Десять поколений - Белла Арфуди

лет он знал грузинский алфавит и мог читать по слогам. Увы, в доме были лишь сказки на русском языке, и Таре приходилось их постоянно ему перечитывать, потому что Ари ходил за ней буквально по пятам, таская за собой тяжеленный том. Учить ребенка читать сразу на нескольких языках Тара не стала. Если бы ей сказали, что через двадцать лет пятилетки будут даже учить китайский, она бы ни за что не поверила. И, скорее всего, посчитала бы их родителей сумасшедшими.

Первое время после рождения сына Тара была тревожной. Ей было страшно оставлять его без присмотра. Никаким помощникам (а ее мать тут же приехала, чтобы быть на подхвате) она не доверяла. Когда однажды ребенок проспал больше суток, у нее чуть не случилась истерика. Каждые пять минут она подходила к младенцу с зеркальцем в руках, чтобы проверить, дышит ли он. Когда малышу исполнилось два года, демоны потихоньку стали отступать, а пророчество старухи рассеялось в тумане будней, так похожих друг на друга. И вот уже не к Таре ездят помогать с новорожденным, а она сама едет к родственникам в Ереван, трясясь несколько часов в старом громыхающем автомобиле советского выпуска. Таре все рады, но едва спрашивают, как у нее дела, ведь повод для сбора иной – помолвка ее младшей сестры. Сестра – студентка медицинского училища, с хитринкой в глазах и задорным смехом, любимица семьи. К празднику мать Тары закупилась продуктами, которые разложили по подоконникам, потому что в холодильнике кончилось место. Благо было уже начало ноября, жара давно спала. Будущая невеста, названная своими совершенно «обармянившимися» родителями именем Нарэ, почти не принимала участия во всех этих приготовлениях. Когда Тара спрашивала у нее, рада ли она вообще скорому замужеству, Нарэ неизменно растягивала губы в улыбке и демонстративно восторгалась наступлением нового этапа в жизни:

– Я безумно счастлива! Совсем скоро я тоже буду замужем, а потом у меня родится очаровательный малыш. Точно такой же, как мой обожаемый племянник.

Она принималась тискать Ари, щекотать его до тех пор, пока по всему дому не разливался его безудержный хохот, только бы никто не увидел в ее глазах тоску и сомнение. Правильно ли она поступает, может, еще не поздно все это остановить? Когда Нарэ натыкалась взглядом на мать, расстилающую перед родственниками очередной комплект постельного белья, купленного в качестве приданого, отчаяние охватывало ее полностью. Поздно. Слишком поздно.

Уже около года Нарэ тайком встречалась с Давидом, высоченным учителем физкультуры из школы неподалеку. Черноволосый, кудрявый, с большим красивым носом и пухлыми губами, он поразил ее, как только они познакомились. Конечно, она, как любая порядочная девушка из приличной семьи, выждала некоторое время, строя из себя недотрогу, а потом назвала ему заветные цифры – номер их домашнего телефона. Сразу же условились, что если он слышит не ее голос на том конце провода, то молча кладет трубку. Давид исполнял все указания Нарэ, и за двенадцать месяцев их встреч и телефонных бесед никто из домочадцев не догадался, что у младшенькой появился ухажер. Напротив, все ломали голову над тем, как бы поудачнее выдать ее замуж. Учеба в училище подходила к концу, дольше тянуть было нельзя. Лимит свободы был исчерпан. Активнее всех была мать семейства, которая искала идеального жениха не покладая рук. Посещала буквально все езидские свадьбы, помолвки и любые мало-мальски значимые встречи.

– Один сброд, – любила смачно обругать она всех, снова не найдя достойного кандидата. – Честное слово, даже не знаешь, за кого выдать дочь. Тяжелое дело – растить детей в это смутное время. Кто-то уезжает, кто-то уже то в России, то во Франции, кто-то ударился в христианство, прости их Ходэ, а кто-то с такой репутацией, что лучше бы тоже убрались куда подальше.

– С каких это пор невесты ищут женихов? – ерничал в ответ муж. – Вариант найдется сам. И пусть, как и положено по традициям, приходит на смотрины, а мы тут уже решим.

– Скажешь тоже. – Она фыркнула на несмышленого мужа. – Если так сидеть и ждать у моря погоды, то дождешься только выброшенных морем рыбешек. Я сама найду того, кто мне приглянется. И смотрины я уж как-нибудь да устрою.

Сказано – сделано. Через множество своих друзей и знакомых мать Тары умудрилась найти для младшенькой просто золото, а не жениха. Семья не замечена ни в одном скандале, ни пятнышка на них. Отец – видный в прошлом военный – ушел в бизнес (слово это всем нравилось уже только за одно его иностранное звучание) и уже сколотил неплохое состояние. Мать – бывшая учительница музыки – теперь была хозяйкой новомодного салона красоты. Сын же их – адвокат. Не могло быть более желанной профессии для будущего зятя. Переговоры с потенциальными новыми родственниками прошли быстро, и уже через неделю после знакомства они явились в дом к родителям Тары присмотреться к будущей невесте и отпить из поднесенного ею стакана.

Нарэ по глупости ли своей или из страха перед родителями о существовании Давида умолчала и, как овечка, приготовленная к жертвоприношению для Ходэ, отдалась судьбе. Поднося воду и сваренный ею кофе по-восточному незнакомым людям, она молилась Господу: «Хоть бы не понравиться им». Однако у Ходэ были другие планы. Видимо, он считал, что Нарэ должна сделать сознательный выбор. Так что помолвку назначили через месяц.

Прошла она весело и шумно. Новые родственники явились в дом к невесте, нагруженные подарками. Корзины с фруктами, сладости, одежда и косметика были упакованы в оберточную бумагу и перевязаны красными лентами. Гости охали и ахали, засматриваясь на расточительность нуворишей и подаренные ими украшения из золота. Браслеты, кольца, колье, серьги блистали на Нарэ, как на праздничной елке. Стоя в центре комнаты под пристальными взглядами гостей, она пыталась не думать о Давиде. Как же ей рассказать ему о случившемся? И как же убедить себя, что все прошлое теперь не важно? Теперь ей предстояла иная жизнь с другим человеком.

– Теперь ты наша! – воскликнула мать жениха, набрасывая на плечи Нарэ алую шаль.

Гости захлопали в ладоши и стали пританцовывать, соединяясь в хоровод. Взявшись за мизинцы, они ходили вокруг невесты с женихом, пока музыканты запредельно громко играли на зурне. Звуки ударов по дхолу отдавались набатом в голове у Нарэ, сливаясь с безумным хаосом ее вопросов к себе.

Почему? Зачем? Что же сказать Давиду?

Через пару дней она решила ему позвонить. Встретиться смелости не хватило. Отказ от Нарэ Давид принять не пожелал. Как же так: он езид, она езидка –