Наше преступление - И. Родионов

— Вы сами нѳ видали. Значитъ, вамъ кто-ниб.удь разсказалъ объ э^омъ происшествіи. Кто же?

— А Вагія...

— Какой Ваня? Назовите его фамилію, прозвище?

— А мой Ваня... Иванъ Тимофеевъ... хозяинъ-то мой...

На лицѣ предсѣдательствующаго выразилось недо-умѣніе. Правый членъ суда съ широкой приплюсну-той плѣшивой головой, съ обрюзглымъ умнымъ лицомъ стараго китайскаго бонзы, съ начала процесса давив-шійся отъ зѣвоты, тутъ продралъ свои узкіѳ, темныѳ, съ навернувшимися слезами глазки и, положивъ руки съ локтями на столъ, ненодвижно у^тавился на Ка-терину.

— Наплела лаптей... Эхъ!... — ясно въ тишинѣ пронесся съ заднихъ скамей негромкій мужицкій го-лосъ и осѣкся.

— Тебѣ чего? — чего? — значительно тише, но уг-рожающѳ забормоталъ тотъ же голосъ.

Рядомъ сдержанно засмѣялись. Приставъ бросился туда. Это говорилъ опьянѣвшій въ духотѣ Парменъ, но испугавшаяся жена закрыла ему ротъ ладонью. Приставъ не дознался, кому принадлежали сказанныя слова, но погрозился при новомъ шумѣ очистить залъ.

— Прекрасно. Вамъ разсказалъ вашъ' хозяинъ, то есть мужъ, — добивался предсѣдательствующій. — Когда же оігь вамъ успѣлъ разсказать?

— А ёнъ ко мнѣ приходитъ... — опуская глаза, унылымъ тономъ отвѣтила Катерина, но тотчасъ же, подъ вліяніемъ пріятныхъ воспоминаній, весело доба-вила: — ёнъ обо мнѣ зоблется*), Ванюшка-то, не забы-ваетъ... пряниковъ приносилъ...

— Ишь, пряниковъ захотѣла. Губа недуррра... Ты чеге? чего лѣзешь? — послышался съ заднихъ ска-мей прежній, только болѣе громкій мужицкій голосъ, потомъ ожесточенный шопотъ, видимо женскій, угова-ривавшій мужика. Сидѣвшіе на заднихъ скамьяхъ сто-ронники убійцъ захихикали.

Приставъ въ два прыжка былъ уже на мѣстѣ без-порядка.

— Вонъ отсюда! — шипѣлъ онъ на Пармена.

— Да мы што... мы промежъ себя, а мы ничего...

— Вонъ, въ кабакъ забрался, неучъ?!

— За што же насъ...

Приставъ далъ знакъ стоявшему у дверей горо-довому. Тотъ подбѣжалъ и крѣпко схватилъ не же-лавшаго встать Пармена за плечо. Мужикъ понялъ, что съ нимъ не рутятъ, и шагнулъ къ дверямъ, что-то ворча, подталкиваемый сзади городовымъ.

*) Заботится.

— Не разговаривать! Въ арестный домъ запрячу, каналью... — шипѣлъ шѳдшій сзади приставъ. — Вы-швырни его вонъ, мерзавца!

' Дюжій городовой открылъ половинку двѳри и такъ ткнулъ Пармена въ шею, что тотъ сразу потерялся въ тѣсной кучкѣ столпившихся мужиковъ и бабъ.

— Выгоню всѣхъ вонъ, если ещѳ кто посмѣетъ пик-нуть! Нѳучи! — энѳргично шипѣлъ приставъ, съ сжатыми кулаками и грозящими глазами, бокомъ про-ходя у заднихъ скамѳй.

Въ залѣ опять воцарилась тишина. Для судей уже стало ясно, что Катерина ненормальна. Секунду спустя прпставъ усаживалъ ее на свидѣтельскую скамью.

