Великий понедельник. Роман-искушение - Юрий Вяземский

Опустошенный свой взгляд Марфа отвела в сторону и обиженно заявила:

– Иуда к тебе неравнодушен. Мне кажется, он тебя любит.

– Иуда не может меня любить, – печально усмехнулась Магдалина.

– Это почему же? – оживилась Марфа, и тотчас на щеках ее запрыгали розоватые веснушки.

– Хотя бы потому, что ему нравится твоя сестрица, Мария.

– Кроме тебя, Мария всем нравится.

Марфа замолчала, словно выжидая, пока Магдалина ответит на это как бы случайно выскочившее «кроме тебя».

Но Магдалина молчала. И потому Марфа добавила:

– На тебя Иуда смотрит совсем по-другому.

– Да, по-другому, – кивнула Магдалина. – Потому что он меня боится.

– Боится?! – искренне удивилась Марфа. – С какой стати?

– Потому что я вижу его насквозь, – сказала Магдалина.

В глазах Марфы удивление быстро сменилось любопытством, и это любопытство так ярко и жарко загорелось, что белые перламутровые щечки порозовели.

– Что? Что?! Что?!! – воскликнула рыжеволосая женщина. – Что ты там видишь в Иуде, когда видишь его насквозь?!

Магдалина глянула на нее исподлобья, словно прикидывая, сказать правду или уйти от ответа. И решила сказать правду:

– Я вижу, что больше всего на свете он любит самого себя.

Марфа прищурилась и возразила:

– А ты видела мужчин, которые бы себя не любили?

– Видела, – тревожно улыбнулась ей Магдалина.

Марфа пожала плечами, отошла от стола и направилась к дому. Но с полдороги вернулась обратно и объявила, уперев руки в боки, смеясь глазами, а пухлыми губками дуясь и сердясь:

– Ничего ты не видишь в Иуде! Не видишь, что он образованный человек, с которым очень интересно бывает разговаривать. Но это не главное. Главное, знаешь, что?

– Не знаю, – задумчиво ответила черноволосая Мария, пристально глядя на подругу.

– Главное – он удивительно нежен. Он нежен и ласков с женщинами. В мужчине это редко встретишь… Тебе, что ли, мне объяснять?

Никаких особых изменений не произошло в Магдалине. Разве слегка дернулся левый глаз и обычно прямая спина чуточку сгорбилась. Но Марфа не обратила внимания и продолжала:

– Когда Симон меня иногда обнимает… А мы с ним уважаем это дело… Так вот, иногда, вроде бы в самый неподходящий момент, я вдруг представляю себе, как бы меня ласкал и радовал Иуда… Он наверняка не такой умелец и мастер, как Симон. Они, люди ученые, говорят, слишком умны для постели, вся сила у них в разговоры уходит… Понимаешь, Мария, иногда очень ласки и нежности хочется! Пусть не силен, пусть неловок. Я опытная женщина, быстро его научу и силу в нем разбужу. Но ласка – от Бога, и если ее нет в мужчине…

– Грех это, Марфа, – задумчиво прервала подругу Магдалина.

– Так ведь я мысленно! – с радостным бесстыдством воскликнула рыжеволосая хозяйка. – Мужу своему я ни с кем не изменяла! Даже когда он болел и не жил с нами!

– Это еще больший грех, когда мысленно, – твердо объявила Мария. – И Он однажды сказал нам, что когда прелюбодействуешь в душе…

– Грех! Грех! Знаю! Знаю! Господи, прости и помилуй! Помилуй чертову бабу и глупую грешницу! – затараторила и засмеялась Марфа и побежала на кухню.

И тут же вернулась обратно с блюдом, на котором лежали тмин, укроп, мята травинка к травинке.

– А травы зачем? – спросила Магдалина. – Он утром не употребляет. И другие ученики не берут их за завтраком.

– А Иуда – любит, – сказала Марфа. – И кто-то еще из апостолов. Не вспомню, кто.

– Нафанаил, – подсказала Магдалина. – Но он редко приходит на завтрак.

– Сейчас масло принесу. Иуда любит много оливкового масла, – сказала Марфа и никуда не ушла, осталась стоять, с любопытством разглядывая Магдалину.

– А Симон где, муж твой? – настороженно спросила Магдалина.

– Нет его, – машинально ответила Марфа, не сводя с Магдалины любопытствующего взгляда. – Говорит: неудобно спать дома с женой, когда другие ученики ночуют в шалашах и без женщин… А что ты вдруг про мужа моего спросила?

– Давно не видела, – сказала Магдалина. – С субботы, когда твоя сестрица устроила здесь представление.

– Далась тебе моя сестра! В отличие от нас, она – человек Божий!

Марфа снова ушла. И снова вернулась, на этот раз принеся две глиняные миски с жидким медом.

– Зачем так много ставишь на стол? Завтрак ведь, – сказала Магдалина.

– Теперь только вечером будут есть. Пусть как следует насытятся, – задумчиво ответила Марфа.

