Шпаргалка для ленивых любителей истории. Короли и королевы Франции, 987–1498 гг. - Александра Маринина

«Сладострастный подкаблучник и семейный насильник», или Филипп Шестой Счастливый

Мог ли он мечтать о короне Франции? Ох, вряд ли. Филипп Валуа родился в 1293 году, когда королем был Филипп Четвертый, а отец, Карл Валуа, – братом короля. До 1314 года молодой Филипп был племянником монарха, потом, до 1316 года, двоюродным братом монарха, потом побыл в течение пяти дней двоюродным дядюшкой, затем снова двоюродным братом до 1322 года и снова двоюродным братом до 1328 года… Наверное, за 34 года жизни он настолько свыкся с положением более или менее близкого родственника правящей особы, что уже и не мыслил для себя иной участи. При наличии у Филиппа Четвертого троих молодых женатых сыновей глупо было бы тешить себя какими-то иллюзиями и несбыточными мечтами.

Но – случилось. У Карла Четвертого не оказалось наследника мужского пола. Зато такой наследник был у родной сестры Карла, Изабеллы Английской. Оставалось только выиграть у юного Эдуарда Английского «по очкам»…

Давайте посмотрим, как лаконично описывает этот момент «Фландрская хроника»: «В год Милости 1328-й французский престол пустовал, и не было средь баронов единого мнения о том, кому следует стать королем. Наконец, стараниями мессира Робера д’Артуа, дело было доведено до того, что королем избрали мессира Филиппа, сына мессира Карла Французского, графа Валуа». Да-да, именно так: неугомонный племянник тетушки Маго и здесь отметился.

Двадцать девятого мая 1328 года в кафедральном соборе Реймса состоялась коронация Филиппа Шестого, которому присвоили прозвание Счастливый (или Удачливый). Сразу же после коронации новоиспеченному королю пришлось заниматься проблемами Фландрии, раздираемой мятежом, потому что бароны пытались быть верными французской короне, а народ тянулся к Англии, ведь именно благодаря экономическим связям с Англией могло процветать производство шерсти и торговля ею. Фландрия, напомню, страна промышленная, состоящая сплошь из городов, населенных ремесленниками, ткачами и прочим рабочим людом. Правитель Фландрии, Людовик Неверский, не смог самостоятельно справиться с мятежом и обратился за помощью к Филиппу, который привел войска, разгромил фламандцев в битве при Касселе, подавил мятеж и вернул власть графу Неверскому. Отдадим должное Филиппу: он не стоял в стороне, отправив солдат и военачальников сражаться, он сам был на поле боя, лично участвовал в битвах.

А еще Филиппа Шестого называли «королем-подкидышем», подразумевая, что ему просто повезло: наследник престола, старший сын, всегда один, а вот кузенов разной степени многоюродности обычно бывает пруд пруди. Для сына дядюшки Карла карты легли удачно, звезды сошлись.

Итак, начало правления было ознаменовано блестящей военной победой. Может, не зря этого короля назвали Удачливым, Счастливым? Уже в следующем году во Францию прибыл молодой король Англии Эдуард Третий и принес оммаж за Гиень. Тоже неплохо. Фландрия успокоилась, англо-французские отношения вроде налаживаются.

А тут новый скандальчик образовался. Робер д’Артуа возомнил, что коль он так споспешествовал новому королю взойти на престол и отлично проявил себя в недавней фландрской кампании, командуя арьергардом в битве при Касселе, то ему теперь все можно. В том числе и попытаться все-таки отвоевать себе графство Артуа. Когда в 1309 году королевский суд решил вопрос в пользу Маго, она была как-никак тещей двух наследных принцев, если совсем по-простому – сватьей правящего короля Филиппа Четвертого. А теперь она кто? Да никто! Подумаешь, какой-то там пэр Франции, этих пэров в королевстве как собак нерезаных. С недавнего времени Робер и сам получил пэрство, сравнялся с теткой. Но Маго – всего лишь одна из многих, а он, Робер, – близкий друг короля, человек, которому король обязан короной. Ему море по колено!

Разумеется, решение возобновить тяжбу пришло в голову Роберу не просто так, не на пустом месте. Для пересмотра дела необходимы новые доказательства, без них вся затея не имеет смысла. И Робер их нашел.

Тут, правда, тоже возникает вопрос: сначала появились доказательства, потом созрело решение или, наоборот, сперва было решение, а потом уж и доказательства под него подогнали? И снова нет единства в источниках. Чаще всего склоняются ко второму варианту, то есть сначала все-таки было решение.

А история и вправду занятная. Перескажу ее, опираясь на текст хрониста, созданный во второй половине XIV века. Жила-была в Бетюне некая девица благородного происхождения по фамилии Дивион, баловалась какими-то предсказаниями и уверяла, что может определять характер человека по его внешности. Ну, такое себе… И в один прекрасный день сия девица познакомилась с неким человеком, служившим при дворе Робера д’Артуа. Этот человек (имени его хронист не называет) вовлек девицу в авантюру по изготовлению фальшивого документа, подтверждающего права Робера на графство Артуа. Фокус был в том, чтобы достать настоящую печать покойного графа Артуа, отца Маго и деда Робера, и прилепить ее на новый документ. В городе Аррасе проживал знатный горожанин, которому граф когда-то пожаловал пожизненную ренту, о чем имелся документ с нужной восковой печатью. Горожанин умер, а бумага-то осталась, и девица сумела ее раздобыть. При помощи специально изготовленного раскаленного железного инструмента печать отделили от подлинника, не повредив, и прикрепили к фальшивке, согласно которой старый граф передавал права на Артуа своему сыну Филиппу и его потомкам, то есть нашему Роберу.

Все это было инициативой придворного, Робер ни о чем не догадывался, и когда девица Дивион явилась к нему и сказала, что случайно нашла бумагу в потайном шкафу в одном из домов Робера, расположенных в Аррасе, наш герой ужасно обрадовался и понял, что теперь можно затребовать пересмотр судебного решения. Девицу, само собой, поблагодарил, пообещал, что никогда не забудет оказанной ему услуги, и организовал ей проживание в Париже.

Но графиня Маго тоже не лыком шита, она сумела разыскать секретаря, который эту бумагу написал, и притащила его в суд. Секретарь свою руку признал и не отрицал, что действительно написал данный текст. По заказу девицы Дивион. Семь лет назад. Семь! Лет! Назад!!!

Уже в этом месте у вменяемого читателя хроники должны были появиться вопросы. Для чего поименованная девица заказывала документ семь лет назад? Почему доказательство провалялось бог весть где все эти годы? В принципе, можно предположить примерно следующее: семь лет назад как раз был 1322 год, когда умер король Филипп Пятый и на престол взошел его брат Карл Четвертый, на которого Робер имел сильное влияние. Возможно, Робер еще тогда задумывал добиться нового суда? Но почему же не добивался? Почему ничего не предпринимал, пользуясь близостью к послушному и управляемому королю? Почему не предъявил документ? Может, всемогущий тесть Карл Валуа отговаривал? Но Карл умер в конце 1325 года, король тогда сразу