Товарищъ прокурора, въ виду того, что свидѣтель-ница, по его словамъ, забыла объ обстоятельствахъ преступленія, просилъ огласить ея показанія, данныя на предварительномъ слѣдствіи. Защитникъ запроте-стовалъ. Однако судъ постановилъ уважить ходатай-ство обвинителя. Показанія были прочтены. Въ нихъ Катерина, между прочимъ, заявила, что отецъ подсу-димаго Стеранова восемь лѣтъ подъ-рядъ держалъ въ арецдѣ зѳмлю ѳя мужа, но въ началѣ прошлаго года землю эту покойный Иванъ передалъ другому арен-датору. Вся семья Степановыхъ открыто бранила за это Ивана, а Сашка грозился отомстить. .

III.

Вторымъ свидѣтѳлѳмъ пѳрѳдъ судейскимъ столомъ предсталъ Леонтій.

Еще задолго до суда онъ говорилъ своимъ знако-мымъ: «Вотъ выведу имъ на судъ сшалѣлую сестрицу, да суну ей по робенку на кажную руку, да и скажу: «Вотъ, господа судьи, што хотите, то съ ими, сиро-тами, и дѣлайте, а мнѣ кормить-поить, одѣвать-обу-вать ихъ не на што, капиталу такого не имѣемъ, никто такогс капнталу памъ не предоставивши». Што, не скажу, думаете? Побоюсь? Кого мнѣ бояться? За мной никакихъ худыхъ дѣловъ нѣту-ти. Скажу: кор-мильца-поильца убили, а мнѣ всѣхъ на руки и прики-нули. «Пой, молъ, корми, Левонъ Петровъ». Рази это порядокъ?»

Но случилось совсѣмъ пе такъ, какъ рисовалъ себѣ Леонтій. Одна изъ двойняшекъ, именно племянница, всю СБОю короткую жизт прокричала отъ болей въ животикѣ, причиненныхъ жовками и прокислыми со-сками, которыми ее постоянно пичкали. Леонтій, безъ памяти полюбившій хилаго ребенка, по цѣлымъ но-чамъ бился съ нимъ, не спуская его съ рукъ. Дѣ-вочка покрылась струпьями и на четвертомъ мѣсяцѣ умерла на рукахъ дяди. Мужикъ горько ее оплакалъ, безъ душевной боли до сего времени не могь вспоми-нать о ней и все твердилъ, что выведетъ передъ су-домъ сумасшедшую сестру и съ однимъ ребенкомъ.

Но сегодня утромъ, собираясь въ городъ, онъ разду-малъ брать съ собою малютку-племянника изъ боязни простудить его или измаять голодомъ и оставилъ дома на попеченіи сестры Елены.

На господъ же вообще и на судъ въ частности Леонтій не переставалъ сердиться.

Судъ начался не сразу. Кромѣ того, Леонтію разъ-яснили, что ему не позволятъ вывести сестру передъ судьями, и хотя онъ среди дня подбодрялъ себя вы-пивкой, однако обличительно-боевое настроеніе его не-измѣнно падало и къ вечеру, когда хмѣль испарился, стало совсѣмъ вялымъ, сонливымъ. Подъ конецъ онъ только и думалъ: «Хошь бы поскорѣе... «отзвонилъ, да и съ колокольни долой». Правды все равно нигдѣ не сыщешь»

На вопросъ предсѣдательствующаго, онъ сперва съ запинками, потомъ, быстро овладѣвъ своимъ волнені-

емъ, очень складно и толково разсказалъ о встрѣчѣ съ Деминымъ наканунѣ дня Рождества Богородицы и все, что отъ этой встрѣчи произошло.

Предсѣдательствующій, выслушавъ показанія Ле-онтія, обратился къ товарищу прокурора съ вопросомъ: не имѣетъ ли онъ что спросить свидѣтеля?

— Не знаете ли, свидѣтель, не было ли какихъ-нибудь споровъ изъ-за земли между покойнымъ Ки-рильевымъ и семьей подсудимаго Степанова? — спро-силъ обвинитель.

Леонтій разсказалъ исто]Зію объ отобранной землѣ и подтвердилъ, что Кирильевъ былъ убитъ изъ мести за эту землю. 1 • -

— Не имѣете ли вы что? — обратился предсѣда-тельствующій къ адвокату. *'

— Имѣю, — отвѣтилъ тотъ.

