Великий понедельник. Роман-искушение - Юрий Вяземский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– С какой стати Иисус будет соблюдать фарисейский пост? Он никогда этого не делал. – Голос у юноши неожиданно оказался взрослым и сформировавшимся басом.
– Вот и я себя спрашиваю: если Учитель объявил пост, то с какой стати? Если мы куда-то спешим и у нас нет времени, то возникает вопрос: куда мы спешим? И зачем огорчать Марфу, которая так старательно накрывала нам завтрак? Ты-то как считаешь, Фома?
– Я пока никак не считаю, – ответил Фома.
– Но здесь должно быть какое-то объяснение, должен скрываться какой-то знак, – рассуждал Филипп.
– Не уверен, – сказал Фома.
– Но ведь просто так Учитель никогда ничего не делает! – настаивал Филипп, повернувшись к юноше.
А тот сперва пожал плечами, затем аккуратно почесал нос, а потом ответил своим взрослым низким голосом:
– Я когда не вижу знака, то так и говорю: я никакого знака не вижу.
Тут во главе процессии случилась некоторая неразбериха. Иисус неожиданно сошел с дороги и шагнул в сторону, в проход, который был в колючем кустарнике. Зилот мгновенно почувствовал изменение движения и метнулся к проходу, толкнув Малого, который следом за Иисусом хотел пройти через кустарник. Зилот перед Малым тотчас извинился, но одновременно оттеснил его в сторону, а Петра пропустил вперед, войдя за ним следом, так что Малый вошел в проход только третьим.
Гилад и Узай, ученики-охранники, тоже метнулись к проходу. Но братья Зеведеевы и Матфей предусмотрительно остановились и пропустили их, чтобы не толкаться и не оцарапаться о колючий кустарник. Затем Матфей уступил дорогу Иоанну и Иакову, Филипп прошел раньше Фомы, а Иуда пропустил впереди себя Андрея.
Иисус направился к смоковнице, которая росла в двадцати шагах от дороги над крутым обрывом.
Это была та самая смоковница, под которой часто сидел Нафанаил Варфоломей, которого Филипп называл на греческий манер Толмидом. Толмида под деревом не было, а смоковница его в утреннем освещении была великолепна. Ствол ее был мощным и настолько широким, что его с трудом могли обхватить два человека. В вышину она достигала не менее двенадцати локтей, а ветви ее раскинулись и размахнулись в стороны на добрых пятнадцать локтей, если не более. Вся она была покрыта свежими зелеными листьями, влажно сверкавшими в утреннем солнце, – прекрасное место для уединения, для молитвы и для отдыха в жаркую полуденную пору.
Иисус обогнул смоковницу и, подойдя к обрыву, остановился. Некоторое время Он смотрел в обрыв, а ученики тем временем рассредоточивались по площадке, окружая дерево.
Филипп же направился к обрыву, чтобы посмотреть на то, что разглядывал Иисус.
Но как только Филипп к обрыву подошел, Иисус отошел от него и вернулся к дереву. Филипп же глянул в обрыв и увидел, что на дне его лежит старый мельничный жернов. Лицо Филиппа выразило удивление. Похоже, он ни разу не видел жернова, хотя часто бывал в этом месте.
Некоторое время Филипп таращил на жернов свои глаза. А когда обернулся, то увидел, что Иисус отодвигает руками ветки смоковницы, что-то ищет на дереве, а Ему помогают Петр и Зилот, Иаков и Иоанн, а Малый зовет на помощь Андрея – самого могучего и рослого среди учеников.
Но в следующий момент Иисус вдруг перестал искать на дереве, опустил руки и что-то стал говорить. А что Он говорил, Филипп не слышал, так как ветер относил Его слова в сторону. И потому Филипп отошел от обрыва и поспешил к смоковнице. Но когда он подошел, Иисус уже кончил говорить.
– Что сказал Учитель? – спросил Филипп у Андрея.
– Я не очень расслышал, – отвечал белобрысый великан. – Малый позвал меня. Велел, чтобы я помог Господу искать плоды на дереве. Малый сказал: «Может быть, они выше от земли растут и мы не можем до них дотянуться. А ты – самый длинный из нас». Я на «длинного» не обиделся и стал искать. Но ни одной смоквы не нашел. И в это время Господь сказал что-то короткое. Но я не расслышал, потому что был от Него далеко, по другую сторону дерева. Он что-то о плодах говорил, так мне показалось.
Андрей был разговорчивым человеком и, когда не знал что-то, становился еще более разговорчивым.
Филипп отошел от Андрея и подошел к Матфею, который уже достал из-за пояса восковую дощечку и тонко очинённую палочку.
– Ты слышал, что сказал Учитель? – спросил Филипп.
– Сейчас запишу, чтобы не забыть, – торжественно ответил ему Матфей и принялся покрывать табличку быстрыми знаками.
– У Него такое расстроенное и печальное лицо! Я давно Его таким не видел! – воскликнул Филипп, но тихо, чтобы стоявший поблизости от него Иисус этого восклицания не расслышал.
