Ксенос и фобос - Александр Карнишин

   - Есть предложение обсудить все эти вопросы узким кругом, не перед всем правительством.

   - Не доверяете, выходит, "штатским штафиркам"?

   - Не в доверии дело, а в отсутствии необходимости расширения круга доступа к совершенно секретной информации.

   - Да? Даже так? Есть, выходит, такая информация - совершенно секретная? Ну, что, товарищи, доверите мне поговорить с представителями силовых структур? Нет возражений? Тогда - полчаса перерыв. Встречаемся узким кругом с... Кто будет?

   - КГБ, Минобороны, МВД, от Академии наук представитель.

   - И я. Всего пятеро, выходит. Прошу приготовить нам стол, удобный для заседания. Чай. К чаю, что там положено. Запись не вести. Всё. Перерыв.

Глава 18

   Как выглядят инопланетяне, что едят, носят ли одежду?

   - Обыкновенно выглядят: без одежды, зеленые с тремя глазами и маленькие. Едят в основном рыбу.

   На каком языке они говорят?

   - На немецком говорят, но тихо.

   ...

   Зачем они прилетают на Землю?

   - Людей пытать прилетают, опыты делают всякие. Люди тоже их испытывают - это для науки нужно.

   Кто изучает инопланетян?

   - Точно знаю, их Пушкин изучал, а больше не знаю кто.

   Что бы ты подарил им полезное?

   - Баллон с газом, чтобы они не умирали здесь, хотя это бесполезно - они все равно умирают.

   Как ты думаешь, в наш город они прилетают?

   - Да, к нам обычно ночью прилетают осенью. Живут на улице в кирпичах.

   Олег Михайлов, 7 лет. Опрос детей на Интернет-портале города Краснодара

   Сидорчук уже добрых полчаса стоял перед новоиспеченным генералом, постепенно закипая, становясь еще злее и так не слишком добрым на вид лицом. А Клюев все давил, жал, выспрашивал, тянул что-то, и наконец, спросил:

   - Командир, так, все же - где твой подчиненный?

   - Это вы опять о Кудряшове, что ли? Так он не мне подчиняется - министерству. Министерство прислало, министерство, может, другое что-то ему скомандовало. Это не мой подчиненный.

   - Нет, ты не увиливай, говори честно: куда отправил сказочника? По какой надобности? Что нового в городе нашли? А то все как-то мимо меня...

   - Да он сам ушел! Послал всех подальше, поругался со мной, дверью хлопнул и ушел нафиг.

   - И что нам теперь дальше? А? Ты его искал? Может, людей за ним посылал? Или теперь любой может встать, послать и уйти?

   - А смысл есть какой? Что, Иваныч, судить его будешь судом офицерской чести? На гауптвахту определишь? Под домашний арест? Может, сразу расстреляешь на месте, чтобы головой не мучился? Или воспитывать все же начнешь? Так он же получше нас с тобой воспитывать умеет.

   - Он хоть вооружен? Это ты знаешь?

   - Был вооружен. Спроси-ка лучше у оружейников, что ему было выдано и что сдано,- уперся бараном Сидорчук.

   Надоело ему. А когда давили, да еще надоело, он всегда упирался бараном, смотрел чуть повыше бровей, тянулся в струнку, и отвечал по форме правдиво и правильно, а по существу - никак не отвечал.

   - Так. Я твою позицию уже понял. Я, мол, не я, корова не моя, за майоров министерских не отвечаю и не обязан... Но тогда еще один вопрос: а что с машиной будем делать?

   - Не понял... А что, собственно, с машиной?- он и правда не понял поначалу.

   - Уазик он ваш тоже забрал себе, выходит? И что теперь делать будем? Разъезжать будем с криком по зоне и ловить вора? Посты выставим на всех перекрестках? Объявим городу, что майор Кудряшов есть отъявленный дезертир и вор?

   "Сволочь, сволочь, сволочь... Гад Витька!"

   - Ну, это ты у нас командир, ты и решай.

   - Нет, я от тебя совета хочу. Ты же у меня и разведчик, и спецназовец опытный и вообще моя правая рука - ну, какое решение мне принимать?

   - А никакого. Не верю я, что Витька на плохое дело мог пойти. Просто вот не верю. Были у него, значит, какие-то резоны, которых мы не знаем. А может, не просто так резоны, а распоряжение какое-то из министерства. Мы же не знаем с тобой, какие он там получил инструкции...

   - И не говорил он с тобой, выходит? Не намекал ни на что?

   - Наши с ним разговоры оружия и машин не касались. Мы все больше о морали, да о совести.

