Категории
Самые читаемые

Сонник Инверсанта - Андрей Щупов

Читать онлайн Сонник Инверсанта - Андрей Щупов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 90
Перейти на страницу:

Впрочем, одним Питоном беды мои не исчерпывались, — успевали гадить и свои же сопалатники. Тот же Керосинщик, улучив минуту, подкрадывался к моей койке, и словно отравитель отца Гамлета, вливал мне в ухо жгучий керосин. От дикой боли я пытался проснуться, но и проснуться толком не мог. Над головой неведомо откуда намерзал лед, и я бился о шероховатую поверхность макушкой, не в силах прорваться к воздуху и свету.

Спасти меня пытался дедок Филя. Именно он, подойдя однажды ко мне в столовой, суповой ложкой быстро написал на поверхности каши какое-то слово. Едва я успел прочесть его, как та же ложка перечеркала написанное, смешав перловое варева в единый мучнистый водоворот. Он написал слово «халат», но я снова ничего не понял. Сказать по правде, я и понимать особенно не пытался, поскольку справа от меня расположился багроволицый упырь, а на разлапистой люстре, свесив вниз крысиные хвосты сидела дюжина маленьких птеродактилей. Впрочем, в столовой было еще относительно спокойно, — обилие чавкающих пациентов не давало возможности разгуляться миру ирреальному. Настоящие страсти начинались в палате. В углу, где на украшенной железными кругляшами кровати, почивал гроза дурдома Керосинщик, обосновался гигантский кальмар. Часть его розово-пупырчатого туловища скрывалась под койкой, а часть неведомым образом срасталось с насупленным хозяином кровати. Ни дать, ни взять — головоногий кентавр Атлантиды. Глаза размерами с добрый волейбольный мяч, клюв позаимствован у слоноподобного попугая. Утыканные белесыми присосками щупальца тянулись во все стороны, кольцами свиваясь вокруг привинченных к полу ножек кроватей, эластично дотягиваясь до самых удаленных уголков палаты. Разумеется, за этими скользкими живыми шлангами я следил во все глаза. Самое паскудное начиналось, когда холодные щупальца бесцеремонно пытались проникнуть под мое одеяло. Приходилось подтыкать постель со всех сторон, превращая спальное ложе в подобие кокона. Кроме того, каждые пять минут я скороговоркой бубнил про себя, что все окружающее неправда, что все это происки подловатого Питона. Увы, сознание балансировало на зыбкой паутинке. Я сам себе не верил, и выморочный аутотренинг помогал неважно. Я был один против всех, и поражение мое было не за горами.

Единственное, в чем я еще не сомневался, это в необходимости жизни, как таковой. Потому и терпел атаку призраков, потому и шел на соглашение с самим собой. Если людям даруется рождение, значит, это действительно зачем-то нужно. Высшая или не высшая, но цель есть, а, значит, имеется и некое подобие ответа на все земные вопросы. Конечно, покончить с ужасом одним махом было крайне заманчиво. Возможно, этого от меня здесь и ждали, но я терпел. Терпел, выдумывая для себя спасительную философию. В самом деле, кто сказал, что в этом мире везде и всюду нас должны преследовать радость и счастье? Кто сказал, что счастье — наш главный ориентир?

Человек рожден для счастья, как птица для полета! Фраза столь же красивая, сколь и нелепая. Десятки раз я объяснял это своим пациентам, теперь же втолковывал самому себе. Незачем культивировать химеры! Незачем врать и лицедействовать! Живем, чтобы жить, чтобы мучиться сомнениями, рыдать, ссориться, работать и терпеть. Что же касается радостей, то это попутно. В паузах между плачем и потом. Потому что без труда, терпения и слез любое счастье превращается в идиотизм. Вот вам и вся философия по большому счету! Надобно пережить войну — переживем! Как переживем и коммунизм с глобализмом, как голод с сумой и этих проклятых ракообразных, что с костяным перестуком царапают половицы меж бесчисленных щупалец кальмара…

Вскоре после обеда в палату заглянул дедок Филя и не без радостной улыбки сообщил, что Кудряш таки загнулся, умудрившись «заглонуть» за ужином вилку. Таким образом, пророчество хироманта сбылось, однако сообщение мы восприняли без лишнего ажиотажа. Не выразили ни горестей, ни восторга. Наверное, более других был поражен своим сбывшимся предсказанием сам дедок. Да и ходить по больнице свободно он уже отучился, а потому, поворочавшись на койке, украдкой поднялся и вновь залез в тумбочку.

