Гипотеза любви - Али Хейзелвуд

все кончилось. — А еще выглядишь сексуально и профессионально. Пока ты говорила, мне было видение — твое будущее в академии.

Оливия обняла Ань.

— Что ты там видела?

— Ты выдающийся ученый, окружена студентами, которые ловят на лету каждое твое слово. А ты отвечаешь на длинные письма одним-единственным «нет», написанным с маленькой буквы.

— Класс. Я была счастлива?

— Конечно нет. — Ань фыркнула. — Это же академия.

— Девушки, вечеринка факультета начинается через полчаса. — Малькольм потянулся поцеловать Оливию в щеку и обнял ее за талию. На каблуках она была чуть выше его. Ей определенно хотелось с ним сфотографироваться.

— Необходимо отпраздновать бесплатной выпивкой тот единственный раз, когда Оливия без запинки произнесла «канальный родопсин».

— Заткнись.

Он сжал ее в крепких объятиях и прошептал на ухо:

— Ты отлично справилась, Оливка. — А затем громче: — Пойдем напьемся!

— Идите, ребята. Я заберу флешку и отнесу свои вещи обратно в номер.

Оливия направилась через опустевшую аудиторию к кафедре, чувствуя, что с ее плеч свалился огромный груз. Она расслабилась и почувствовала облегчение. В профессиональном плане дела начинали налаживаться: как оказалось, при хорошей подготовке она могла произнести несколько связных предложений в присутствии других ученых. Кроме того, теперь у нее были средства продолжать исследования в следующем году, а два громких имени в ее области только что похвалили ее работу. Она улыбнулась, размышляя о том, стоит ли написать Адаму, что он был прав и что ей удалось выжить. Наверное, стоило спросить, как прошел его доклад. Открылись ли у него слайды, не сделал ли он ошибок в словах «микрочипы» или «кариотипирование» и придет ли на вечеринку. Вероятно, он пойдет встречаться с друзьями, но, может быть, она сможет угостить его чем-нибудь в благодарность за его помощь. На этот раз она даже заплатит за него сама.

— Хороший доклад, — послышался чей-то голос.

Оливия повернулась и увидела Тома. Он стоял у нее за спиной, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. Казалось, он уже какое-то время за ней наблюдает.

— Спасибо. У вас тоже.

Его доклад был сжатым повторением лекции в Стэнфорде, и Оливия, признаться, слушала не слишком внимательно.

— Где Адам? — спросил он.

— Надо думать, все еще на пленарном заседании.

— Точно. — Том закатил глаза. Видимо, не всерьез, хотя Оливии так не показалось. — Он все время так делает, да?

— Как делает?

— Всегда и во всем первый. — Он оттолкнулся от стола и подошел ближе. — Ну, он уже всех обскакал. Это не только к тебе относится.

Она нахмурилась в замешательстве и хотела спросить, что он имеет в виду, но он продолжил:

— Думаю, мы с тобой отлично поладим в следующем году.

Напоминание о том, что Том поверил в ее работу и взял в свою лабораторию, избавило ее от чувства дискомфорта.

— Обязательно. — Она улыбнулась. — Большое спасибо, что дали шанс моему проекту. Жду не дождусь, когда начну работу с вами.

— Не за что. — Он тоже улыбался. — Думаю, мы оба много почерпнем из нашего сотрудничества. Согласна?

Оливии казалось, что она почерпнет гораздо больше, чем Том, но она все равно кивнула.

— Надеюсь на это. Думаю, визуализация и биомаркеры крови прекрасно дополнят друг друга, и, лишь объединив их, мы сможем…

— И у меня есть то, что тебе нужно, не так ли? Исследовательские фонды. Лаборатория. Время и возможность должным образом руководить твоей работой.

— Да. Есть. Я…

Внезапно она поняла, что может различить серый ободок его роговицы. Неужели он подошел ближе? Он был высоким, но не намного выше нее. Обычно он не казался таким внушительным.

— Я так вам благодарна. Я уверена, что…

Она почувствовала его незнакомый запах в ноздрях и его дыхание, горячее и неприятное, в уголке рта, и… его пальцы сжали ее предплечье, и почему он… что он…

— Что… — Сердце билось у нее в горле, когда она высвободила руку и сделала несколько шагов назад. — Что вы делаете? — Она подняла ладонь к предплечью, и… оно болело от того, как сильно он сжал пальцы.