   Тех разговоров-то и было всего два. Раз поругались, два. И потом пришел в последний раз Виктор к тезке и опять завел разговор о зоне, об этих странностях, о статистике, о том, что самого места надо бояться, выходит, города этого, а не людей, а людей - спасать надо, выводить отсюда. Получается, это и был последний раз. А потом, значит, сел он за руль и укатил в город. Пропуск у него есть, народ его на постах в лицо знает. Ну, опросим мы сейчас часовых, выясним, что проезжал через плотину в такое-то время. И что? И ничего. Майор Кудряшов уехал. Майор Сидорчук остался.

   - Кстати, Сидорчук, поздравляю с присвоением очередного звания.

   - Служу Советскому Союзу!

   - Обмоем?

   Сидорчук прищурился. Звание ему это, о двух крупных звездах на каждом погоне, откладывали уже раз пять за последние годы. Раньше-то был бы рад, пожалуй. Даже гордился бы звездами, посматривал на погоны. А теперь... Ну, что это за праздник? И кому теперь нужны его погоны? Зарплата выше? Ну, так что с того? Ходу из Зоны все равно нет. Остается, как уже обсуждали не раз, только ждать не понятно чего. Вернее, вполне даже понятно чего. И уже давно известно чего. Раз - и нет тебя. А что есть и где - того нам до сих пор не понять.

   - Ну, что ж, выпьем, товарищ генерал-майор.

   - За удачу, товарищ подполковник!

***

   Зона чрезвычайной ситуации была организована по старым надежным рецептам и схемам. То есть, просто взяли и очертили на карте с запасом небольшим, километра в два-три в каждую сторону, этакую кляксу, расползающуюся вдоль основных дорог. На все дороги, там где пересекали их по карте карандашные линии, поставили блокпосты с пулеметчиками и со шлагбаумами. Каждый блокпост после первых случаев нападения и попыток проникновения в зону с боем превратили в небольшие крепости. На главных направлениях в крупных селах расположили отряды быстрого реагирования с тяжелой техникой и с вертолетами - это просто на всякий случай. В принципе, местное руководство было этому только радо: и товарооборот сразу повысился в их магазинах и столовых, и патрули на улицах быстро успокоили молодежь. А за стоянку техники государство платило арендную плату.

   Саму границу зоны обозначили где по-старинному колючкой стандартной на кольях крест-накрест, где даже опахали и пробороновали контрольно-следовую полосу... Местами же просто вешки поставили яркие и таблички вывесили с трафаретной надписью, что проход тут воспрещен, потому что запретная зона.

   Там, где позволяла местность, закапывали "подснежник", вешали датчики, выводили данные на мониторы. На ровных участках местности устанавливали "сову" и "нетопыря" на бетонных опорах. Что было под руками, то и устанавливали. Вот только местность позволяла это плохо, и равнин-полей было маловато. Все же, какое-никакое, а Приуралье. Холмы да овраги. Овраги да холмы. И еще очень много мелких рек и речушек, иногда даже не указанных на картах. Их все не перегородишь. А еще ведь и болота... Получалось так, что несмотря на строгий приказ, сплошной линии, забора сплошного все равно не было. Вернее, чем-то похожим на сплошную границу зоны, если смотреть сверху, можно было назвать тропинки, по которым двигались регулярно патрули. Вот тут, похоже, он топтались и перекуривали, встретившись, подойдя с разных сторон, от разных блокпостов. Потом снова они расходились. Но так, чтобы цепью стоять или забор сплошной по периметру - такого не было, конечно.

   А романтики в зону все равно тянулись. Разговоры о счастье, которое всем и бесплатно, продолжались на кухнях и в комнатах студенческих общежитий. Ну, а если даже и не счастье, как в книжках - все равно ведь Зона! И там, в Зоне, инопланетяне, чудеса, артефакты, сталкеры...

   Их отлавливали на подступах, при проверке документов, отсылали обратно после строгого внушения, ставили на учет. Но всегда находились те, кто доходил до колючки или до черной рыхлой земли КСП, проползали, перебирались как-то, оставляя следы, уходили в Зону. За такими уже не шли. Строго-настрого было запрещено соваться за установленную границу. И предупреждено не раз было перед строем бойцов: кто туда шагнет - обратно не выпускать. Мало ли, какая там зараза. Ученые-то пока ничего хорошего не сказали.

***

   Виктор шел сразу за Верой, которая уверенно вела его по лесу. Тут, за Мостовой, стоял темный ельник. Кудряшов изредка останавливался и двумя ударами прихваченного с собой туристического топорика рубил затеси на уровне глаз. Если теперь оглянуться, белые на почти черной коре полосы показывали путь, как автомобильные катафоты огораживая с двух сторон будущую тропу.