Меня же новость о смерти Кудряша практически не задела. Да и какое мне было дело до забияки Кудряша, когда именно в эту минуту возле моей койки два здоровенных краба раздирали на части визжащую крысу. Зрелище было кровавым, и слова дедули о Кудряше заволакивало туманом более близкой жути. Впрочем, мимо моего сознания они, как видно, не прошли. Вскоре в палату наведался и сам покойный Кудряш. Был он весь какой-то синий, а в мертвых руках держал большую тарелку, на которой копошился багровой расцветки, вероятно, побывавший уже в кипятке рак. Злополучная вилка торчала у Кудряша из шеи, но выдергивать ее он не спешил. С усмешкой оглядев обитателей палаты, он подмигнул мне и преспокойно уселся на дремлющего Поводыря. Призраки — народ легкий, а потому спящий даже не пошевелился.

— Ты-то меня видишь, верно? — неестественно синяя рука покойного, словно котенка, погладила ползающего по тарелке рака.

Я отвел глаза в сторону и напустил на себя отсутствующий вид. В подобных ситуациях я начинал уже кое-что понимать, а потому разговорчивым призракам не потакал. По опыту знал — заговоришь с одним, мигом налетят другие. А, налетев, совместными усилиями отдерут таки слипшиеся ресницы третьего уснувшего глаза. Вот тогда действительно увидишь и ужаснешься…

— Чего ты в стену-то смотришь? — Кудряш соскочил с посапывающего Поводыря. — Ты же видишь меня, урод! Знаю, что видишь!..

Заводной парень, он и после смерти не собирался успокаиваться. Однако я продолжал «не видеть» его, упорно продолжая играть в свою игру. Результат не замедлил себя ждать. Краем глаза я подметил, как силуэт Кудряша мало-помалу начал бледнеть. Еще пара томительных секунд, и Кудряш исчез. Одна тарелка с ракообразным только и осталась, но это уже было не страшно. К ракам я уже попривык. С некоторых пор в нашей палате их поселилось сотни две — не меньше, так что один-единственный, да еще побывавший в кипятке, погоды, конечно же, не делал.

* * *

Временное улучшение после душа Шарко было всего лишь временным. Вернувшись в палату, я поневоле зажмурился. Все возвращалось на круги своя — и возвращалось с нарастающей силой.

На этот раз еще один спрут поселился под койкой Мити, а огромная анаконда пятнистым своим туловом заполнила все межстекольное пространство в окне. По потолку медленно переползали черепахи с ящерицами, — одна, особенно страхолюдная, с петушиным гребнем на драконьей голове старательно обгладывала плафон запыленной люстры. Толстое стекло звонко похрустывало в сильных челюстях, и пресмыкающееся сыто жмурилось. Вперемешку с реальными людьми по палате бродили многочисленные призраки. Целая толпа. Из-под кроватей торчали чьи-то искалеченные руки и ноги, по краю ковра тянулась вереница чуть шевелящихся клешней, а на моей собственной койке красовался огромный, украшенный стеариновыми крестиками торт. Кремовое поле, надо полагать, изображало кладбище, а искусно сработанная травка уютно окружала редкие деревца и холмики могилок. Считать кресты я не стал. Без того было ясно, что это очередная шутка моего отравленного сознания. Ничто не следовало воспринимать всерьез.

По возможности, изображая спокойствие, я обогнул койку Поводыря, прошел сквозь белесого человечка с невыразительным лицом и задом отважно приземлился на торт.

Увы, на этот раз я ошибся. Торт оказался настоящим, и я раздавил это бисквитно-кремовое сооружение под оглушительный гогот палаты. Причем смеялись все поголовно — и призраки, и живые люди, отчего гвалт стоял оглушительный. Скрипнула дверь, и в палату заглянул недремлющий страж Миша.

— Торт раздавил! — показывая на меня пальцем, объяснил Поводырь. — Задницей!..

— Вот, придурок! — санитар Миша укоризненно покачал головой. — И это на собственный день рождения…

Я мазнул рукой по заляпанным штанам, с опаской лизнул. Увы, торт и впрямь был настоящим — сладким, многослойным и калорийным.

— Чье день рождения? — туповато поинтересовался я.

— Твое, чье же еще? Конрад Павлович заглянул в ведомости, распорядился заказать.

— Такая тортина была! — сокрушенно вздохнул Митя. По его лицу читалось, что он не прочь попробовать торт и в раздавленном виде. Угадав господствующее настроение, санитар энергично кивнул.

— Значит так, — произнес он. — Я про эти дела молчу, но чтобы через десять минут все сожрать до крошки! Штаны и одеяло простираешь сам. Потом Антонина зайдет, проверит.

Дверь снова прикрылась. Поймав краем глаза, синеватое свечение, я обернулся. Это светился сидящий в своем углу Керосинщик. Темные глазки его, полыхая, глядели на меня. Время от времени из угла вылетали огненные искрящиеся шарики. Все они по дуге проносились в мою сторону, не долетая самую малость, исчезали в воздухе. Никто, понятно, этих искристых посланий не видел, однако я почему-то сразу понял, что шарики, как и торт, — абсолютная правда.

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 90
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Сонник Инверсанта - Андрей Щупов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться