Ксенос и фобос - Александр Карнишин

   - Вот этот ваш отряд... Лучше, наверное, будет - группа оперативного реагирования. Там же не только спецназ подразумевается?

   - Думаю, и ученых туда надо и администраторов гражданских.

   - Вот. И что? Это разве будет в нашей структуре? А? Молчишь? Нет уж. То, что касается моего министерства, я подпишу. Оформляй сразу в виде приказа. Все остальное убрать. Совсем убрать. Аналитическую записку лучше сделать. Вот ее отдам наверх. Пусть сами предлагают и сами решают. Ясно?

   - Так точно,- кивнул полковник, как всегда немного угрюмый.

   - И насчет порядка и разоружения и прочего... Нет, я помню, что сам это сказал. Не надо мне подсказывать! Только, понимаешь, "мягше" надо быть с "людями". Понял? Стресс у них сейчас, как после войны. Так что и порядок, и восстановление, и разоружение, и кого надо под суд - это все правильно. Только медленно, спокойно и неотвратимо. Так, чтобы без шума, без крика... Это как раз твоим там надо подсуетиться втихую и следователям. И не хмурься на меня, не хмурься, полковник! У нас с тобой такая гора с плеч...

   - Так точно, гора...

   - А-а-а... Так там же твои были как раз?

   - Одного все еще ждем и надеемся. Еще один на связи постоянно.

   - Представление на них дай. Наградим. И этот, майор, как там его...

   - Подполковник Сидорчук, товарищ генерал-полковник.

   - Си-дор-чук... Тот самый, значит?

   Полковник только развел руками.

   - ...И уже подполковник. Ну, ладно. Пора уже ему. Представь к званию. От вас представь, от вашего отдела. Но пусть он там остается. Пусть снова там свой спецназ набирает и муштрует. Там, в Молотове. Он женат, кстати?

   - Был женат. Разведен.

   - Вот и ладно,- непонятно чему обрадовался министр, хитро щуря глаза.- Вот ему звания и хватит. А всех остальных - наградить. Наших, я имею в виду, ясно? Списки к утреннему заседанию чтобы были. Согласуешь там с кадрами. За мужество и тому подобное в условиях чрезвычайной ситуации.

   - Разрешите исполнять?

   - Разрешаю, разрешаю...

   И вдогонку открывающему дверь полковнику сухо и жестко:

   - А статистику по исчезновениям - теперь ежедневно мне на стол. За подтасовку - звезды снимать, папахи отбирать. И динамику мне, динамику - тоже ежедневно. Ясно-понятно?

   ...

   А в Молотове шел снег. Зима на Урале бывает холодной или очень холодной. Но снег был всегда. Обычно с ноября по апрель. Иногда сугробы не таяли даже в мае. А были года, когда внезапно налетевшими снежными бурями ломало деревья даже в июне. В этот раз после небывало жаркого и сухого лета снега не было почти до самого конца декабря. Под Новый год, как положено, как бывало в детстве, плавно и празднично полетели огромные медленные сверкающие в ярком электрическом свете снежинки.

   В некоторых окнах недавно еще сплошь темных многоэтажек зажглись огни.

   - Люди...

   - Ага. Даш, а ты, правда...

   - Дурак.

   - Ага...

   Из-за темного угла вывернулось темной плотной массой, загремело, защелкало металлом.

   - Стой! Стой! Кто такие?

   Забегали по лицам лучи фонарей.

   - А-а-а... Товарищ майор? Гуляете?

   - Гуляем, гуляем. Ну? Я же не один, видите...

   - Ну, да... Хоть и все уже, но не один - это правильно. А погодка-то, погодка...

   - Скоро Новый год.

   - С наступающим вас! И поосторожнее тут. Мало ли...

   - Ладно-ладно. Не пугайте мне девушку. Ну, мы пошли?

   Под скрип снега отряд дружинников свернул к речному вокзалу.

   - Вот скажи мне, Сидорчук, вояка хренов...

   - Не ругайся!

   - Нет, ты мне все-таки скажи, подполковник. Ты на мне жениться, как - думаешь? Или так просто выгуливаешь?

   - Я же тебя люблю, Дашка.

   - Вот и я тебя - аналогично...

   - Правда-правда?

   - Правда-правда.

   По пустынной ярко освещенной набережной в сторону моста уходили, обнявшись, двое. Жизнь продолжалась, несмотря ни на какие эксперименты и чрезвычайные ситуации.