Живи и помни (СИ) - "jane_lana_doe"

Сегодня она положит на стол Белова заявление об уходе.

Комментарий к 29. Дело было сделано

========== 30. Переворот ==========

Руки тряслись, и из-за этого сборы прилично замедлялись. Вообще, Лиза не хотела затягивать, но и совладать с собой было выше её сил. Поэтому большая картонная коробка заполнялась достаточно медленно. Еще и дырокол куда-то пропал…

— Может, соизволишь хоть слово сказать?

Он наблюдал за её резкими движениями, до этого мгновения предпочитая молчать, стоя у двери и подпирая её спиной. Он не пытался как-то мешать ей освобождать кабинет. Он просто силился понять причину, по которой её заявление «по собственному», написанное каллиграфическим почерком, покоилось сейчас на Сашином столе. И не понимал ровным счетом ни черта.

Лиза вздохнула и откинула прядь волос, упавшую на лоб. Смотреть на Пчёлкина она опасалась, сама не зная, почему, ведь сейчас он был абсолютно, даже, скорее, нарочито спокоен. Очередная стопка листов полетела в коробку, и девушку вдруг прошиб озноб. Всё это уже было. Было. Она уже собирала свои вещи под его пристальным взглядом и показным спокойствием. Невесёлая улыбка тронула бледные губы Черкасовой. С ума сойти, как давно это было…

— Если я скажу тебе правду, это ничего не изменит.

— Тем более, какие тогда проблемы?

Лиза не ответила, предпочтя переключить внимание на поиски дырокола. Взгляд её совершенно случайно зацепился за отрывной календарь, висевший на стене: семнадцатое августа. Валера с Тамарой сейчас в Ялте, там, должно быть, очень здорово. Невольно Черкасова поймала себя на мысли о том, что она завидовала Филатовой. Несмотря на то, что всего пару недель назад Лиза была в прекрасном санатории, сейчас былого отдыха и не чувствовалось. А дырокол она, должно быть, давала Люде. Надо сходить, забрать. Закинув в короб сшиватель, девушка шагнула к двери, но вот Пчёлкин с места сдвигаться не планировал. Пряча руки в карманы брюк он, склонив голову набок, молча смотрел на Лизу, явно давая понять, что никуда её не выпустит.

Догадка пришла совершенно случайно.

— Ну и что ты хочешь услышать? Что мне физическое состояние не позволяет нормально работать? Что я такими темпами могу запятую не там поставить и всю фирму похоронить? Что я таблетки всё чаще глотать стала?

Она впервые за долгое время врала, не краснея. Врала, глядя в глаза. Она жалела его и не хотела, чтобы он узнал правду про особистов и их попытки действовать через неё. И потому наговорить на саму себя было намного проще. И плевать на мифические поверья.

— Ты понимаешь, что сейчас уже не найдешь такую работу с такой зарплатой?

Она понимала, к чему он клонил, и потому слабо усмехнулась и передёрнула плечами. Всё это она знала. И что лекарства с каждым днем находить становилось всё сложнее, и что цены на них росли, и что, уходя, она лишала саму себя дохода и принуждала жить на сбережения. А что делать? Внезапно стало настолько жаль саму себя, что Лиза, глубоко вздохнув и покачнувшись на каблуках, прижалась к Пчёлкину, уткнувшись носом в его шею. Он никак этого не ожидал — она не знала, как поняла это. Почувствовала, наверное.

— Вить, не спрашивай меня ни о чём, я очень тебя прошу, — голос девушки вдруг дрогнул столь явно, что она даже испугалась — не хватало еще расплакаться. Но, в то же время, очень хотелось, чтобы её пожалели. Причём пожалел именно он. Она не знала, почему, но хотела этого столь сильно, что невольно прижималась к нему все сильнее.

Всё это уже было.

Витя обнял девушку за талию и коснулся губами её виска. Она, в его руках, была такой хрупкой и нежной, что он боялся малейшего неосторожного движения со своей стороны. И потому, проведя кончиком носа по её щеке, он замер, едва касаясь губами её губ.

— А что мне тогда делать? — он горячо выдохнул этот вопрос и не отстранился в ожидании ответа. Девушка пожала плечами и взглянула в синие глаза.

— Отвези меня домой.

— Уверена?

Лиза кивнула. Силы из неё словно выкачали, отчаянно хотелось домой — залезть под одеяло и хотя бы на какое-то время выпасть из реальности. Быть может, она совершала огромную глупость, принимая решение уйти из «Курс-Инвеста», но сейчас почему-то именно этот шаг казался ей наиболее очевидным.

