Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

нет! Томатный сок в бутылках. Потрясающий. Идет на экспорт. Хотите я вам принесу попробовать? Или не уважаете?

К и т л а р у. Не уважаю.

Н и к у л и н а. Так вот. Столковались они, значит, с соседкой, между ними давно уже шуры-муры, вот она и дала ему телеграмму, чтобы он в среду приехал. Обычно-то он в субботу возвращается. И все это — чтобы отнять у меня жилплощадь, о чем у меня есть доказательства и документы — вот, можете убедиться. (Кладет их на стол.)

К и т л а р у. Не надо.

Н и к у л и н а. Что же касается драки, так ее и вовсе не было, потому как увидел интеллектуал, какая заварушка получается, вышел из комнаты и сказал «Куки, дорогая, я не выношу скандалов» — и ушел через черный ход.

К и т л а р у. И больше не пришел?

Н и к у л и н а. Как же он мог прийти, если ему ключицу сломали? Так что напишите статью в газете, которая восстановит факты и осудит тех, кто нарушает покой трудящихся, чтобы отнять у них жилплощадь, которую, сами знаете, не так легко получить… Статья завтра появится?

К и т л а р у. Завтра нет, но непременно появится.

Н и к у л и н а. Когда?

К и т л а р у. Когда и у нас будет площадь.

Н и к у л и н а. Боже мой, и у вас проблема площади!

К и т л а р у. Конечно.

Н и к у л и н а. Ну, это уж ваше дело. Я не вмешиваюсь, не люблю влезать в чужую жизнь… А товарищ Бэженару где работает?

К и т л а р у. Этажом выше.

Н и к у л и н а (собирая бумаги). Так что я вас не буду задерживать, вижу, вы заняты… Успеха в труде! (Собирается уйти, вдруг вспомнила.) Да! Про ключицу, пожалуйста, не пишите, между нами говоря, хоть мой друг — интеллектуал, а и он двинул. Привет, товарищи! (Уходит.)

Пауза. Китлару и Паскалиде работают.

К и т л а р у. Паскалиде, ты что делаешь? Пишешь?

П а с к а л и д е. Пишу.

К и т л а р у. Ну и получается?

П а с к а л и д е. Да где там.

К и т л а р у. Знаешь, а мне не хочется уходить. Обидно как-то.

П а с к а л и д е. Ну, сделай что-нибудь.

К и т л а р у. Что?

П а с к а л и д е. Возмутись! У тебя же незапятнанное прошлое.

К и т л а р у (иронично, с оттенком грусти). В том-то и беда. У меня чистое прошлое, у меня светлое будущее, у меня только нет настоящего.

Паскалиде встает, включает радио. Звучит музыка, по усмотрению режиссера, не громкая и не слишком джазовая.

Мне жаль расставаться с газетой, с людьми. Я привык к тебе, Паскалиде. Мне будет не хватать тебя.

В этот момент радио передает: «Сегодня утром возвратился из Варшавы министр по делам печати товарищ Йон Пэскэлою. В аэропорту Отопень{39} его встречали…»

П а с к а л и д е (выключает радио). «Мне будет не хватать тебя!» Велика важность! Тебе будет не хватать Паскалиде… Другого, поприличнее друга ты не мог найти? Был бы ты хоть другом Пэскэлою.

К и т л а р у. Чьим?

П а с к а л и д е. Пэскэлою. Чтобы ты мог громко заявить: «Сегодня вечером я ужинаю в «Атэне-Паласе»{40} с моим другом Пэскэлою». — С кем? — «С Пэскэлою». И чтобы однажды, когда твои дела будут из рук вон плохи, здесь раздался телефонный звонок. Простой звонок. «Товарищ Пэскэлою просит товарища Китлару». Простой звонок… Ты знаешь, дружище, как через века будут писать о предыстории и истории нашей планеты? Был каменный век, бронзовый век, век железа и век телефонов…

Б э ж е н а р у (входя, замогильным голосом). Китлару, тебя ждет шеф…

П а с к а л и д е. Если меня будут спрашивать, я в отделе проверки. (Выходит.)

К и т л а р у (зрителям). Меня ждет шеф! Пробил мой час… Последний час… Любой час ранит, последний убивает. Кто это сказал? Не помню. Забыл. (Уходит.)