– Вот, записал, – объявил Матфей. – Учитель сказал: «Да не будет впредь от тебя плода вовек».
– Он дереву это сказал? – удивленно спросил Филипп.
– Он, как я понимаю, проголодался и подошел к дереву, чтобы найти смокву и отведать ее. Но ни одного плода не нашел. Только листья, – объяснил Матфей, любовно глядя на свою табличку.
Сзади к ним подошел рыжеволосый Иаков Алфеев по прозвищу Малый.
– Он проклял смоковницу! Она теперь засохнет! – радостно объявил он.
– Проклял? За что? – недоумевал Филипп. А Малый гневно взглянул на него и сказал:
– Помнишь, у пророка Михея? «Горе мне! Ибо со мною теперь, как по собрании летних плодов, как по уборке винограда, ни одной ягоды для еды, ни спелого плода, которого желает душа моя»!
– Но сейчас не лето. Весна только началась…
– Ты дальше слушай! – сердито перебил его Малый. – В следующем стихе Бог говорит Михею: «Не стало милосердных на земле, нет правдивых между людьми; все строят ковы, чтобы проливать кровь; каждый ставит брату своему сеть»!
– При чем здесь Михей? – совсем уж не понял Филипп.
– Михей не нравится? Можно из Иоиля, – сказал Малый и продолжал, яростно и радостно глядя на Филиппа: – «Ибо пришел на землю мою народ сильный и бесчисленный; зубы у него – зубы львиные, и челюсти у него, как у львицы. Опустошил он виноградную лозу мою, и смоковницу мою обломал, ободрал ее догола и бросил: сделались белыми ветви ее!»
Тут к дереву подошел Фома и принялся сперва ощупывать ствол, а затем разглядывать ветки, класть на ладони листья и словно взвешивать их.
А Малый схватил Филиппа за рукав и воскликнул:
– Всё просто, брат! Кончились благодеяния и исцеления. Как истинный и великий пророк, Иисус надел на себя одежды судьи! Он явил нам свою силу! Он показал, что отныне будет беспощадно карать врагов своих!
– На дереве показал? – тихо спросил Филипп.
– Дерево – это символ. Неужели не понял, философ?!
Филипп попытался высвободить свой рукав из цепких пальцев Малого, но безуспешно. И тогда виновато улыбнулся и сказал:
– Я не так хорошо знаю пророков, как ты. Но мне известно, что смоковница – любимое дерево Бога. Во всех частях Писания она. – символ плодородия, мира и процветания. Она, если хочешь, символ Царства Божьего на земле.
Тут от дерева вернулся Фома и сказал:
– Я осмотрел дерево. Оно больное – на нем нет осенних кермусов. Стало быть, уже в прошлом году смоковница заболела и не плодоносила. Потому что весенние баккуроты обычно появляются до того, как распускается листва.
– А может быть, осенью с него собрали все кермусы, а ныне сорвали все баккуроты. И разве больное дерево может быть таким зеленым и таким прекрасным? – возразил Филипп.
– Может, – ответил Фома. – Гибель смоковницы часто начинается с того, что она перестает приносить плоды, но при этом весной покрывается листьями. Все плоды с такого дерева трудно собрать: что-то всегда остается… Тут одно из двух: либо смоковница снова одичала, либо заболела и к осени должна засохнуть и погибнуть.
– Она уже засохла! – радостно объявил Малый.
– Нет, я смотрел: она пока еще полна соков, – возразил Фома.
– Она засохла в тот самый момент, когда Великий Пророк проклял ее! – упрямо тряхнул рыжей головой Малый и гневно посмотрел на Фому.
Фома не обратил на него внимания. Погладив переносицу, он задумчиво пробасил:
– Знающие люди говорят, что росту фиговых деревьев помогает дорожная пыль. Поэтому их обычно и сажают при дорогах. А это дерево растет достаточно далеко от дороги…
– Но, если это дерево заболело, почему Учитель не вылечил его, а проклял?! – грустно вздохнул Филипп.
– Мерзость запустения в этом дереве! И мерзость запустения в народе иудейском! Вместо того чтобы приносить добрые плоды веры, падать ниц перед Господом Богом и прославлять Посланника Божьего, они в мерзости и лицемерии своем строят ковы, раскидывают сети, праведной крови жаждут! Прокляты они от земли, как Каин, истребятся из жизни, как каиново племя! Зубы у них львиные. Но Пророк им эти зубы повыдергает! Сильны они. Но Бог сокрушит им силу! Крови брата моего, Иисуса, в нечестии своем возжелали, проклятые, но чашу гнева Господня придется им пить и захлебнутся они от боли и ужаса!
С этими яростными словами Малый покинул Филиппа и Фому и направился к обрыву, над которым снова молча и недвижимо стоял Иисус Христос, а чуть поодаль – Петр и Зилот, Иоанн и Андрей.