Костры иллюзий - Евгения Михайлова

балконом. Он ставит на подоконник ноутбук, открывает файлы, увлеченно рассматривает. В комнате появляется Высоцкая.

Голос Высоцкой:

– Что ты делаешь? Не знала, что ты из тех, кто сует нос в чужие документы. Костя, ты что-то конкретное ищешь?

Вольский:

– Если честно, просто не удержался. Ноутбук открыт, решил взглянуть. Ну, там фотки, видео, всякая милая чушь. И вдруг полезло – такое, милее не бывает.

Камера пробегает по галерее. Лиц без увеличения не рассмотреть, но это явно интимные снимки и видео. Обнаженные тела, недвусмысленные позы.

Вольский:

– Ты не подумай, я не ханжа и не сплетник, ничего личного. Просто никогда не понимал, с какой целью люди записывают и хранят свои интимные впечатления. Зачем это девушке, мягко говоря. И тем более мужикам, которые тоже иногда это делают. Все, что приходит на ум, – шантаж или гарантия неразглашения, которой держат партнеров. Но порадовался, что ты меня никогда не привлекала в этом смысле.

Высоцкая:

– Не привлекала, потому что мне ты сто лет не сдался.

Вольский (смеется):

– Да ладно, Юля, у меня склероза пока нет. Я помню то, что ты, кажется, хочешь забыть. Но тут никаких претензий. Я только благодарен тебе за полезный опыт. Опять же: порадовался, что не ошибался в тебе ни по одному поводу. И все равно сейчас удивился твоей всеядности. Кого в этой галерее только нет! Знакомых много. Но это не криминал, конечно. Особо заинтриговал лишь один участник утех. Вот эта обвисшая со всех сторон туша. Юля, разве это не известный покровитель потенциальных талантов, владелец фонда для обеспечения комфортного настоящего и будущего эскортниц и прочих «моделей»? Разве это не Юрий Иванов? То есть твой приемный папа? Точнее – папик, получается?

Высоцкая:

– А ты мразь, оказывается. Интересно, как бы ты использовал эту информацию? Распространил бы по сети или пошел бы сам шантажировать мою семью?

Вольский:

– А если вдруг на самом деле пойду распространять и шантажировать, тогда что?

Юлия пытается вырвать у него ноутбук, он поднимает его над головой и насмешливо говорит:

– Откуда ты знаешь, что я уже не отправил эту галерею на свой комп? Или как ты мне помешаешь сейчас?

Высоцкая в бешенстве, почти с пеной у рта:

– Я уже помешала, дебил, если ты не понял. Ты не дойдешь до своего компа никогда.

Высоцкая вырывает ноут, бежит к двери. Вольский делает два шага за ней. В кухне раздается звук взрыва. Он хватается за стену, пытаясь устоять. Лицо искажено, как у человека в момент удушья, хотя в этой комнате пока нет ни дыма, ни огня. Костя падает.

Земцов и Кольцов какое-то время молчат. Затем Слава спрашивает:

– Есть у тебя версии в связи с такой информацией?

– Конечно. Еще какие. Полезли, как грибы после дождя. Первая. Зинаида Гришина поймала олигарха Иванова на крючок по имени Юлия. Все наблюдала, контролировала, не исключено, что совместно с проверенным подельником, он же первый муж. Версия вторая. Высоцкая соблазнила обретенного папика из корыстных соображений, чтобы получить прямой доступ к его состоянию в обход Зинаиды. И это, судя по ее возможностям, получалось. Недвижимость на Кипре, собственные немалые деньги. Ну, и версия третья, параллельная. Разведенные подельники Гришины прикончили приемную коварную дочурку руками очередной зомби – фиктивной племянницы психотерапевта. И все, что Высоцкая прибрала к рукам в результате связи с Ивановым, сейчас плывет по адресу ее единственной наследницы – приемной мамаши. И тут третья версия приближается к первой. А по пути убрали и лишнего свидетеля, который к тому же был любовником Лены Серовой, что якобы вполне устраивало ее психотерапевта-сожителя.

– Тут могут быть варианты и нюансы, – произнес Земцов. – Но теперь мы точно знаем, что и как уточнять. Одно бесспорно: мы имеем дело с уникально жестокими людьми, которые и стали мозговым центром всех этих преступлений. Мне только не совсем ясно: почему такие спецы-отравители сумели точно рассчитать дозу для почти мгновенной смерти Вольского и Высоцкой, а явно отравленный Серов сумел добраться до больницы живым?

– Да потому, что Серов им именно живым и нужен, пока не найден материал. Допускаю, что у дома его ждали похитители, чтобы куда-то затащить и пытать на предмет работы. Но что-то им помешало. Так что и ему дозу рассчитали профессионально. Чуть не забыл, – сказал Сергей. – У меня сегодня встреча с Никитиным. Он наконец выяснил все о причине войны бывших дружков-соратников, то есть наших Икса и Игрека. И да, его специалисты восстановили жесткий диск ноута Высоцкой, который она недоистребила. Галерея на месте, контактов множество, переписка интересная.

– Как дочь Никитина?

– Катя приехала домой из больницы. Спасают друг друга. Вадим вернулся к своей активности в помощи Серову. Я тут подумал: может, именно ему стоит забрать из архива работу Серова? Как-то стремно оставлять ее в качестве вещдока в управлении. Тут многовато возможностей до нее добраться. Не сочти за упрек, но Высоцкую достали в СИЗО.

– Конечно. Мои люди просто проследят за операцией. А работа должна быть под защитой профессионалов и, надеюсь, автора. Раз он у нас нашелся.

– О да! – заключил Кольцов. – Виктория мне прорыдала с утра по телефону, что Алексей переведен из реанимации в палату. Скоро его повезут в закрытую элитную клинику, которую нашел Никитин.

Casus belli для партнеров

Поводом непримиримой и реально смертельной вражды стало общее, успешное и более чем доходное дело. Как нередко и водится у соратников, одержимых одной идеей: на решающем этапе алчность каждого в отдельности вступает в противоречие с принципами сотрудничества и равенства, то есть с основой партнерства.

Иванов и Осипов, два известных инвестора самых выгодных проектов и доходных компаний, были обычно вполне совместимы в своих поисках наживы. Их цели и мотивы, как правило, совпадали. Обоим в течение многих лет хватало здравомыслия и расчетливости для того, чтобы высоко оценивать возможности и преимущества обретенного союза, видеть достоинства партнера и не пытаться доминировать. Впрочем, ни капли идеализации в восприятии общей миссии и реальной деловой значимости собственного участия в бизнесе во имя всеобщего процветания у них не было и в помине. Два могущественных дельца, два далеко не самых умных и проницательных человека отчетливо понимали замаскированную многими нанятыми профессионалами безусловную и безнадежную суть. Они отличались от бесчисленного числа мошенников разного калибра, налетчиков-домушников лишь величиной награбленного и степенью его легализации. Но в том-то и дело. Именно масштаб манипуляций и воровства при ловкости рук преданных «профи» превращал их дела в великие свершения во имя общего блага и в конечном итоге приносил тандему позитивную известность и