Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Разная литература » Цитаты из афоризмов » Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Читать онлайн Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 144
Перейти на страницу:

Володю Глоцера я очень хорошо знал. Дружил с ним ещё с начала шестидесятых. Был он невероятно интересным человеком. Владимир Иосифович Глоцер, родившийся 27 июля 1931 года, служил литературным секретарём у Чуковского и Маршака. Хорошо, психологично судил о детском творчестве. Подарил мне прекрасную книгу «Дети пишут стихи».

Писал замечательные радиоинсценировки. Особенно нам с женой нравилась радиопередача о Хармсе, которая заканчивалась стихами этого незаурядного поэта о человеке, который вышел из дома:

И вот однажды на зареВошёл он в тёмный лес,И с той поры,И с той поры,И с той поры исчез.

Здесь говорящий актёр выдерживал паузу и неуверенно, явно скрывая в голосе тревогу, продолжал:

Но если как-нибудь егоСлучиться встретить вам,Тогда скорей,Тогда скорей,Скорей скажите нам.

Время на дворе стояло уже брежневское. О сталинских репрессиях почти не упоминали. И мы оценили этот замечательный приём автора радиоинсценировки, сообщавшего своим слушателям о трагической судьбе Хармса.

Потом Володя занялся исследованием и публикацией обэриутов – Хармса, Введенского, Олейникова профессионально. Записал и опубликовал рассказ близкой подруги Хармса художницы Алисы Порет. Нашёл в Венесуэле вдову Хармса и записал её воспоминания «Мой муж Даниил Хармс».

Но вот я подхожу к эпизоду, который связан с нашей общей знакомой Маэлью Исаевной Фейнберг, вдовой знаменитого пушкиниста Ильи Львовича.

Я некогда написал рецензию на книгу Ильи Львовича, и Маэль Исаевна позвала меня к себе. Мы подружились. А через некоторое время она оказалась редактором моей книги в «Советском писателе», где она подрабатывала внештатно. Мы сблизились ещё теснее. Она познакомила меня с приятелем её трагически погибшего сына Сани. Это был известный ныне литературовед Игорь Шайтанов. Мы с женой подружились и с ним, и с его женой Олей. Маэль Исаевна называла их близкими, необходимыми ей людьми.

А потом прошло некоторое время. И бурное поначалу наше знакомство с Маэлью Исаевной стало затухать. Оно не исчезло. Но переговаривались мы в основном по телефону и намного реже, чем прежде.

И однажды на моём столе раздался звонок. «Гена, – сказал мне Володя Глоцер, – Маэль Исаевна умерла».

После похорон выяснилось, что Маэль Исаевна оставила ему квартиру.

В принципе это было справедливо и понятно: Маэль Исаевна тяжело болела полгода, и всё это время Володя жил у неё, был её сиделкой. Но Шайтанов объяснил мне, что квартира Глоцеру завещана не по этой причине.

– Маэль предлагала оформить завещание на меня, – сказал Шайтанов. – Но с тем, чтобы я продал квартиру и на вырученные от продажи деньги издал полное собрание Ильи Львовича. А ты же видел, как копалась она в рукописях Фейнберга, выуживала законченные тексты. Текстология не моё дело, да и чужой почерк мне разбирать трудно. И я отказался. Тогда Маэль и обратилась к Глоцеру.

– Но он же не продал квартиру, – удивился я. – Нарушил волю покойной?

– Выходит, что нарушил, – согласился Шайтанов.

Глоцера я встретил года через два после этого разговора.

– Как же вы могли, Володя, не посчитаться с волей Маэли Исаевны? – спросил я.

– То есть, как не посчитался, – удивился Володя, – я оплатил похороны, поминки. Вы ведь были и там и там, видели, что всё проходило очень достойно.

– Да, но Маэль Исаевна завещала вам квартиру с тем, чтобы вы её продали и на эти деньги издали полное собрание Ильи Львовича!

– Первый раз об этом слышу, – ещё больше удивился Глоцер. – Кто вам сказал о таком завещании?

– Шайтанов, – сказал я.

– Я так и подумал, – сказал Володя. – Как он облизывался на эту квартиру. Но она ему не досталась.

– Так что, – недоумённо спросил я. – Не выставляла Маэль Исаевна такого условия?

– Гена, – укоризненно сказал Глоцер, – вы меня знаете много лет и не считаете подлецом, правда?

– Чтобы оформить эту квартиру, мне пришлось влезть в немалые долги, – добавил Володя. – Но знал бы, что про меня будут распускать такие слухи, я не стал бы заниматься ею с самого начала. Кстати, я и сам спрашивал Маэль, не хочет ли она оставить квартиру Шайтанову с женой? «Нет!» – резко отвечала Маэль.

– А что ты хочешь, чтобы он тебе сказал? – спросил Шайтанов о Глоцере, узнав от меня об этом разговоре.

