Живи и помни (СИ) - "jane_lana_doe"

В приёмной работал телевизор. Зачем, непонятно — все равно кроме классики ничего не показывали. Видимо, Люда всё же надеялась на какие-то изменения в сетке. Да и сам Саша, чего греха таить, время от времени отвлекался от собственных мыслей и прислушивался: не сменились ли звуки «Лебединого озера» на знакомые голоса дикторов ЦТ.

Фил в Ялте. Космос с Пчёлой должны подъехать с минуты на минуту. Зачем? Непонятно. Всё равно без новостей они решить не смогут ровным счетом ничего. Разве что общий дух поддержат.

— Здравствуйте, Виктор Павлович, — голос Людочки заставил Белова отвлечься от собственных мыслей и оторвать-таки взгляд от исписанного листка.

— Привет. У себя?

— Да, давно уже.

Дверь кабинета распахнулась, и в помещение ввалился Пчёла. А следом вошла и Лизавета, что немало удивило, но одновременно и обнадежило Александра. Неужто передумала?

— Какие дела? — Пчёла обнял вставшего из-за стола друга и, взяв с края столешницы тонкую папку, ловко шлёпнул её поверх заявления, которое увидел совершенно случайно. Ни к чему сейчас Лизавете было видеть эту бумагу.

Белов глянул на Черкасову: не будь её сейчас здесь, он бы выразился куда более резче и грубее, но…

— Как сажа бела. Ни хрена не известно и не понятно. Сами видели, какая херня на улицах творится.

Видели, это правда. Лиза поёжилась, вспомнив, как повлажнели ладони, когда она увидела настоящий танк посреди улицы и сидевшего на нем танкиста, который едва ли был старше её самой. И как им пришлось под приглушенную ругань Пчёлкина искать пути объезда, ибо весь центр был перекрыт, и к зданию на Цветном подобраться стало намного сложнее.

Черкасова вздохнула и опустилась на край стола.

— А от Валеры тоже ничего?

— Пока нет, — Александр побарабанил пальцами по столешнице. — Да и что он расскажет?

Девушка кивнула, соглашаясь с высказыванием старого знакомого, и взглянула на молчавшего Пчёлкина. И тот только пожал плечами, отчего на душе у Лизаветы стало ещё гаже.

— Что делать тогда?

— Ждать хоть каких-то новостей. Рано или поздно что-то же должно проясниться.

***

Снились расстрелы. Беспорядочная пальба, крики людей, чувство страха, которое, казалось, можно было пощупать…

Лиза вздрогнула и проснулась. Она лежала на диване, накрытая зелёным плащом Пчёлкина, а сам владелец недешёвого фирменного «покрывала» сидел за столом, шелестя многочисленными бумагами. Заворочавшаяся девушка, впрочем, заставила его отвлечься от бессмысленного занятия.

— Проснулась?

Черкасова села, стянув плащ с плеч и сложив его, и кивнула. Проклятая голова вкупе с не самыми приятными сновидениями делали самочувствие минусовым.

— Что нового?

— Да ничего конкретного. У Белого дома толпа, танки, и Ельцин всех подбадривает. Никто ничего конкретного не скажет сейчас.

Лиза поднялась с дивана и, потянувшись, босиком прошлёпала к столу, за которым и восседал «соучредитель». Взглянув на бумаги, которые и листал Виктор, девушка невольно усмехнулась — он нашёл архивы годовой давности.

Внезапная боль пронзила так, что Лизавета даже покачнулась и, зашипев, прижала ладонь к затылку. Такой давно уже не было, видимо, сказалось волнение, с которым она безуспешно боролась на протяжении практически всего дня. Пчёлкин схватил девушку за запястье и дёрнул её на себя, заставляя сесть себе на колени.

— Что? — в голосе его отчетливо послышались такие знакомые настойчивость и металл. Лиза потёрла затылок и приоткрыла один глаз, скосив его на молодого человека.

— Ничего, бывает. Сейчас пройдет.

— Сейчас? — Пчёлкин напряжённо взглянул на подругу. — Так, я звоню в «Скорую».

Даже голова внезапно прошла. Лиза схватила молодого человека за плечи и приложила недюжинные усилия, дабы удержать его в кресле и не позволить встать.

— Вить, всё нормально. Какая «Скорая», думай, что говоришь. Дай сумочку, там таблетки. И успокойся, Бога ради, твоих эмоций ещё не хватало.

