Живи и помни (СИ) - "jane_lana_doe"

Немецкие врачи подарили вторую жизнь, да только вот волшебниками они всё же не были, а оставлять собственного ребёнка сиротой не желалось совершенно. Потому мечты все оставались лишь мечтами, пустыми и совершенно несбыточными. Лиза истово старалась привыкнуть, да только вот на глаза против воли набежала предательская влага, и пришлось зажмуриться, чтобы хоть как-то её скрыть.

Нужно радоваться тому, что есть. Этого уже немало.

Витя молча прижал к себе, макушки коснулись его губы, и стало пусть на чуть, а всё же легче. На последовавший следом поцелуй Лиза ответила охотно, всем телом прижимаясь и запуская пальцы в уложенные подстриженные волосы. В такие мгновения реальность отступала, и оба они словно переносились в далёкий уже восемьдесят восьмой, когда для счастья оказывалось достаточным просто любить.

— Пчёлкин, люди смотрят, — кое-как оторвавшись от родных губ, Лизавета улыбнулась, взывая к совести. Ответом, впрочем, послужила давно знакомая фраза — краткая и ёмкая.

— Да плевать.

Пришлось выпростаться из крепких объятий, не тая улыбки.

— Вечером своё получишь.

В ответ — лишь хищный жадный взгляд. Да только вот слова, сказанные минутами ранее, уже осели на подкорке, невольно внося в состояние смуту. Лизавета постаралась виду не подать, но, верно, безуспешно, потому что Витя обнял вновь и медленно вздохнул.

— Поговорим об этом через пару лет, ладно? Не сейчас.

— Дело не в этом, Вить. Ты же сам всё понимаешь прекрасно. Это просто мечты, мои последствия никуда не делись. Хотя было бы здорово — у ребёнка бы твои глаза были, наверное…

— Пацана прикольно было бы, наверное. Как у Сани.

Смех сорвался с губ, несмотря на тягостность размышлений; Лиза покачала головой, оттолкнулась от парапета и медленно побрела дальше.

— Да и потом, ты знаешь, — истина лежала на поверхности всегда, с самого начала, но впервые за долгие годы облекалась в слова, — даже если бы случилось ещё одно чудо, и у нас бы получилось… не при нашей жизни детей рожать. Слишком уж рисково.

Лизавета всегда знала одно — путь, разделённый с Пчёлкиным, никогда не будет для неё лёгким. Любя и будучи любимой, каждый шаг делала осознанно, понимая, чем всё могло обернуться в любой момент, а потому невозможность собственных мечтаний принимала всецело, пусть и с горечью огромной, даже в голосе порой звеневшей. Только к мужу льнула доверчиво, зная, что ближе него никого не было и быть просто не могло.

Мелодия беззаботности, словно отзвук скрипки, навсегда оставшейся в отчем доме, растворилась без следа много лет назад. И обратного пути не существовало. Только вместе, рука об руку. Как сейчас.

Витя молчал, глядя куда-то вдаль, и во взгляде его плескалось нечто, навевавшее мысли не самые радужные. Казалось, он думал о чём-то напряжённо или вспоминал, но расспросам не имелось места. Вместо того Лиза легонько ткнула его локтем куда-то под рёбра и заставила себя улыбнуться, придавая всему виду такой беззаботности, которая только могла существовать в их реальности. Получив в ответ молчаливый смешок и поцелуй куда-то в висок, поправила чуть сползший плащ и сложила руки на груди.

— А хорошо всё-таки, да, Пчёлкин? Надо нам почаще такие прогулки устраивать, даже как-то забывается на время, кто мы с тобой такие.

В сущности, кто они? Сын простых советских работяг, по уши ввязавшийся в криминал и вряд ли имевший из него выход, и дочка милиционера, недалеко ушедшая от мужа. Ещё в беззаботные семнадцать Лиза добровольно вешала на себя статью, помогая другу детства, а теперь — сколько их на ней, тех статей? И считать-то смысла не имелось. Она могла бы засесть дома, как та же Оля, вести быт, быть просто женой и хранительницей очага, но «Курс-Инвест» значил для неё гораздо больше, чем казалось со стороны. Она работала здесь, храня в душе память и благодарность Артуру, который однажды помог не сломать жизнь собственными руками, который буквально выдернул из чёрной пучины. Лизавета никогда не любила его, но тёплое отношение берегла, несмотря ни на что. Только Вите о том лучше не знать.

Жалела ли Лизавета о том, что судьба складывалась подобным образом, что жизнь её оказывалась далека от спокойствия и мира, что риск и опасность стерегли за каждым углом? В том и дело, что нисколько. Иного просто не существовало.

Кто-то незримый связал её с Витей раз и навсегда, и этому кому-то Лиза была благодарна. Вопреки невзгодам, испытаниям и длительным разлукам. Вопреки всему.

У каждого своё счастье, и счастье Лизаветы заключалось в том, чтобы рядом находился тот, кто попросился однажды на поруки. Тот, кто подарил самые радостные и самые горестные моменты. И тот, без которого собственная жизнь уже не представлялась. Вероятно, будь они простыми постсоветскими гражданами, живя честно и спокойно, всё складывалось бы совсем по-другому, может, даже лучше, чем сейчас. Но этого не могло быть. Не с ними. Не в эту эпоху.

Не в этой жизни.