Без права на ошибку - Ли Чайлд

Из окна лился серый свет. Она улыбнулась, зевнула, завела руки за голову и потянулась. Будильник в соседней комнате продолжал звенеть. Он перешел на новый режим, и звук стал громче. Ричер провел ладонью по животу Фролих. Снизу вверх, к самой груди. Фролих еще раз зевнула, снова улыбнулась, развернулась к Ричеру, и уткнулась головой ему в шею.

– И тебе доброе утро, – сказала она.

Будильник за стеной разрывался. Очевидно, если его не отключаешь, звон делается все тревожнее и громче. Ричер притянул Фролих к себе. Убрал волосы с ее лица и поцеловал. Будильник уже завывал, как полицейская сирена. Слава богу, подумал Ричер, он беснуется далеко, в другой комнате.

– Надо вставать, – сказала она.

– Встанем, – отозвался Ричер. – Совсем скоро.

Он обнял ее крепче. Она не сопротивлялась. Они любили друг друга бешено, задыхаясь, словно сходящий с ума будильник подстегивал их движения. Они словно находились в ядерном бункере, а сирены отсчитывали последние мгновения их жизни. Последний судорожный вздох – и Фролих, соскочив с кровати, помчалась в свою комнату, чтобы выключить будильник. На них обрушилась оглушительная тишина. Он откинулся на подушку и смотрел в потолок. Косые лучи сероватого света из окна выявляли изъяны в штукатурке. Фролих медленно вернулась, обнаженная.

– Иди ко мне, – попросил он.

– Не могу, – отозвалась она. – Надо ехать на работу.

– Какое-то время Армстронгу ничего не грозит. А если все же что-то случится, вместо него всегда можно поставить другого. Согласно Двадцатой поправке. Очередь будет на целый квартал.

– А я встану в очередь на бирже труда. Может, придется за гроши готовить бургеры.

– У тебя такое когда-нибудь было?

– В смысле, готовила ли я бургеры?

– Нет, оставалась ли без работы.

– Нет, никогда, – покачала она головой.

Он улыбнулся:

– А вот я почти не работаю целых пять лет.

– Знаю. – Она улыбнулась в ответ. – Нашла в интернете. Но сейчас ты работаешь. Так что поднимай задницу с кровати.

Фролих встала и, предоставив ему прекрасный обзор на собственную задницу, направилась в свою ванную. Еще несколько секунд Ричер лежал неподвижно; ему вспомнились слова из той самой песни Дон Пенн: «Ты не любишь меня, да, теперь я это знаю». Ричер тряхнул головой, выбрасывая из нее слова, откинул одеяло, встал и потянулся. Одна рука к потолку, потом другая. Прогнуть спину. Натянуть носки и размять ноги. Вот и вся утренняя зарядка. Он отправился в ванную и совершил полный двадцатидвухминутный обряд омовения. Чистка зубов, бритье, душ с мытьем головы. Потом облачился в еще один костюм брата. Чисто черный, той же торговой марки, того же кроя. Надел следующую белоснежную рубашку из хлопка с той же биркой – «Такой-то и такой-то». Чистые трусы, чистые носки. Темно-синий шелковый галстук с крошечными серебристыми парашютиками. На галстуке оказался ярлык британского производителя – может, даже как-то связанного с Королевскими военно-воздушными силами. Ричер осмотрел себя в зеркале, а затем испортил образ – надел новое пальто из Атлантик-Сити. Из грубой ткани, топорно по сравнению с костюмом скроенное и сшитое, да и по цвету неподходящее, но сегодня, видимо, придется некоторое время провести на улице, а Джо, похоже, не оставил никакой верхней одежды. Наверное, сбежал от нее летом.

Фролих он встретил уже внизу, у самой лестницы. Одета она была ему под стать: в черный брючный костюм и белоснежную блузку с вырезом. Но вот пальто ее смотрелось куда лучше – из темно-серой шерсти, очень строгое. Она прилаживала наушник. От него шел спиральный провод, который через шесть дюймов распрямлялся и спускался вдоль спины.

– Поможешь? – спросила Фролих.

Она завела руки за голову точно так же, как сделала, когда проснулась. Воротник пиджака отошел от шеи. Ричер пустил провод между пиджаком и блузкой. Крошечный штекер на конце потянул провод за собой и скоро достал до талии. Она подняла полы пальто и пиджака, и он увидел пристегнутую к ремню черную рацию. Микрофонный провод был уже подключен, он проходил по спине и через левый рукав. Ричер подключил наушник. Она опустила полы пиджака и пальто, но он успел увидеть у левого бедра пистолет в кобуре, пристегнутой к ремню рукояткой вперед, чтобы было удобнее выхватить правой ладонью. Ричер с удовлетворением отметил, что это большой, почти квадратный «ЗИГ-Зауэр P226». Гораздо лучше, чем «беретта» предыдущего поколения в ящике кухонного стола.

– Хорошо, – сказала Фролих.

Она глубоко вздохнула. Посмотрела на часы. Ричер сделал то же самое. Почти без четверти восемь.

– У нас осталось шестнадцать часов и шестнадцать минут, – произнесла Фролих. – Позвони Нигли, скажи, что мы уже едем.

Он взял у нее мобильник и, пока они шли к машине, перекинулся парой слов с Нигли. Утро было сырое и холодное, как, впрочем, и ночь, только теперь с неба с неохотой сочился тусклый серый свет. Стекла машины запотели. Но мотор завелся с первого же поворота ключа, печка быстро нагрелась, и к тому времени, когда возле гостиницы к ним подсела Нигли, внутри стало тепло и уютно.

Армстронг накинул на свитер кожаную куртку и через заднюю дверь вышел на улицу. Ветер трепал его волосы, и он по пути к воротам застегнул молнию. За два шага до ворот его уже взяли в прицел. Оптический прицел «хенсольдт», изначально поставляющийся со снайперской винтовкой «ЗИГ SSG 3000», но сейчас установленный умельцем-оружейником из Балтимора на новое место – снайперскую винтовку «Вайме Mk2». Слово «Вайме» было зарегистрировано финской компанией «Ой Вайменнинметалли АБ», где правильно рассудили: если собираешься продавать свою отличную продукцию на Западе, название нужно давать попроще. А «Mk2» и в самом деле отличное оружие. Для этой снайперской винтовки с глушителем используются облегченные патроны стандарта НАТО калибра 7,62 миллиметра. Облегченные патроны позволяют пуле лететь с дозвуковой скоростью – так нет лишнего шума. Благодаря этим патронам и сложной схеме отвода газов из глушителя отдача несильная. Ее практически нет. Лишь очень мягкий толчок, самый незначительный, какой только можно представить. Прекрасная винтовка. А с надежным прицелом, таким как «хенсольдт», она гарантированно дает нужный результат на любом расстоянии до двухсот ярдов. Человек, сейчас приникший к этому прицелу, от задних ворот Армстронга находился всего в ста двадцати шести ярдах. Он знал это совершенно точно: только что сам с помощью лазерного дальномера проверил расстояние. Погода, конечно, могла быть получше, но он основательно подготовился. Уж он-то знал, как это делается. Надел темно-зеленый пуховик, черную шапку из искусственной шерсти и перчатки из нее. Кончики пальцев на правой перчатке были обрезаны, чтобы лучше чувствовать оружие. Человек подыскал надежное укрытие, и глаза не