– Он любит дикий мед. Куском. А не тот, который ты принесла, – сказала Магдалина.

Вдруг щеки у Марфы вспыхнули, а в глазах запрыгали бурые крапинки.

– Послушай! Ты ведь молодая и здоровая женщина! Ты – страстная, я чувствую это! И мужа у тебя нет… Как ты так можешь?! – воскликнула Марфа.

Мария подняла на нее черный свой взгляд, но не обволокла им, а оттолкнула.

– Перестань, Марфа! – с тоской сказала Магдалина. – То, о чем ты уже давно хочешь спросить меня, об этом даже думать грешно. Думать страшнее, чем спрашивать!

– Боже! Я не хотела! Я и не думала! – испуганно воскликнула Марфа, отнюдь не пугаясь.

– Не ври, Марфа!

– Ты не поняла меня!

– Поняла и отвечу. Потому что ты замучишь меня своими улыбками, взглядами, вздохами! – в отчаянии воскликнула Магдалина. – Пойми ты, с тех пор, как я Его увидела и пошла за Ним, всё прежнее мое, всё плотское и греховное, словно вынули из меня! Женского ничего не осталось! Он изгнал из меня эту грязь, эту мерзость, очистил не только душу, но и тело освободил. И я перестала мучиться и мучить других. Всё, Марфа, кончено! Нет во мне теперь никакой страсти! Ты поняла меня?

– Конечно, поняла, – тут же покорно согласилась Марфа, но ее зеленые глаза так густо покрылись крапинками, что стали почти карими. – Как только посмотришь на тебя, так сразу же видно, что страсти в тебе никакой не осталось, ну, ни капельки.

– Не то! Погоди! Не то! – простонала Магдалина. – Ты редко Его видишь. А я с Ним каждый день. Я готовлю Ему еду. Стелю постель. Даю умыться. Стираю одежды. Когда Он устал, развязываю сандалии, массирую ноги и спину…

– Я поняла, поняла, – кивала головой Марфа.

– Ничего ты не поняла! Рядом с Ним не надо ласки, потому что ласка – это Он. И достаточно посмотреть на Него! Даже сзади! Даже издали!.. Ни один самый красивый и самый нежный мужчина в мире никогда не дарил и не может подарить женщине той ласки, которую дарит один Его взгляд!.. О чем ты, Марфа?! Какая страсть?! Рядом с тобой – сама Любовь! И все твои женские желания, все твои детские мечты, все жаркие сны и душные грезы – всё это мгновенно исполняется и исчезает, насытившись. Потому что ни в одном из этих снов и грез не было и частицы того счастья, того покоя, той ласки и нежности! И хочется только одного: дышать этим счастьем, этой любовью! Чтобы так было и завтра, и послезавтра. И вечно так было!.. Это невозможно объяснить.

– Ну, почему же, – улыбалась Марфа, пристально глядя на Магдалину. – Ты хорошо объяснила. Хочется греться любовью, дышать счастьем…

– Дышать вместе с Ним! – в отчаянии воскликнула Мария. – А когда Его нет, дышать тем воздухом, которым Он только что дышал и которым продолжают дышать те люди, с которыми Он шел рядом, с которыми разговаривал…

– Поняла, поняла…

– Это не страсть, Марфа, – с тоской шептала Магдалина. – Потому что страсть – жаркая и душная. В страсти, когда она тебя охватывает, хочется задержать дыхание…

Тут Марфа так радостно и одобрительно затрясла головой, что Магдалина вздрогнула и – захлебнулась словами.

– Ни слова тебе больше не скажу! – пообещала Магдалина, когда наконец обрела дыхание. – Никогда!

– Я слишком много услышала. Довольно с меня! – ответила Марфа, пронзая Марию зеленым взглядом.

– Будь ты проклята! – сказала Магдалина и вдруг ласково улыбнулась.

– Храни тебя Господь! – сказала Марфа, и лицо ее стало холодным и безразличным.

Из флигеля – не того, в который бегала Марфа, а из другого, гостевого, – во двор вышел длинный, худой и нескладный в движениях человек. Он отдал какое-то распоряжение другому человеку, который недавно еще дремал, прислонившись к притолоке, а теперь вскочил на ноги и деловито кивал головой. Длинный и нескладный направился к воротам, где его ожидал разбуженный Филиппом Гилад, а второй человек пошел в сторону навеса.

Но еще до того, как он приблизился, Марфа сказала Магдалине:

– На всякий случай: слева при входе таз и кувшин. Воду возьмешь из водоноса. Траву вынь, но не затыкай, чтобы не тратить времени. Сама потом заткну.

Магдалина кивнула и пошла к гостевому флигелю. На полдороге с ней встретился охранник, что-то сказал ей и продолжил путь к навесу.

– Проснулись, – сообщил он Марфе.

– Сама вижу, – деловито ответила женщина. – Магдалина уже ушла, так ты помоги мне приставить к столу скамейки.

– Мы с Филиппом поставим, – сказал охранник.

– А где ты видишь Филиппа?