Подруга волка - Кэтрин Андерсон

— А не найдется ли здесь у твоей тетушки Эми каких-нибудь игр?

— И-игр?

— Ну там, карты, кости.

Он перевернул носком ботинка полено в камине, потом взглянул на нее.

— Мне еще что-то совсем не хочется в постель. А тебе?

Он чуть не рассмеялся, увидев ее плохо скрытое облегчение. Это было бы роковой ошибкой. Она могла подумать, что он смеется над ней, а этого ему совсем не хотелось.

— Н-нет! Я нисколечко не устала.

Он видел, как она изо всех сил старается собрать воедино остатки своего самообладания.

— Игра? — ее глаза загорелись радостным огнем. — А как вы насчет шашек?

Джейк уже несколько лет не играл в шашки, да и сама игра никогда особенно ему не нравилась.

— Тащи их сюда.

Она со всех ног бросилась на их поиски. Джейк притащил из кухни два стула с прямыми спинками и поставил их перед столом. Когда она появилась из холла с шашечной доской в руках, он передвинул фонарь, чтобы освободить место для игры. Усевшись на стул, он наблюдал, как она расставляет шашки.

— Какие вы выбираете, — красные или черные? — спросила она.

— Красные.

«Как символ невостребованной страсти», — подумал он про себя.

Она уселась на краешке стула и тщательно расставила шашки. Руки ее тряслись. Джейк смотрел на нее, и в душе у него поднималось чувство нежности.

— Ходите вы первый, — предложила она.

Он начал ходить с красной шашки, решив сконцентрироваться на игре, хотя бы ради нее. Прошло тридцать минут, и она полностью разгромила его. Съев его последнюю шашку, она подняла на него огромные голубые глаза и сказала с явно прозвучавшей надеждой:

— Играем до двух побед из трех игр? Подавив смешок, он сказал:

— Думаю, ты не будешь возражать, если мы сделаем игру поинтереснее, поставив по маленькой?

— У меня нет денег.

— Ну, можно делать и другие ставки. — Он хотел предложить, чтобы побежденный расплачивался поцелуем, но, заметив ее настороженное выражение лица, добавил:

— Победителю будет подаваться кофе в постель в течение недели.

— Но я не пью кофе.

— Тогда для тебя — горячее какао, а для меня — кофе.

— Вам ходить.

Он смирился с мыслью о предстоящей длинной ночи. Она нервничала так, как будто чувствовала себя мышкой в наполненной кошками комнате, что, естественно, не способствовало поддержанию разговора. Чтобы хоть как-то подогреть свой интерес к игре, он представил себе, что тот, кто проигрывает, должен расплачиваться какой-нибудь деталью туалета — на усмотрение победителя. Поразмыслив, он решил, что сначала он снимет с нее блузку. Помня их первую встречу и то, как она выглядела в промокшей одежде, ему было не трудно вообразить, как она выглядела оголенная по пояс. Его умение играть в шашки внезапно претерпело сильное изменение в лучшую сторону, и ему удалось выиграть в двух последних партиях.

Когда он завершил последний решающий ход и посмотрел поверх доски на свою соперницу, он понял, почему он выиграл так легко. Она изнемогала от переутомления, ее голубые глаза затуманились, шелковистые ресницы трепетали в безнадежной попытке отогнать сон.

— Думаю, пора укладываться на ночь, — сказал он.

Глаза у нее широко раскрылись, и она резко выпрямилась. Вряд ли ему удалось бы получить более быструю реакцию, даже если бы он уколол ее булавкой.

— Еще одну игру, пожалуйста. Ведь должна же я попытаться сравнять счет.

Немного подумав, Джейк согласился. Правда, в основе его согласия лежала весьма эгоистическая причина. Может быть, если она вконец измучится, то к тому моменту, как попадет в постель, настолько утомится, что у нее просто не останется сил, чтобы пугаться.

Но не тут-то было. В конце четвертой игры, которую он тоже выиграл, ему было достаточно только взглянуть на быстро пульсирующую жилку у основания ее шеи, чтобы понять, что все ее чувства вновь были напряжены до предела. Но, несмотря на это, с него было достаточно. Не могло же это продолжаться всю ночь.

Он встал со стула.

— Тебе дать несколько минут, пока я поднимусь за тобой? — спросил он, указывая на спальню.

— Для чего?

Он смотрел на нее сверху вниз. Она действительно не понимала, он видел это по ее глазам. -Голосом, в котором вот-вот мог прорваться смех, он сказал:

— Для того, чтобы ты улеглась.

Взглядом, полным ужаса, она посмотрела на темный холл.

— О, — она заставила себя взглянуть на него — я — да, это было бы прекрасно.

— Ты возьмешь с собой лампу?

— Нет, не нужно.

Пока она шла по направлению к спальне, Джейк прислонился бедром к столу и сложил руки на груди. Вытянув шею, он прислушался. Тишину нарушил звук выдвигаемого ящика. Он вздохнул и начал считать, сколько досок пола шло от стены гостиной до плетеного коврика.

Когда он счел, что дал ей уже достаточно времени, он прикрутил фонарь и в его слабом свете стад пробиваться к спальне. Как только он переступил порог, в нос ему ударил запах ванилина. Индиго стояла у окна, и единственной ее защитой теперь была фланелевая ночная рубашка длиной до пола. Она обхватила себя за плечи, чтобы было не так холодно. Она выглядела такой юной и беззащитной. Он медленно направился к ней.

Как только он положил руки на ее оцепеневшие плечи, он тут же отбросил мысль о том, что между ними может сегодня что-нибудь произойти. Не мог он быть безжалостным негодяем. Он притянул ее к себе на грудь и склонился, стараясь заглянуть ей в лицо.

Несчастное выражение ее лица заставило его подумать, что она надеялась увидеть что-то или кого-то в темноте улицы. Он проследил за ее взглядом и стал всматриваться в передвигавшиеся тени. Вот-вот должна была начаться гроза. На небе неясно вырисовывались громады темных туч. Порывы ветра разбивались о дом и посвистывали над карнизами.

Смирившись, Джейк нежно повел ее к кровати. Она вся дрожала, от холода или от страха — он не знал. Он опять бросил взгляд на открытое окно, подумал, не закрыть ли его, но потом вспомнил ее привычку оставлять окно комнаты открытым для Лобо. Хотя и было довольно-таки прохладно, но у него не хватило решимости закрыть его. Откинув покрывало, он слегка подтолкнул ее. С явной неохотой она скользнула под хрустящую простыню. Перед ним мелькнул уголок муслина, и он понял, что под ночной рубашкой она оставила шаровары. Сорочку она, конечно же, тоже не сняла. И это его жена, соблазнительница.

Он расстегнул пуговицы на рубашке, понимая, что она следит за каждым движением его пальцев. В лунном свете блестели ее серебристо-голубые глаза. Его руки опустились к ремню. Она отвернулась к стенке. Сидя на краешке кровати, он расшнуровал ботинки и сбросил их на пол. За ними последовали и брюки. Одно мгновение он колебался, но потом решил не снимать свои трикотажные подштанники. Не стоило полностью обнажать то, что вряд ли могло сегодня пригодиться.