Костры иллюзий - Евгения Михайлова

все наши дела. Но тут немного другое. Или очень другое. Короче, я понял, что сейчас не хочу ее посвящать в детали. Только в одном, именно в этом случае. Как говорится, ставка больше, чем жизнь. Извини за пошлость.

Голос Вольского:

– Да все нормально. А почему же ты не позвонил мне?

Серов:

– Просто не успел. Юля в тот вечер не прислала номер, а утром позвонила и сказала, что случайно встретила тебя и передала мою просьбу. И что вы решили приехать ко мне вместе сегодня. И только после этого скинула твой номер. Я, конечно, не стал беспокоить, раз договоренность есть.

Вольский:

– Значит, я поступил очень разумно, что приехал раньше и один. Слушаю тебя, Алексей.

Серов:

– Костя, ты, конечно, помнишь, когда вышел наш фильм о группе «Ночной свет»?

Вольский:

– Точную дату не назову, но около трех лет назад.

Серов:

– Да. Точная дата – 3 января двадцать второго года. Мы отправили картину в прокат по сети, а оригинал в архив. У меня уникальная система архива: один талантливый парень придумал: ячейки с кодами. Может, у меня паранойя, но всегда страшно боялся потерять работу или забыть, где она. Материалов уже море. Короче, моя просьба состоит в следующем. Если ты не будешь против, конечно. Вот у меня на телефоне фото ячейки с номером, вот код, с помощью которого она открывается. Вот я принес тебе ключ от входной двери в архив. Когда войдешь, она сама за тобой захлопнется, выход тоже с ключом. Там никого не может быть.

Вольский:

– Я понял, Алексей, как попасть, открыть… А дальше что? Не совсем въехал, зачем мне эти материалы. У меня сохранились все наши версии картины, она сама давно в сотнях мест.

Серов:

– Вот тут, Костя, и начинается моя просьба. Я долго думал, перебрал в уме, наверное, тысячи людей, к которым можно было обратиться. Не сразу вспомнил о тебе, мы со времени той работы, кажется, и не виделись. Но когда вспомнил, понял, что ты очень похож на человека, которому можно доверить такое. Но пойму, если откажешься.

Вольский:

– Звучит загадочно, похоже, у тебя серьезная проблема.

Серов:

– Не то слово, Костя. Я реально в ловушке. Спасу свою работу – спасусь сам. И наоборот. Короче, выслушай – и можешь сразу отказаться, я пойму. Это реально опасно. Речь об одной моей работе, которую я сделал вроде бы по заказу очень крутых людей. Это шокирующее расследование с непредсказуемыми последствиями. Оно практически завершено, получился полноценный фильм-разоблачение… Как бы объяснить… Я сам это понял только тогда, когда закончил работу. У меня получилось разоблачение не одного негодяя, заказанное другим таким же. Это разоблачение самой системы чудовищных людей, которые рвут на части весь наш мир, как наши души. Извини за пафос, но это именно так. И я, возможно, сам того не сознавая, вышел на настоящие причины и обобщения. Как только фильм увидит свет, публичное негодование может обрушиться не только на отдельного преступника, который стал объектом картины. Но и заказчику вряд ли уцелеть. По поводу его личности и так мало кто сомневается. В общем, мне доступно объяснили, что в таком виде это не появится никогда. Нужно все переделать, свести к примитивному доносу на одного человека, из тех, которые «кое-где у нас порой…». А суть и смысл обобщений потребовали просто уничтожить вместе с найденными мной, во многом уникальными, материалами. Я отказался, на меня страшно давят, за работой началась охота. Я удалил даже на своих компьютерах все копии и просто фрагменты работы, файлы с документами. Все осталось в единственном варианте на планшете и нескольких флешках в ячейке архива. Недавно на архив был налет. Люди работали просто как громилы, ломали все подряд. Но там без мозгов никто ничего не найдет. Разве что взорвут все, чтобы не осталось и фрагмента от наших трудов за многие годы.

Вольский:

– Черт, Алексей, как же ты умудрился так вляпаться…

Серов:

– Да если бы только я сам. Я вдруг подумал, что эти люди легко найдут ребят, которые создавали нашу систему хранения… А я знаю теперь, какие у них методы, у этих людей, которые найдут. В общем, не стал ставить никого в еще более опасное положение и просить спасти работу. А сам… Просто прикинул: что для меня важнее – отбить дело, на которое я потратил столько сил, мук и души, или, дрожа и пресмыкаясь перед человеческими отбросами, спасать свою шкуру. Так она без дела ничего и не стоит.

Вольский:

– Говори, Алексей, как я могу помочь.

Серов:

– Очень надеюсь, что я придумал вариант, в котором для тебя нет риска. Просто открыть ячейку с нашим фильмом о группе «Ночной свет» и вынести оттуда все материалы по нему – небольшую сумку с планшетом и флешками. И куда-то положить, так чтобы никому не пришло бы в голову искать такое.

Вольский:

– Я правильно понял, что…

Серов:

– Да. Я поменял местами материалы. В твоей ячейке – та самая работа.

Вольский:

– Я сделаю это, не вижу даже большого риска. Кто мне предъявит претензии, кто станет искать у меня… Но ты… Что они сделают с тобой, когда узнают, что того самого материала нет в архиве, а вместо него – проморолик одной группы… Страшновато вообще-то.

Серов:

– А что мне можно сделать? Убить? Оно того стоит для них? Короче, мое дело попробовать.

Вольский:

– Хорошо, сделаем это. И расходимся, вот и Высоцкая приехала, смотрит на нас с порога без удовольствия. Столько интересного пропустила.

Кольцов выключил запись и взглянул в лицо товарища.

– Как тебе такое свидетельство по делу?

– Так что же получается, – мрачно проговорил Земцов. – Выходит, что два участника заговора против, скажем так, мафии, после этого разговора до архива так и не дошли. Один сгорел в квартире, другой вышел из нее уже отравленным и как-то добрался до той больницы.

– Так и выходит. И расправились с Константином прямо на месте, то есть сделал это кто-то из гостей Серова. А потом, возможно, убрали и исполнительницу – Высоцкую, – как слишком многое знающую. Из хорошего: работа Серова, серьезное разоблачение всей компании, – она осталась на месте. В той самой ячейке архива, в которой был фильм о группе «Ночной свет». И найти мы ее можем, в отличие от горилл с кувалдами, по этому незаметному коду, который нам заботливо выделил автор данного шедевра – Стасик.

– Насчет работы – надеюсь, так и есть. Сейчас пошлю людей. И мы имеем стройную картину событий в квартире до