Медленно поднимается внутренний занавес. В своем кабинете  К р и с т и н о ю  снимает телефонную трубку, одновременно читает, вернее, просматривает машинописный текст.

К р и с т и н о ю. Да… Да… Да…

Прежде чем он произносит последнее слово, звонит второй телефон.

(Вешает трубку, отвечает по второму телефону.) Разумеется. (Продолжает читать рукопись.)

Звонит третий телефон.

(Снимает трубку.) Исключено! (Кладет трубку.)

Входит  К и т л а р у.

(Застыл в задумчивости. Наконец он «заметил» Китлару, что-то пробормотал.) Пожалуйста, Китлару. Садитесь.

Китлару подходит к столу.

Я вас вызвал вот по какому поводу…

Входит  с е к р е т а р ш а.

Попросите ко мне Бэженару!

С е к р е т а р ш а  уходит.

Садитесь, прошу вас… (Нарочитая вежливость.) Нам надо кое о чем поговорить. Будьте уверены, мне это в достаточной степени тяжело. Очень тяжело… Я бы предпочел вызвать вас и сказать…

Входит  с е к р е т а р ш а.

Что случилось?

С е к р е т а р ш а. У телефона товарищ министр Пэскэлою. По прямому. (Уходит.)

К р и с т и н о ю (от страха готов сбежать, но овладевает собой, поднимает трубку). Да… Да… Конечно. Он рядом со мной. (Закрывает рукой трубку, потрясенный событием, шепчет Китлару.) Товарищ Пэскэлою.

К и т л а р у (берет трубку). Да, я… Не могу, старик, клянусь, не могу. Никак… Когда?.. Хорошо, старик, хорошо… Да разве от тебя можно отделаться? В восемь — точно. В «Атэне-Паласе». Обнимаю. (Кладет трубку.)

К р и с т и н о ю (после небольшой паузы). Значит, на чем мы остановились? Ах да… Что и мне очень тяжело. А почему вы не садитесь? Садитесь, пожалуйста. Чашечку кофе? Коньяк? (Звонит.)

Входит  с е к р е т а р ш а.

Кофе и коньяк.

К и т л а р у. И стакан воды.

К р и с т и н о ю. Минеральной!

С е к р е т а р ш а  выходит.

Так о чем я говорил? Ах да… О здоровье. Как вы себя чувствуете?

К и т л а р у. Хорошо.

К р и с т и н о ю. У вас, кажется, было что-то с печенью. Смотрите, не играйте с огнем. Здоровье — прежде всего. Выглядите вы прекрасно. Лучше, чем в прошлом году. В прошлом году меня даже беспокоило ваше состояние. И я сказал Бэженару: «Знаешь, меня очень волнует Китлару. Человека, подобного ему, не так-то легко найти».

Входит  с е к р е т а р ш а  с кофе, двумя рюмочками коньяку, стаканом минеральной воды.

Пожалуй, вам лучше коньяк не пить. (Пьет сам.) Итак, на чем мы остановились? Ах да. Что и мне очень тяжело. Не хватает людей, нет заместителя, не на кого опереться. Кроме вас, никто меня не поддерживает. Туркулец, по-моему, совсем в маразме…

К и т л а р у. Туркулец — очень способный человек.

К р и с т и н о ю. Способный-то он способный, но устарел непоправимо. Могу привести лишь один пример. Вы, конечно, в курсе дела кампании за экономию. Как понимаете, проблема чрезвычайной важности.

К и т л а р у. Государственной…

К р и с т и н о ю. Совершенно верно. Вот уже месяц, как прошу Туркульца и Бэженару разработать мне этот вопрос — и ничего не удается добиться.

Входит  Б э ж е н а р у.

А мы тут беседуем о сокращении бюджета.

Б э ж е н а р у (с вопиющей бестактностью). Все готово. Я принес…

К р и с т и н о ю (метнув на него угрожающий взгляд). Разве я тебя просил? (Китлару.) Это очень щекотливый вопрос, согласен, но его надо решать… (Звонит.)

Входит  с е к р е т а р ш а.

Почему не пришел Туркулец? (Китлару.) Вот видите? Его надо три раза вызывать, прежде чем он явится. Итак, на чем мы остановились? Да… Так вот, не хватает людей…

Входит  Т у р к у л е ц.

(Нервно.) Входите, входите. Вы что, хотите, чтобы вас