Боже… он что, действительно это сделал? Пытался ее поцеловать? Нет, должно быть, ей показалось. Она, наверное, сошла с ума, потому что Том никогда бы…

— Кажется, это прелюдия.

Она смотрела на него, оцепенев в ужасе, не в силах отреагировать, пока он не придвинулся ближе и снова не наклонился к ней. А потом все повторилось.

Она оттолкнула его. Так сильно, как только могла, она оттолкнула его, упершись обеими руками в грудь, и он отшатнулся с жестким, снисходительным смехом. Внезапно у Оливии перехватило дыхание, она не могла вздохнуть.

— Прелюдия… к чему? Вы с ума сошли?

— Да ладно.

Почему он улыбался? Почему на лице у него это маслянистое мерзкое выражение? Почему он смотрел на нее так, словно…

— Такая хорошенькая девушка уже должна знать, что почем. — Он осмотрел ее с головы до ног, и она с отвращением увидела похотливый блеск в его глазах. — Не надо лгать, не рассказывай, будто выбрала такое короткое платье не для меня. Красивые ножки, кстати. Могу понять, почему Адам тратит на тебя свое время.

— Что… Что вы…

— Оливия. — Том вздохнул и сунул руки в карманы. В такой расслабленной позе он должен был выглядеть безобидно. Но она не чувствовала себя в безопасности. — Ты ведь не думаешь, что я взял тебя в свою лабораторию, потому что ты хороший ученый?

Разинув рот, она отступила еще на шаг назад. Одним каблуком едва не зацепилась за ковер — пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть.

— Такая девушка, как ты. Которая так быстро сообразила, что знаменитые, успешные ученые, мать их, — это способ продвинуться. — Он все еще улыбался. Той же улыбкой, которая некогда казалась Оливии доброй. Которая придавала ей уверенности. — Ты ведь трахаешь Адама, так? Мы с тобой оба знаем, что ты трахнешь меня по тем же причинам.

Ее тошнило. Ее все-таки вырвет в этой аудитории, и это не будет иметь никакого отношения к докладу.

— Ты отвратителен.

— Да? — Он невозмутимо пожал плечами. — Значит, отвратительны мы оба. Ты использовала Адама, чтобы подобраться ко мне и к моей лаборатории. И попасть на эту конференцию.

— Я этого не делала. Я даже не знала Адама, когда подавала…

— Ой, ну конечно. Еще скажи, что из твоей жалкой статьи сделали доклад благодаря высокому качеству и особой важности твоей работы. — Он скорчил недоверчивую мину. — Кое-кто здесь очень высокого мнения о себе, учитывая, что ее исследования бесполезны и вторичны и что она едва способна связать два слова, не заикаясь, как идиотка.

Оливия застыла. Живот у нее сжимало и крутило, ноги как будто приклеились к земле.

— Это неправда, — прошептала она.

— Нет? Ты считаешь, неправда, что ученые в твоей области настолько хотят произвести впечатление на великого Адама Карлсена, что готовы целовать задницу любого, кого он сейчас трахает? Я, конечно, так и сделал, когда сказал его очень посредственной подружке, что она может пойти работать ко мне. Но может быть, ты и права, — продолжил он с насмешливым дружелюбием, — может быть, ты знаешь академию лучше, чем я.

— Я расскажу Адаму. Я…

— Да ради бога. — Том развел руками. — Вперед. Сделай одолжение. Дать тебе телефон?

— Нет.

Ноздри у нее раздувались. Ее захлестнула волна ледяного гнева. Она развернулась и направилась к выходу, борясь с тошнотой и желчью, поднимающейся к горлу. Она найдет Адама. Она найдет организаторов конференции и пожалуется на Тома. Она никогда больше не увидит его лица.

— Маленький вопрос. Как думаешь, кому Адам поверит, Оливия?

Она замерла как вкопанная, всего в полуметре от двери.

— Какой-то сучке, с которой он трахается недели две, или человеку, который многие годы был его близким другом? Который помог ему получить самый главный грант в его карьере? Который прикрывал его спину с тех пор, как он был еще моложе, чем ты? Который делает по-настоящему важную работу?

Оливия резко развернулась, ее трясло от ярости.