Комната смерти - Джеффри Дивер

Женщина неуверенно взглянула на Райма.

— Он говорит… — сказала она в трубку, но, похоже, Пуатье и так слышал. — Да, капрал.

Положив трубку, дежурная объявила Райму:

— Он будет через минуту.

— Спасибо.

Они направились в незанятую часть приемной.

— Да благословит вас Бог, — сказала женщина, уступившая до этого свое место в очереди вызывавшему жалость калеке.

Райм почувствовал на плече руку Тома, но снова лишь улыбнулся.

Том и Пуласки сели на скамью рядом с Раймом, под десятками рисованных и фотографических портретов комиссаров и начальников Королевской полиции Багам. Он окинул взглядом галерею, ничем не отличавшуюся от подобных ей где-либо еще. Ничего не выражающие, как и у королевы Виктории, лица смотрели куда-то вдаль, мимо художника или камеры. Но сколь бы безразличен ни был их взгляд, им наверняка многое довелось повидать за сотни лет службы в органах правопорядка.

Райм размышлял, как долго ему придется дожидаться Пуатье, когда из коридора появился молодой полицейский и подошел к стойке. Он был одет все в те же черные брюки с красными лампасами и голубую рубашку с открытым воротником и короткими рукавами. Прицепленная к верхней пуговице цепочка исчезала в левом нагрудном кармане.

«Свисток?» — подумал Райм.

Темнокожий, с полуавтоматическим пистолетом на боку, он был без головного убора, с густыми, коротко подстриженными волосами. Особой радости на его круглом лице не наблюдалось.

Констебль Бетель показала полицейскому на Райма. Молодой человек повернулся и ошеломленно моргнул. Не в силах удержаться, он тотчас же уставился на инвалидную коляску и на ноги Райма, потом снова моргнул, и во всей его позе отразилась крайняя степень замешательства.

Райм понимал, что капрала повергает в смятение не только само его присутствие.

Что там убийство, что там геополитика — неужели ему придется иметь дело с калекой?

Пуатье помедлил, возможно надеясь, что его не заметили и он еще может сбежать. Затем, собравшись с духом, он с неохотой отошел от стойки и направился к ним.

— Здравствуйте, капитан Райм, — небрежно, почти весело проговорил он точно таким же тоном, как до этого та женщина-туристка.

Ладонь Пуатье повисла в воздухе, будто ему не хотелось пожимать Райму руку, но он все же считал, что совершит моральный промах, если не попытается этого сделать. Райм протянул руку, и капрал очень быстро ее пожал, после чего тут же отпустил.

«Паралич не заразен», — мрачно подумал Райм.

— Капрал, это патрульный Пуласки из Управления полиции Нью-Йорка. И мой помощник Том Рестон.

Последовали рукопожатия, на этот раз не столь неуверенные. Пуатье, однако, окинул Тома взглядом с ног до головы, будто сама концепция помощника инвалида являлась для него чем-то новым.

Осмотревшись вокруг, капрал обнаружил еще нескольких офицеров, которые застыли в различных позах, будто играющие в «замри» дети, уставившись на них.

Внимание Михала Пуатье вновь переключилось на инвалидную коляску и бесчувственные ноги Райма. Однако больше всего его приковывали к месту медленные движения правой руки. Наконец Пуатье, собрав всю силу воли, заставил себя посмотреть Райму в глаза.

У криминалиста подобная реакция сперва вызвала раздражение, но потом он испытал чувство, которого уже давно не помнил: ему стало стыдно. Он стыдился собственного состояния. Надежда, что чувство стыда превратится в гнев, не оправдалась. Он ощущал себя униженным и слабым.

Полный смятения взгляд Пуатье прожигал его насквозь.

Стыдно…

Пытаясь подавить раздражавшее его чувство, он бесстрастно произнес:

— Мне нужно обсудить с вами то дело, капрал.

Пуатье снова огляделся.

— Боюсь, я уже рассказал все, что мог.

— Мне хотелось бы увидеть отчеты о собранных уликах. И само место преступления.

— Не получится. Место преступления опечатано.

— Места преступления закрывают от публики, а не от полицейских-криминалистов.

— Но вы… — Пуатье поколебался, стараясь не смотреть на его ноги. — Здесь вы не полицейский, капитан Райм. Здесь вы штатский. Извините.

— Позвольте нам помочь в расследовании, — сказал Пуласки.

— Я очень занят. — Капрал с радостью перевел взгляд на Пуласки, нормального человека, стоявшего на собственных ногах. — Занят.

Он повернулся к доске с прикрепленным на ней плакатом, на котором виднелся заголовок: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Ниже располагалась фотография улыбающейся блондинки, как будто скачанная из «Фейсбука».

— Та самая студентка, которую вы упоминали? — спросил Райм.

— Да. Которая вас…

У Райма не было никаких сомнений, что капрал намеревался добавить: «Которая вас нисколько не волнует».

Но он воздержался. Поскольку с Раймом, естественно, следовало вести себя осторожнее. Он был слишком слаб, и любое резкое слово могло полностью его сломить.

Он почувствовал, что краснеет.

— Капрал, — сказал Пуласки, — не могли бы мы просто взглянуть на копии протоколов, результаты вскрытия? Можем посмотреть прямо здесь. Даже забирать не будем.

«Хороший подход», — подумал Райм.

— Боюсь, это невозможно, патрульный Пуласки. — Пуатье снова рискнул бросить взгляд на Райма.

— Тогда позвольте нам быстро ознакомиться с местом преступления.

Пуатье не то закашлялся, не то прочистил горло.

— Я не вправе что-либо там трогать. Мы ждем, что скажут венесуэльские власти.

— Гарантирую вам: ничто не пострадает, — подыграл Райм.

— И тем не менее мне очень жаль.

— Вы сами отметили в нашем разговоре, что наше расследование убийства Морено отличается от вашего. Но нам все равно нужны некоторые улики.

Его слова неявно подразумевали, что иначе риск, на который пошел Пуатье, звоня тем вечером из казино, был напрасным.

Райм из предосторожности не стал упоминать никаких американских разведывательных агентств или снайперов. Если багамцам были нужны венесуэльские наркоторговцы, вмешиваться в их дела он не собирался. Но ему требовались эти проклятые улики.

Он взглянул на плакат с пропавшей студенткой.

Вполне симпатичная, с