Витя потянулся и схватил лежавшую возле ксерокса лакированную торбочку. Всё это он проделывал, не выпуская девушку из объятий, и от касаний его руки Лизавете было невероятно тепло и приятно. Молча взяла она протянутую ей сумку и расстегнула её.

— Нам надо поговорить с тобой.

Черкасова открутила крышечку белой баночки и вдохнула привычно-резкий запах лекарства.

— Прямо сейчас?

Пчёлкин прищурился, в лёгком полумраке глядя на девушку. Он бы с радостью начал эту тему «прямо сейчас», но прекрасно понимал, что обстановка, да и моральное состояние обоих, мягко говоря, не те. Тянуть жуть, как не хотелось, но необходимость этого была попросту очевидной. Начни он разговор здесь и сейчас, вообще всё в тартарары могло полететь. А этого — молодой человек понял это совсем недавно — он боялся больше всего.

— Нет. Потом как-нибудь. Когда вся эта канитель успокоится.

— Заинтриговал и в кусты, — Лизавета устало улыбнулась и прислушалась. Даже при закрытых окнах можно было расслышать приглушенные шумы, доносившиеся с улицы. — Эх, Пчёла, Пчёла…

Когда-нибудь ведь всё это должно будет закончиться?

========== 31. Это не могло быть правдой ==========

В задумчивости стояла девушка перед зеркалом и рассматривала себя. Платье — дорогое, брендовое, купленное в порыве типично женского «хотения» — висело на плечиках, зацепленных за одну из ручек стенного шкафа. Долго она сидела в день после его покупки, рассматривая бирки и не понимая, что же двигало ею в момент приобретения настолько нетипичной для неё вещицы. А теперь вот и повод его надеть появился.

По правде говоря, ни в какой ресторан идти не хотелось, хоть убивай. Но Витя пригласил так неожиданно официально и требовательно, что отказывать было как-то совсем неприлично. Весь вид молодого человека говорил в тот момент о его решимости и желании провести вечер вдали от домашней обстановки. Потому и стояла сейчас девушка перед зеркалом, облачённая лишь в чёрное кружевное бельё, пристально рассматривая собственное отражение.

Что он в ней нашел, чёрт возьми? Она и сейчас-то далеко не модель, а в школе всё ещё хлеще было. Осанка плохая, глаза серые, блёклые, худая… Да за ним же столько девчонок в школе увивалось, почему именно она? Он любил и любит, это было понятно, как Божий день, но почему именно её, Лизу Черкасову? Должно быть, она катастрофическая дура, раз думала об этом сейчас, но контролировать свои мысли всегда трудно — они имели особенность лезть в голову без спроса.

Вздохнув — отчего-то устало и тяжко — девушка подошла к шкафу и сняла платье с плечиков. Село оно, как влитое — недаром крутилась она перед зеркалом в магазине так долго, что, в конце концов, попросту устала от собственного отражения. Только вот цвет смущал: ярко-жёлтый, «кислотный», что, по словам продавщицы, было «последним писком». Не сильно ли вызывающий? Лизавета провела ладонями по бедрам и покачала головой: ей всего двадцать один, а рассуждала она порой как сорокалетняя. Не самое ли время жить для самой себя и делать несуразные вещи? Почесав затылок, девушка махнула рукой — отражение сделало то же самое — и отвернулась от зеркала.

«Не отказывай, я тебя прошу».

Как можно было после таких его слов, произнесённых тихо и оттого до жути проникновенно, не согласиться на этот вечерний ресторанный «поход»? Он просил так искренне, что она даже поразилась в какой-то момент — зачем-то ему очень надо было устроить это свидание, но зачем?

Уж не предложение ли делать собрался?

Неопределённо усмехнувшись, Лизавета подхватила со спинки стула тонкие чулки и, сжав их в руке, опустилась на заправленный диван. Мысли вдруг спутались в какой-то клубок, который, сопровождаемый тупой болью в затылке, напрочь убивал способность всерьёз рассуждать над тем, что же мог преподнести ей в подарок этот вечер, проведённый с молодым человеком, который играл в её жизни, пожалуй, самую главную роль.

Девушка мотнула головой и натянула чулок на руку. Пора было прекращать теряться в догадках — в конце концов, время не резиновое, и ждать оно не будет.