Тлеющие угольки - Энджи Гейнор

Луиза взяла Майкла и, посадив его на высокий детский стул, сунула ему морковку, которую он тут же принялся грызть. Миссис Грэм предусмотрительно ретировалась, оставив на столе недопитую чашку чая. Она любила детей, но только до той поры, пока те были чистенькие, сухие и веселые. Как только начинались мелкие неприятности, она предпочитала уединяться в своей комнате на втором этаже в противоположном крыле.

— Как твоя подруга? — спросила Луиза, занимая место у раковины.

— Подруга?

— Которую ты навещала.

— Я... А-а! Отлично. У нее все в порядке.

— Гм. Помнится, ты говорила, что она заболела.

— Ну да... она была больна, но сейчас... ей уже лучше.

Линн, потупив взгляд, вытирала полотенцем грязь с лица Аманды. Она боялась посмотреть Луизе в глаза.

— Ну-ну, — многозначительно произнесла Луиза, энергично взбивая соус для салата. Затем попробовала на вкус, добавила немного уксуса и вылила содержимое в стеклянный графинчик, который убрала в холодильник. — Знаешь, — как ни в чем не бывало продолжала она, — почему старые горничные всегда остаются старыми горничными? Потому что принято считать, что больше они ни на что не способны. Все думают, что мы ничего не смыслим в отношениях между женщиной и мужчиной, что мы понятия не имеем об их желаниях. Глупо, да?

Линн чувствовала, как лицо ее заливает краска стыда.

— Я... э-э... да. Наверное, ты права.

Ловко орудуя ножом, которым она резала сельдерей, Луиза меж тем продолжала:

— Барышня, если ты захочешь провести ночь-другую вне дома, я с радостью посижу с детьми, и тебе не надо выдумывать историй с больными подругами. И, пожалуйста, прекрати наматывать волосы на палец.

— Лу! — Линн рассмеялась, невольно отметив, что в ее смехе откуда ни возьмись появились истерические нотки. — Я давно подозревала, что ты колдунья, теперь я знаю это наверняка. Как ты, стоя ко мне спиной, догадалась, что я наматываю волосы на палец? И как ты догадалась, что я провела ночь где угодно, только не у постели больной подруги?

— Ты делаешь это с того самого момента, как вышла из машины. А судя по тому завитому локону над ухом, занималась тем же самым и по дороге домой. Кто он, Линн? Почему бы тебе не пригласить его домой? Познакомила бы со своим семейством.

Линн знала, что Луиза считает себя не иначе как одним из членов семьи.

— Я... — Аманда не дала ей договорить; она стала извиваться у нее на руках, требуя опустить на пол.

Линн проверила у малышки язык, убедилась, что он больше не кровоточит, и отпустила ее. Манди выбежала за дверь. Вскоре по характерным звукам, доносившимся из-за двери, Линн догадалась, что девочка прыгает на своем любимом детском батуте.

— Линн... что с тобой? Ты плачешь? — с тревогой в голосе произнесла Луиза. — Прости, что лезу не в свое дело. Я не хотела расстраивать тебя.

Линн кончиком полотенца вытерла слезы и подняла глаза.

— Ну что ты, Лу? Все в порядке. Должно быть, у меня предменструальный синдром.

Луиза недоверчиво покосилась на нее. Она всегда утверждала, что так называемый ПМС — это просто враки.

Линн сокрушенно вздохнула.

— Ну хорошо, Лу. Это не ты меня расстраиваешь, и я вовсе не считаю, что ты лезешь не в свое дело. Я не хочу знакомить его с семьей, потому что ему не нужна семья. Прости, что соврала тебе. Ты права: я просто думала, что ты не поймешь. Я недооценила тебя. Но мне необходимо было увидеться с ним. Последний раз. Чтобы попрощаться, наверное. А может, в глубине души я еще на что-то надеялась. Оказалось, напрасно.

— Я тебя понимаю: сказать «прощай» бывает ох как непросто, — сказала Луиза. — Мне пришлось это испытать на себе. Но я поняла одну вещь. Осознаем мы это или нет, но где-то рядом, возможно за ближайшим углом, нас всегда ждет кто-то, кто скажет нам «привет». Только надо захотеть услышать его и ответить ему.

— Знаю, Лу. Проблема в том, что никто другой мне не нужен. И боюсь, не будет нужен никогда.

— Сомневаюсь. Линн, детка, тебе всего двадцать шесть. Все течет, все меняется. И люди тоже меняются. Но если ты не хочешь посмотреть вокруг, то я, должно быть, зря теряла время, убеждая твоего нового жильца, что у нас, в обществе четырех старух и одной молоденькой мамаши с двумя детьми, ему будет как нельзя более удобно.

— Да кто же это?

По правде говоря, ей было наплевать, хотя однажды в разговоре с Луизой она и обмолвилась, что хочет сдать комнату какому-нибудь приличному пожилому джентльмену, чтобы Майкл привыкал к мужской компании. Тогда Луиза отнеслась к ее идее скептически, сказав, что у Флоренс Грэм и Беллы Леклэр и без того достаточно поводов для склок и что не стоит подливать масла в огонь.

— Мужчина, — торжествующим тоном объявила Луиза.

Должно быть, она решила, что данный экземпляр не станет яблоком раздора для двух их квартиранток, которые вечно бранятся друг с другом, подумала Линн.

— Так тебе пришлось его убеждать?

— Ну, наверное, «убеждать» — это слишком сильно сказано. — Луиза пожала плечами. — Он, собственно, сразу был согласен, просто почему-то боялся, что ты будешь против.

— Почему я должна быть против? В конце концов, это была моя идея подыскать добропорядочного джентльмена в годах.

— Э-э, он, конечно, вполне добропорядочный и... э-э... джентльмен. Но... как бы тебе это объяснить? Короче, вряд ли можно сказать, что он в годах.

Линн подозрительно прищурилась.

— Так, стало быть, он молод и... — Линн вдруг словно осенило. Она расправила плечи и выпалила: — Никакого сводничества, Лу! Ты же знаешь, я этого не люблю.

— Ну-ну, угомонись. Никто не собирается ничего тебе навязывать. Но этот, доложу я тебе, настоящий красавчик. К тому же твой старый знакомый. — Луиза махнула рукой в сторону окна. — Да что я тебе говорю, сама посмотри. Да и Манди, похоже, от него без ума.

Линн бросила мокрое полотенце на стойку и встала на цыпочки, обозревая двор.

Она хотела что-то сказать, но вдруг осеклась, машинально прикрыла рот ладонью и зажмурилась.

— Лу, — наконец промолвила она сдавленным шепотом. — Боже мой, Лу, что ты натворила!

В глубине двора стоял Клифф. Он терпеливо раскачивал сидевшую на качелях Аманду, которая, крепко сжимая кулачками веревки, заливалась веселым смехом; по воздуху развевались ее огненные волосы.

— Не может быть, — прошептала Линн. — Боже мой, Луиза... Черт бы его побрал! Да как он смел?

Она стремглав бросилась во двор, подхватила с качелей Аманду, в тот момент летевшую к ней по воздуху, и поставила ее на землю.

— Нет, мамочка, не хочу! — принялась шумно выражать свое недовольство Аманда. — Каче-и-и. Папа, качай меня высоко-высоко!