Условности - Теодор Драйзер

Я уже почти позабыл, как новость об этом впервые попала в газеты. Кажется, по соседству со Стилом жил какой-то другой газетчик с женой – то ли скромный редактор, то ли репортер из другой газеты. Именно эту самую жену и позвала к себе миссис Стил, признавшись той, что ее, судя по всему, отравили, и она даже знает, кто – некая миссис Мари Дэвис, с которой, как она заявила, ее супруг давно состоит в любовной связи. Речь шла о даме с парохода «Айра Рэмсделл». Миссис Стил узнала почерк на посылке, поскольку видела ее письма, адресованные мужу. Но произошло это не раньше, чем она съела конфету и ощутила острую боль в желудке. Состояние миссис Стил оказалось довольно тяжелым. Будто бы она даже была при смерти. Поговаривали, что, находясь на больничной койке, она поведала о том, что муж давно уже не обращал на нее внимания, увлекшись другой женщиной, а она, бедняжка, страдала молча, не желая позорить мужа, себя и своего ребенка. И вот теперь такой жестокий удар!

По городу тотчас же прокатилась волна ужаса и сострадания. Эта печальная история никого не оставила равнодушным. Отовсюду раздавались призывы немедленно разыскать разлучницу, арестовать и выяснить, действительно ли она прислала отравленные конфеты. Миссис Дэвис была задержана или даже арестована по подозрению в покушении на убийство. И, несмотря на то что ее вина не была доказана, ее незамедлительно отправили за решетку, где ей предстояло дожидаться дальнейшего развития событий. Ведь миссис Стил могла как скончаться, так и выздороветь. Да и обвинение в покушении на убийство вполне могли снять за неимением доказательств. Вооружившись камерами, репортеры осаждали окружную тюрьму, желая услышать, что скажет в свою защиту обвиняемая.

Услышав новости, я вспомнил о квартирной хозяйке, остававшейся все такой же очаровательной, как и в тот день, когда я увидел ее впервые. Я, оказавшись среди тех, кого немедленно отправили нарисовать ее портрет, одним из первых услышал ее рассказ. Она страстно клялась, что не только не посылала кому бы то ни было отравленные конфеты, но даже и в мыслях ничего подобного не держала. Но при этом не отрицала (и я в то время осуждал ее за это признание), что состояла и состоит в любовных отношениях со Стилом. Более того, она заявляла (это заявление весьма заинтересовало меня тогда и интересует до сих пор), что они со Стилом испытывают друг к другу неподдельную страсть и искреннюю любовь и что их отношения не имеют ничего общего с вульгарной мимолетной интрижкой. Да, да, ими двигала священная любовь – это высокое и искреннее чувство, самое прекрасное, что только могло случиться в ее и его жизни. И Стил скажет то же самое. Ведь до встречи с ней Уоллес Стил был глубоко несчастным человеком. Да и ее собственный брак потерпел крах.

Уоллес, как она фамильярно его называла, признался ей, что эта новая, пусть и тайная любовь значила для него слишком много. Он утратил всякий интерес к собственной жене, поскольку женился на ней в то время, когда сам не ведал, что творит, и еще до того, как стал тем, кем является теперь. Однако эта новая любовь превратила все их невзгоды в нечто абсолютно прекрасное – совершенное и полное счастья. Они решили, что отныне и навечно будут держаться исключительно друг за друга. И что в их поступке не было греха, поскольку ими двигала искренняя взаимная любовь. Конечно же, Уоллес пытался уговорить миссис Стил дать ему развод, но она ни в какую не соглашалась, иначе они с миссис Дэвис давно были бы женаты. И, поскольку миссис Стил не пожелала отпустить супруга, влюбленным приходилось довольствоваться малым. Но чтобы ее отравить! Это было бы чистым безумием! Их связывало такое прекрасное и искреннее чувство любви, что никакие свадебные церемонии не были нужны. Миссис Дэвис говорила об этом с таким жаром и воодушевлением, что я составил впечатление о ней как об очень романтичной и сентиментальной натуре, потерявшей голову от любви.

Но вернемся к Стилу. Выслушав эту оду страсти, репортеры, естественно, бросились к Стилу, чтобы выслушать его точку зрения. В противовес миссис Дэвис и ее громким заявлениям, их взору предстал мужчина, до глубины души потрясенный столь непристойными событиями. Как выяснилось, он был истинным заложником взрастившей его среды. Вероятно, он был действительно влюблен в миссис Дэвис, но – и это сразу бросалось в глаза – его любовь оказалась не настолько сильна, чтобы он готов был пожертвовать ради нее собственным местом в окружавшем его привычном консервативном мирке. Он пребывал в ужасе от того, что правда о его изменах всплыла наружу. Ведь до этого момента он, вне всякого сомнения, заводил романы на стороне, надеясь выйти сухим из воды и, уж конечно, не желая, чтобы собственные грехи сделали его изгоем. Что бы ни говорила его любовница, он не собирался становиться изгоем и сейчас. Наоборот, вскоре выяснилось, что он прикладывал все силы к тому, чтобы успокоить свою жену и заставить молчать, пока он утолял жажду страсти на стороне. Он не испытывал к жене нежных чувств, но и проблем тоже не хотел. И вот теперь, когда его грех стал достоянием общественности, его трясло точно в лихорадке.

Короче говоря, как он признался одному из репортеров, согласившемуся сохранить его признание в тайне, он был не так уж сильно влюблен в миссис Дэвис, как она думала, бедняжка! Какое-то время он действительно был ею увлечен, но не более того. Она, конечно же, хороша собой и, разумеется, уверена, что влюблена. Но Стил и в страшном сне не мог представить себе, что может случиться нечто подобное. И вот тебе на! Они познакомились год назад на пляже. И Стила точно громом поразило. Ну, вы знаете, как это бывает. С женой он не слишком хорошо ладил, но следовало подумать и о сыне. Он никому не хотел навредить. Совсем не хотел. И уж, конечно, он не может теперь бросить жену. Общественность этого не одобрит, и неприятностей не избежать. Но не стоит забывать и о миссис Дэвис. Разве возможно отвернуться от нее сейчас, когда она сидит в тюрьме из-за того, что якобы отправила жене своего любовника отравленные конфеты. Этого общественность тоже не одобрит.

Как это все ужасно! Как душераздирающе! Он и подумать не мог, что Мари опустится до того, чтобы отправить яд его жене, да и не верил, что она