— Скажите, свидѣтель Галкинъ, вы сами лично слышали, какъ подсудимый Александръ Степановъ гро-зюгь Кирильеву?

— Я самъ не слыхалъ, потому никакихъ дѣловъ съ имъ не имѣю, а такъ въ народѣ говорятъ...

— Такъ въ народѣ говорятъ, — многозначительно протянулъ адвокатъ. — Гм... а скажите, свидѣтель, вы хорошо знаете Ивана Демияа?

— Ивана Демина?

— Ну да, Ивана Демина.

— Нѣтъ, я его мало знаю, потому какъ ёнъ изъ другой деревни и у насъ никакого касательства дружка къ дружкѣ не было...

•• — Ну все-таки, вѣроятно, настолько знакомы, что

знаете его семейное и хозяйственное положеніе?

— Какое же евоное хозяйственное положеніе?! Ни кола, ни двора, ни семейства, ни хозяйства, какъ есть бобыль. Одна слѣпая мать...

Адвокатъ остался доволенъ отвѣтомъ, но сохра-нялъ непроницаемый видъ.

— Такъ. Ну, а чѣмъ онъ занимается?

/

Лѳонтій пйнялъ по едйа слыш&0м:у движешю йй скамьяхъ и по выжидающему черезчуръ сдержанному выраженію лида адвоката, что въ чемъ-то промах-нулся и, смутно угадывая какой-то подвохъ, тотчасъ же внутренно съежился, замкнулся.

— Ничего этого намъ неизвѣстно, потому какъ жи-вемъ мы далеко дружка отъ дружки, — сказалъ онъ.

— Ну, а можетъ, слышали, — добивался адво-катъ, — что Деминъ не совсѣмъ того... не всѣ у него дома?

И адвокатъ, дружески подмигнувъ, жестомъ пока-залъ себѣ на лобъ.

Леонтій нахмурился. Онъ уже ясно понялъ, въ ка- . кую ловушку заманиваетъ его защитникъ.

— Иванъ Деминъ—не дуракъ, при всѣхъ своёхъ,—• сурово буркнулъ онъ. — А какъ живетъ? Што жъ? Про его никто худого не скажетъ. Енъ — не воръ, не уби вецъ, какъ другіе-прочіе.

Адвокатъ привсталъ и, пробормотавъ въ сторону предсѣдательствующаго: «болыне ничего не имѣю»,— сѣлъ на свое мѣсто.

Леонтій остался доволенъ собой отъ сознанія, что отбилъ опасный наскокъ со стороны хитраго адвоката.

IV.

Мѣсто Леонтія занялъ Рыжовъ. На его красивомъ, цыгановатомъ лицѣ съ черными бачками отъ висковъ до половины щекъ, съ черными усами и бритымъ, си-неватымъ подбородкомъ, выражалась полная растерян-ность, а вороватые, живые глаза безпокойно бѣгали по сторонамъ. Со времени убійства Ивана Рыжовъ чув-ствовалъ себя не совсѣмъ спокойно, потому что боялся мести со стороны выданныхъ товарищей и ихъ друзей и еще болыпе страшился суда.

Опытные люди срѳди рабочихъ того завода, на которомъ онъ постоянно работалъ, увѣряли его, что онъ ловко выскочилъ сухимъ изъ воды, мастерски потопивъ другихъ, и восхищались его смекалкой. Ры-жовъ никому не вѣрилъ. День и ночь его преслѣдо-вала боязливая мысль, что какъ-нибудь на судѣ выплы-ветъ наружу его виновность, и ему гіридется раздѣ-лить участь убійцъ.

На судѣ впачалѣ онъ окончательно потерялся. Его разсказъ о происшествіи получился совершенно безсвязный. Онъ путался, сбивался, противорѣчилъ самому себѣ, бродилъ ощупыо вокругъ да около, постоянно при этомъ наводимыМ предсѣдательствую-щимъ на нить повѣствованія. Кое-какъ Рыжовъ раз-сказалъ, какъ компанія парней пила водку въ го-родѣ у казенки, какъ поѣхали въ Шептилово и опять пили по дорогѣ; про кузницу и времяпровожденіе въ ней онъ совсѣмъ умолчалъ. <