Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим

— Вы заключаете контракты на поставку немецкого, шведского и американского оборудования. По документам стоимость завышается на тридцать-сорок процентов. Разница перечисляется на специальные счета в швейцарских банках.

— Это уже интереснее, — я изучил схему. — Какой объем выдержит этот канал?

— До десяти миллионов рублей в год. Индустриализация идет полным ходом, закупки оборудования никого не удивят.

— А какие банки? — Котов сделал пометку в блокноте.

— «Credit Suisse» в Цюрихе и «Union Bank of Switzerland» в Женеве. У нас есть надежные связи в обоих. Плюс филиал нашего банка в Лихтенштейне.

Я задумчиво постучал карандашом по столу:

— Хорошо, а третий канал?

— Патенты и технологии, — Штернберг понизил голос. — Это новая схема, еще не попавшая в поле зрения ОГПУ. Вы регистрируете на подставные фирмы в Европе патенты на разработки ваших институтов и КБ. Затем эти фирмы продают лицензии советским предприятиям, в том числе вашим. Деньги за лицензии уходят за границу совершенно легально.

— Гениально, — восхитился Котов. — И полностью вписывается в новый статус Леонида Ивановича как технического консультанта.

— Какой объем? — спросил я.

— До пяти миллионов рублей в год. Больше будет выглядеть подозрительно.

— Итого девятнадцать миллионов ежегодно, — подсчитал Котов. — Это уже серьезно.

— Есть еще два канала, — продолжил Штернберг. — Четвертый — через нефтепромысел. Создаем швейцарскую фирму, которая якобы консультирует ваших нефтяников. Пятый — через кооперативное движение. Но это уже детали.

Я встал и прошелся по комнате:

— Теперь главное — безопасность. Как обеспечить коммуникацию без риска перехвата?

Штернберг улыбнулся:

— У нас есть система двойного кодирования. Сначала сообщение шифруется стандартным коммерческим кодом, который знают в ОГПУ. Затем ключевые слова заменяются по особой таблице, известной только нам.

Он протянул мне небольшую записную книжку в сафьяновом переплете:

— Здесь таблица замен. Выглядит как обычный деловой блокнот с адресами и телефонами. На самом деле ключ к шифру.

Я пролистал страницы. Действительно, обычные записи, адреса, телефоны. Только посвященный мог увидеть в них систему кодировки.

— А контакты для экстренной связи? — спросил я.

— Сеть безопасных домов в Риге, Берлине и Цюрихе, — Штернберг достал еще один лист. — Здесь адреса и пароли. Запомните и уничтожьте.

Я внимательно изучил список, сопоставляя его с картой Европы в голове. Потом кивнул и бросил лист в камин, где тот мгновенно вспыхнул.

— Что с документами прикрытия? — спросил я Котова.

— Все готово, — он открыл потертый портфель. — Договоры на поставку оборудования для новых цехов от «Friedrich Krupp AG» и «Siemens-Schuckert». Согласование с Наркомвнешторгом. Докладные записки о необходимости закупки передовых технологий. Визы, пропуска, командировочные предписания.

Я просмотрел бумаги. Все выглядело безупречно. Даже подпись Орджоникидзе на одном из документов, скорее всего, подлинная.

— А что с «запасным аэродромом»? — я повернулся к Штернбергу.

— В Швейцарии, под Лугано, — ответил он. — Небольшое поместье с виноградниками. Оформлено на трастовую компанию. Полная анонимность. Есть еще вариант в Швеции, под Мальмё. Там сильная русская община.

— Документы?

— Готовы два комплекта, — он достал из внутреннего кармана небольшой конверт. — Латвийский и швейцарский. Фотографии сделаем позже, когда потребуется.

Я убрал конверт в потайной карман:

— Что с золотом?

— Предлагаю постепенно переводить в швейцарские банки, — сказал Котов. — Небольшими партиями, через дипломатические каналы. У нас есть связи в торгпредстве.

— Рискованно, — заметил я.

— Зато надежно, — возразил Штернберг. — Дипломатический багаж не досматривают. А курьеры Внешторгбанка регулярно перевозят ценности.

Котов развернул еще одну схему:

— Смотрите, Леонид Иванович. Половину средств держим на счетах в Швейцарии, четверть в недвижимости, остальное в ценных бумагах американских компаний. Диверсификация снижает риски.

— А если придется бежать в спешке? — я задал главный вопрос.

Штернберг улыбнулся:

— У меня есть человек в Риге, капитан грузового судна. За соответствующую плату всегда готов выйти в море без оформления документов. Прямой путь в Стокгольм.

— Или Щецин, — добавил Котов. — Оттуда поездом до Берлина, а затем в Швейцарию. Маршрут проработан до мелочей.

Я удовлетворенно кивнул:

— Хорошо. Когда начинаем?

— Первый транш уже в процессе, — сообщил Штернберг. — Два миллиона рублей через фиктивную закупку станков в Германии. Деньги поступят на счет в «Credit Suisse» через три недели.

— А дальше по нарастающей, — добавил Котов. — Через полгода выйдем на полный объем. К концу года на зарубежных счетах будет не менее восьми миллионов швейцарских франков.

— Что ж, — я посмотрел на часы, — пора завершать. Риск растет с каждой минутой.

Штернберг собрал бумаги:

— Завтра я возвращаюсь в Ригу. Официально как представитель торговой делегации. Буду ждать вашего визита через дипломатические каналы.

— Я приеду в июле, — сказал я. — После завершения испытаний танка. К тому времени подготовьте все документы для первой крупной операции.

— Будет сделано.

Когда латвийский гость ушел, я еще некоторое время обсуждал детали с Котовым:

— Василий Андреевич, на вас ложится основная нагрузка. Вся документация, все финансовые потоки должны выглядеть безупречно.

— Не беспокойтесь, Леонид Иванович, — Котов снял пенсне и устало протер глаза. — Я ведь понимаю. После вашего ареста и чудесного освобождения риски выросли многократно. Теперь за вами следят постоянно.

— Именно, — я кивнул. — Поэтому каждый шаг должен иметь железное обоснование. Я действительно закупаю оборудование для новых производств. Я действительно консультирую по техническим вопросам. Никаких отклонений от легенды. Кстати, вы подготовили документы для себя? Ваш процент капает?

Котов усмехнулся:

— Я себе уже собрал на безбедную старость. Могу уйти за кордон в любой момент.

Я помолчал.

— А Мышкин знает о наших планах?

— Только в общих чертах. Чем меньше людей владеет полной информацией, тем безопаснее.

Я встал, давая понять, что встреча окончена:

— Теперь нужно вернуться незаметно для моих «телохранителей». Мышкин организует отвлекающий маневр.

Котов убрал последние бумаги в портфель:

— Будьте осторожны, Леонид Иванович. Сейчас вы на мушке.

— Знаю, — я усмехнулся. — Но и мы не лыком шиты.

Мышкин проводил меня до выхода, где уже ждала машина с опущенными шторками. Я нырнул внутрь.

Впереди сложная игра, где на кону стояло не только состояние, но и жизнь. Но я готов рискнуть. После недавнего ареста ясно, что в любой момент все может рухнуть.

А значит, нужно заранее обеспечить себе «запасной аэродром». В мире, где власть может одним росчерком пера забрать все, что ты создал годами тяжелого труда, только капитал за границей может дать хоть какое-то чувство безопасности.

Машина тронулась, растворяясь в сумерках московских переулков.

После встречи с Котовым и Штернбергом я вернулся домой. Усталость давила на плечи, но день еще не закончился.

Наконец-то я остался один в новой квартире на Софийской набережной. Большие окна выходили на Кремль, который сейчас темной громадой высился на противоположном берегу Москвы-реки, лишь несколько окон кабинетов светились желтыми пятнами. Вполне возможно, что в одном из них сейчас работал Сталин.

Предстоял еще один важный разговор. Выждав полчаса, я подошел к телефону специальной защищенной линии, установленной в моем кабинете. Хотя кого я обманываю. Чекисты наверняка проникли и сюда.

Покрутив диск, я набрал комбинацию цифр, которая перенаправляла вызов через несколько промежуточных станций. После серии щелчков и гудков в трубке раздался далекий голос телефонистки нефтепромысла: