месте, стараясь дотянуться до кого-нибудь, но они проворно уворачивались до того момента, пока я всерьез не разозлился, после того как мне под хвост кто-то додумался сунуть репей. С диким рыком я махнул в воздухе лапами и молниеносно клацнул зубами. В итоге штук пять сбил на землю, а шестой, едва успев отпрянуть, придерживая распоротые клыком штанишки, ретировался в кусты.
Я собирался сгрести в кучку сбитых и оглушенных недругов, когда мне в морду полетели репьи. Главный зачинщик остался в воздухе. Окончательно разозленный, я прянул за обидчиком. Когда я подумал, что он летит слишком низко, когда мог бы упорхнуть от меня в высоту, было уже поздно.
Земля ушла из-под ног, и я свалился в какую-то яму. Падал, наверное, точно так же, как провалившаяся в кроличью нору Алиса. Только ничего сказочного вокруг не оказалось, и я со всей дури, едва не вышибив дух, впечатался в дно. Далекое белое пятно размером с Луну на несколько мгновений потемнело.
Когда я пришел в себя, во рту был вкус крови, а все тело ломило так, как будто меня пинали подкованными железом сапогами. При первом вдохе показалось, что переломанные ребра пропарывают легкие. Я сжал зубы, чтобы не заорать от боли. Прошло еще минут десять, показавшихся бесконечными, и дикая боль отступила. Я приподнял голову и увидел, что нахожусь в пустом колодце футов пятьдесят в глубину. В глазах роились золотые искры. Среди них я разглядел парящего над дырой фэйри.
— Эй, вытащи меня отсюда! — крикнул я, сплюнув кровь.
Эхо отразилось от каменных, покрытых лишайником стен.
— Ты там жив, что ли? — откликнулся он, приложив ладонь козырьком ко лбу и пытаясь рассмотреть меня.
— Ты! Придурок! — разозлился я. — Моя мать найдет меня по следу и вытащит! И тогда тебе придется плохо!
— Рассказывай сказки, Руари Конмэл! Твоя мать уже три года как не выходит на улицу. А твой папаша-алкаш и подавно тебя искать не станет. Будешь тут сидеть, пока не станешь вежливым!
Он грозил мне кулаком.
— Много ты знаешь! Мама ради такого выйдет!
— Ты и раньше пропадал на несколько дней из дома. Так что, посочувствую, что ты не убился сразу: сидеть тут много дней с твоим волчьим аппетитом — не сахар. С другой стороны, у тебя будет время подумать о своем поведении!
— Да кто ты такой, чтобы учить меня, а, мистер Всезнайка⁈ — огрызнулся я.
— Кажется, ты неисправим, — человечек скрестил руки на груди, потом потер задумчиво подбородок. Шорох его крошечных крыльев усиливался эхом и превращался в грозный гул целого гнезда шершней. — И тебе повезет, если Она накажет тебя по заслугам раньше, чем ты начнешь грызть свой хвост!
И исчез.
— Вернись! — мой крик перешел в злой вой. — Ты — мертвец!
Но на фэйри угроза не подействовала. А я чуть не оглох от собственного крика, многократно усиленного каким-то чудовищным эхом. Роящиеся в глазах искры между тем исчезли, ломота и боль прошли, и я смог подняться. Подошел к стене. Довольно широко расходившиеся стены колодца сужались лишь к самому верху, а камни его стен были пригнаны друг к другу так плотно, что за крошечные щели зацепиться было невозможно. Черта с два выберешься.
Я шумно вздохнул. Потом вспомнил последние слова фэйри. Огляделся в поисках угрозы. Но никаких дыр в глиняном дне, никаких ниш и отверстий во всей стене. Даже ни одного выпавшего из кладки камня. Если и ждать опасность, то только, видимо, от самого входа в колодец. Я улегся на холодную землю, свернувшись в калачик, и стал ждать.
Холод пробирался сквозь шерсть. Казалось, что я нахожусь в ледяной пещере и чей-то переливчатый смех отражается все тем же обманчивым звонким эхом среди гигантских сосулек-сталактитов. Отбивая зубами дробь, я открыл глаза.
Конечно, уснул. Под брюхом и лапами ощущалась ледяная вода, которая быстро прибывала. Это я понял, когда мне залило нос. Фыркая, я вскочил на ноги. Ответом снова был раскат смеха.
— Так вот кого решил проучить Дули, — прожурчал женский голос.
Спустя короткий миг до меня дошло.
— Шур? — прошептал я.
— Ты узнал меня? — в журчании послышалось удивление.
— По запаху. Твою