— Не знаешь, Саша ещё не подписал заявление?

Пчёлкин качнул головой.

— И не подпишет, пока ты не нажмёшь. Он же не дурак.

***

Она не собиралась вставать, хотя и проснулась уже давно. Сидеть под тёплым одеялом и бездумно слушать приглушённый голос Пчёлкина, доносившийся из кухни, было куда как приятнее, нежели даже задумываться о том, чтобы покидать кровать.

И чего ему не спалось?

Девушка откинулась на подушку и, поморщившись, механическим движением потёрла затылок, растрепав и спутав пушистые волосы ещё сильнее. В последнее время голова болела почти непрерывно — Лизавета даже однажды поймала себя на мысли о том, что привыкла жить с таким, мягко говоря, дискомфортом. Можно было бы, конечно, увеличить дозу лекарств, но тут уже проявлялась банальная жалость к печени. Поэтому меньшим из зол для Черкасовой оказалась голова.

Именно такой — трущей затылок и путавшей волосы — и застал её вошедший в комнату Пчёлкин с трубкой стационарного телефона в руке.

— А, она проснулась уже, — явно продолжая разговор, пояснил Витя, чем привлёк внимание девушки. Но на её вопросительный взгляд и кивок в сторону трубки он лишь неопределённо мотнул головой и в пару шагов пересёк комнату, подойдя к окну.

Лиза не знала, почему чувство какой-то лёгкой тревоги заставило её поёжиться и сильнее закутаться в одеяло, несмотря на то, что в комнате было совершенно не холодно — как-никак, август месяц на дворе.

— Угу. Да понял, понял. Я перезвоню ещё, — Пчёлкин нажал на «отбой» и, развернувшись к девушке, откинул трубку на край кровати. Лиза легко улыбнулась, удивившись усталому виду молодого человека, и даже негромко хмыкнула.

— Что случилось-то?

Витя пригладил волосы и взял с подоконника пульт от телевизора. Нажав на кнопку, молча кивнул на загоравшийся экран и опустился рядом с Лизаветой.

Давали балет.

Лебединое озеро.

— Ну и? Ты какой канал-то включил? — Лиза воззрилась на молодого человека, дернув плечом. Пчёлкин, ничего не ответив, протянул девушке пульт, предоставив тем самым ей самой право выбора канала.

Везде одно и то же.

Лизавета хмурилась всё больше с каждым нажатием на кнопку. И в конце концов это надоело им обоим.

— Переворот, — Витя отобрал злосчастный пульт и откинул его в сторону, к телефону. А над последующими своими словами и вовсе невесело рассмеялся, произнося их с явной издевкой. И смех его больше напомнил оскал. — Горбачёв в Форосе, в заложниках.

Лиза заморгала, непонимающе глядя на Пчёлкина и не желая верить своим ушам.

— А как… — девушка оборвала саму себя на полуслове и мотнула головой. — И что делать теперь?

Такой по-детски наивный вопрос вынудил Виктора запустить руку в волосы, зачесав их назад, и передёрнуть плечами.

— Сейчас поеду в офис, будем думать. Но что-то мне подсказывает, что это полный… кабздец.

Лиза громко выдохнула и, найдя глазами висевший на спинке стула халат, откинула одеяло. Пчёлкин молча и не без лёгкого налёта удовольствия наблюдал за процессом облачения девушки, и задал интересовавший его вопрос лишь когда она завязала шёлковый пояс на два узла.

— А ты-то куда?

— С тобой поеду. Дай мне минут двадцать.

— Ты же вроде бы уволилась, — молодой человек подпёр подбородок кулаком и посмотрел на Лизу с такой примесью хитрости и выжидания, что Черкасова невольно улыбнулась.

— Не сегодня. Наворотите же там без меня.

***

Переворот. Пе-ре-во-рот. Переворот. Пе. Ре. Во. Рот.

Саша пробовал это отнюдь невесёлое слово на вкус вот уже неизвестно, сколько времени, уныло крутя карандаш меж пальцев и невидящим взглядом буравя лист бумаги, носивший гордое название «Заявление». Фраза «…по собственному желанию», написанная знакомым со школьной скамьи почерком, мозолила глаза, но Белов никак не мог отвернуться от выведенных авторучкой букв. Понятно, что просто так он её отпускать не станет, будет пытаться уговорить или соблазнить деньгами. И почему всё это навалилось как-то скопом? И так неясно, что теперь будет, как со страной, так и с фирмой в частности, так еще и кадры уплывать надумали.