Русская басня - Николай Леонидович Степанов

Кто хочет, тот о том пускай и рассуждает:

              Рука его, а не моя.

                    Но это пусть всяк знает.

              Что в гневе, в ярости своей

Прохожий до корня Терновник отсекает.

                    Читатель! В басне сей

                    Ты можешь видеть ясно,

Что люди добрые хоть терпят и ужасно,

Хоть сильно гонят их, однако ж почитают,

Злодеев же тотчас немедля истребляют.

ВЕРХОВАЯ ЛОШАДЬ

Все люди в свете сем подвержены страстям.

К несчастью, страсти их почти всегда такие,

Что следствия от них бывают им худые;

Всечасно нашим то встречается глазам,

Привержен как иной ко взяткам и крючкам,

Как сильно прилеплен другой к обогащенью,

       Иной к вину, тот к развращенью,

       Иной к игре, другой к властям...

А Клит, читатели, пристрастен к лошадям.

                   Нетрудно согласиться,

Что бы полезнее то было во сто раз,

             Когда бы всякий между нас

Ко пользе общества желал всегда стремиться;

Но, видно, этому так скоро не бывать!

Меж тем уж Клит идет ту лошадь торговать,

Которую к нему недавно приводили,

Которою в нем страсть лишь пуще возбудили,

И Клит купил... Но что ж? Как лошадь ни статна,

                   Собой как ни красива,

Погрешность в ней тотчас открылася одна,

       А именно: была весьма пуглива.

Однако этого не ставит Клит бедой,

Он сей порок весьма легко исправить чает;

И только что успел приехать он домой,

То способ вот какой на то употребляет:

             Велел тотчас салфетку взять

И лошади глаза покрепче завязать.

                                 Потом

             Садится на нее верхом

                   И скачет близ всего,

Чего пугался конь до случая сего.

С завязанными конь глазами,

             Не зря предметов пред собой,

Мчит смело седока, пыль взносит облаками...

             И в ров глубокий водяной

С собою всадника с стремленьем вовлекает.

О вы, правители скотов или людей!

             Заметьте через опыт сей,

             Что тот безумно поступает,

                   Кто нужный свет скрывает

                            От их очей;

Что скот и человек, когда лишенны зренья,

             Опаснее для управленья.

Г.Р. Державин 

МЕДВЕДЬ, ЛИСИЦА И ВОЛК

        Медведь, Лиса и Волк согласно жили,

              Гуляли вместе, ели, пили,

        На промысел ходили заодно.

                  Подцапали в одно

                  Они теличку время.

              Медведь, добычу взяв в беремя,

«Послушайте,— сказал,— коль всем нам части брать,

То мало этого всем голод нам унять;

А старей кто из нас, пускай тот и владеет

                           Обедом сим:

              Промыслим после мы другим;

Но старшинство везде ведь первенство имеет».

              — «Изрядно,— говорит Лиса.—

              Когда создались небеса

              И твердь звездами убралася,

                  Тогда я родилася».

— «Стара, кума, и ты,— Волк начал говорить,—

Но не успели звезд ко тверди пригвоздить,

              Как я на свет сей произшел!» —

              И есть было телицу шел.

«Ну, врешь,— сказал Медведь, оскалившись зубами.—

Пусть молод, но сильней я всех теперь меж вами,

              Да мне же хочется и есть:

Так мне принадлежит и старшинство и честь».

ЛЕВ И ВОЛК

Волк Льву пенял, что он не сделан кавалером,

Что Пифик с лентою и с лентою Осел,

А он сей почести еще не приобрел

И стал его к себе немилости примером,

Когда их носит шут, да и слуга простой,

А он не получил доныне никакой.

Лев дал ответ: «Ведь ты не токмо не служил,

Но даже никогда умно и не шутил».

ФОНАРИ

                           Случилось в паре

                    Быть фонарям в анбаре:

              Кулибинскому и простому,

                                  Такому,

                    Как ночью в мрачну тень

                    С собою носит чернь.

Кулибинский сказал: «Как смеешь, старичишка,

                    Бумажный фонаришка,

                    Ты местничать со мной?

              Я барин, я начальник твой.

Ты видишь, на столбах ночною как порою

                    Я светлой полосою

В каретах, в улицах и в шлюпках на реке

                    Блистаю вдалеке.

       Я весь дворец собою освещаю,

              Как полная небес луна».

              — «Так, подлинно, и я то знаю.—

              Ответствовал простой фонарь.—

Моя перед твоей ничто величина.

              Сиянием вдали ты царь,

              Лучами яркими ты барин;

       Но только разве тем со мной не равен,

Что, вблизь и с стороны покажемся кому,

Во мне увидят свет, в тебе увидят тьму,

И ты окружных стекл лишь светишь лоскутками».

Иной и господин умен секретарями.

СТРУЯ И ДОМ

Вод струйка, капелька, слезинка под землей

                    Сквозь берегу прокралась —

И все час от часу извивистой змеей,

                    И так своей водой

                    Тихонько расширялась,

                    Что сделалась ручьем

И стала подмывать вседневно и всенощно

                          Прекрасный дом,

             В котором весело, роскошно

                    Боярин знатный жил,

             Столы давал, сады садил

И в мысли не имел о ближущемся роке.

                          Но как сия

                          Уже струя

Усилилась в своем обширном быстром токе,

То вдруг открылася свирепою рекой.

                    Прости, прекрасный дом!

             И место, где ты был, струя умчала.

                    Сей притчи смысл такой:

             Предупреждай беду сначала,

                    Доколь не грянул гром.

КРЕСТЬЯНИН И ДУБ