Вообще Маэль Исаевна была не постоянна в своих привязанностях. Одно время у неё жили бывшие киевлянки: вдова литературного критика Евгения Адельгейма с дочерью. Маэль Исаевна относилась к ним как к родственникам. Жила их интересами, которые не помню, в чём заключались. То ли гости добивались постоянного местожительства в Москве, то ли речь шла об итоговой книге Адельгейма, которая вобрала бы в себя его прежние работы о Маяковском, о Миколе Бажане. Так или иначе, но вдова часто бывала в Совете по украинской литературе Союза писателей. Её рассказы о тамошних чиновниках смешили Маэль, которая делилась ими по телефону с друзьями. Со мною, в частности.

И вдруг киевлянки исчезли. Куда? Маэль Исаевна недоумённо пожала плечами: «Не интересовалась». Выспрашивать подробности мне было неудобно. Позже Ира написала мне, что рассорились они из-за Ежи Кухарского, родившегося в России в семье польских коммунистов, репрессированных в конце тридцатых. Прекрасно знавший польский и французский, тонко чувствовавший музыку, он перевёл на русский письма Шопена. Перевёл (для себя, не для печати) Сартра и Дос-Пасоса. «Ему хотелось, – написала Ира, – чтобы мама посмотрела какие-то его тексты, он начал ей звонить, они несколько раз поговорили, а Маэли Исаевне категорически не понравилось, что её друзья общаются «за её спиной». Вот такая была неожиданная реакция».

В доме Маэли никогда больше не вспоминали о дочери Адельгейма и о её матери.

Могла ли Маэль Исаевна вот так же выкинуть из сердца Шайтанова и его жену, о чём говорил Глоцер? Могла, конечно. Не верить Володе я был не в праве: я его во лжи никогда не уличал. А Шайтанову, с которым мы тогда крепко дружили? И Шайтанов до сих пор меня не обманывал. Но – подчёркиваю – до сих пор!

Рассказал я это, чтобы снять тень недоверия к Глоцеру, которая могла у кого-нибудь из наших знакомых возникнуть. Он был порядочным человеком. Да и в квартиру Маэли так и не переехал. Приезжал в неё несколько раз на моей памяти. Умер 19 апреля 2009 года.

* * *

27 июля – день памяти Лермонтова. Он был убит 27 июля 1841 года. А родился 15 октября 1814 года – 200 лет назад.

Ну что о нём сказать: великий он и есть великий. Приведу почти не известный отзыв Толстого: «Вот кого жаль, что рано так умер! Какие силы были у этого человека! Что бы сделать он мог! Он начал сразу как власть имеющий».

Прекрасный исчерпывающий образ юноши-гения!

* * *

А 27 июля 1873 года скончался ещё один великий русский поэт Фёдор Иванович Тютчев.

В небольшой календарной заметке много о нём не скажешь. И, стало быть, многие его черты не отметишь. Укажу на парадоксальную: сам Тютчев не придавал почти никакого значения своим рифмованным сочинениям. Ценил у себя только стихотворные политические отклики, которые печатал охотно.

Некоторые стихи его и сейчас печатаются с теми вымарками, которые в своё время сделала цензура. Когда позже обратились к Тютчеву с предложением восстановить цензурные купюры, он это сделать не смог: рукописи у него не было. А наизусть он собственных стихов не запоминал.

Первая его книжка была составлена из стихов, которые всякими правдами и неправдами добывали Тургенев и тютчевский зять Сушков. Наконец, они передали вёрстку книги Тютчеву с просьбой её прочесть к такому-то числу. Время подошло, и Тютчев вернул вёрстку неразрезанной: то есть он даже не заглянул в неё. Практически та же история произошла и со второй прижизненной книгой Тютчева. Его стихи редактировал другой зять Тютчева Иван Аксаков. А Тютчев словно не замечал исправлений, порой весьма существенных. Так многие его стихи и остались в чужой редактуре.

Известен анекдотический случай, когда на важном правительственном заседании Тютчев отключился, что-то быстро записал на листке бумаги. А, уходя, забыл этот листок. Его прихватил коллега Тютчева Капнист, впоследствии обнародовавший листок. Это оказались известнейшие, гениальные стихи:

Как ни тяжёл последний час -Та непонятная для насИстома смертного страданья, -Но для души ещё страшнейСледить, как вымирают в нейВсе лучшие воспоминанья…

Не правда ли, странное отношение к своим стихам? Кого из поэтов мы в этом отношении поставим рядом с Тютчевым? Некого. Хлебников, по рассказам друзей, мог терять свои стихи. Но он обладал феноменальной памятью: он их всех помнил. Эма Коржавин носил свои стихи в наволочке. И если б не его друг, многих ранних стихов Коржавина мы бы сейчас не прочитали. Но позже Коржавин стал более ответственно относиться к своему творчеству.

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 144
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться