Линии Леи - Евгений Луковцев

и способен в случае аварии быстро добраться в самый труднодоступный участок. Будь они людьми, офис Брехуна располагался бы на проспекте Мира, где и все наши административные службы.

За железной дверью звякнуло. Не как ключ в замке, а коротко и звучно, как гремит сдвигаемый в сторону засов. Мы с Лёшкой сделали по шагу назад. Я увидел, как Сфинкс ухмыляется, и сказал:

— Может, ты сам туда сходишь? Мы бы здесь подождали. Мне не внушает оптимизма встреча с зампотехом, отзывающимся на кличку Брехун, который живёт под землёй и видит в темноте. Особенно, если он даже не человек.

— Это не прозвище, это имя! И вы давайте, поспокойнее там. Как договаривались, без паники и резких движений. Брехун — не страшный, он всего лишь…

— Крыса! — заорал я, отпрыгивая в сторону от двери.

— Да чего ж так орать? Что "крыса"?

— Да вон, вон крыса! — показал ему Смыслов, вжимаясь спиной в стену рядом со мной.

Там, в багровой тьме за дверью, было сразу две крысы. Одна поменьше, размером с пуделя, разглядывала нас снизу. Вторая же, габаритами ближе к ротвейлеру, стояла на задних лапах. Красные шарики её глаз, казалось, пришпиливали нас к стене.

Наш с Лёшкой животный страх стал общим, коллективным. Достаточно было бы любого движения или звука, даже простого ветерка, чтобы мы оба наперегонки рванули обратно к выходу. И только довольная улыбка Сфинкса говорила, что всё идёт по его плану.

Большая крыса пошевелилась, на пару сантиметров выдвинула морду в коридор. Чёрный кончик носа, поросший короткой рыжей шерстью, заходил вверх-вниз, принюхиваясь.

— Сфииинкс? — раздался из глубины комнаты высокий писклявый голос, но не детский, а с лёгкой хрипотцой, словно у переболевшего ангиной старика. — Это ты? Ты что, опять, подлец, пугаешь мною новичков?

Маленькая (в сравнении с собратом) крыса исчезла где-то в темноте. Большая, толкнув дверь, тоже отошла с прохода. Но встала неподалёку, всё так же на задних лапах. Сфинкс потянул за ручку и распахнул дверь окончательно, благодаря чему я смог разглядеть на поясе крысы пояс с инструментами, а в левой передней лапе — разводной ключ.

— Да ну нафиг!

— Ничего не нафиг, — ответил Сфинкс, подталкивая меня ко входу. — Никто не знает метрополитен лучше этих ребят. И в технике они разбираются будь здоров! Отлепляйте уже свои задницы от стены, пока не присохли. Пошли, не будем заставлять замдиректора ждать.

Мы кое-как пересилили себя и двинули ватные ноги к ненавистному тёмно-красному проёму. Но Сфинкс изменил бы себе, не добавив в последний момент:

— Под ноги поглядывайте. Кто их знает, мутантов, что им в голову взбредёт? Брехун с виду-то добрый, но он есть что есть.

— А что он есть? — нехотя поинтересовался я.

— Он обычная старая мутировавшая крыса. К тому же — больная на всю голову.

* * *

Был ли Брехун страшен? Ну нет, что вы. Он был просто обалденно страшен! Настолько, что подкроватные монстры из детских кошмаров могли бы стать мне на тот момент лучшими приятелям. Я с радостью готов был встречаться с ними каждую ночь и угощать пивом, только бы сейчас они заслонили собой эту тварь.

Представьте себе место размером… Ну не знаю, с баскетбольную площадку. Хотя нет, площадка — это нечто открытое, светлое и вызывающее мысли о красивом спорте. Лучше представьте себе цех заброшенного завода или подвал какой-нибудь большой котельной, переделанный под съёмки фильма ужасов про логово маньяка. Нет, нет, лучше представьте, что вы и есть в логове маньяка, мрачном и мерзком, где в каждом углу мелькают подозрительные тени, пол покрыт липкими вонючими пятнами, стены увешаны сотнями инструментов, от одного взгляда на которые бросает в дрожь.

Короче говоря, мы оказались посреди совершенно жуткой, не знакомой мне станции метро. То ли недостроенной, то ли выведенной из эксплуатации и заброшенной. Но не необитаемой, отнюдь. Стены и потолки были сплошь изрыты норами, превращающими это (и без того неприятное) помещение в гигантскую колонию.

Повсюду, куда бы ни упал взгляд, сновали крысы. Серые пасюки, черные азиатки, белые альбиносы, мускулистые молодые красавцы с тёмно-коричневыми боками и зеленоватым металлическим блеском в холке, и даже седые колченогие особи неустановимой породы с поломанными хвостами и проплешинами на пепельном брюхе. Красный свет скрадывал цвета и детали, но кое-где по углам плафоны были разбиты, так что всё разнообразие удавалось оценить.

Здесь были крысы маленькие, в смысле обычные, и большие, размером с кошку. И очень большие, величиной с приличных размеров собаку. И совсем огромные, напоминающие габаритами лесного кабана. Такой вот экземпляр восседал в центре зала, и при виде него я едва не ломанулся обратно к дверям.

Представьте в центре заброшенной грязной платформы постамент метровой высоты, сложенный из обрезков рельса. А на нём — трон, который искусные мастера сварили из множества рожковых и газовых ключей. Подлокотники выполнены из переплетённых болторезов, снизу к трону приставлена лестница в шесть ступеней, вырезанных из половинок кислородных баллонов. Конструкция смутно мне что-то напоминала, особенно та её часть, где тщательно подобранные по размеру ключи веером расходились в стороны, образуя широкую спинку.

Только теперь, разглядев как следует центральный предмет интерьера, я стал замечать и другие детали. Например, что всё помещение по периметру заставлено стеллажами и шкафами, между которыми втиснуты верстаки, столярные станки и распаячные стенды. Часть крыс даже не повернулась в нашу сторону, продолжая ковыряться с этим оборудованием. Другие замедляли свой бег, поводили усами вверх-вниз, фыркали и деловито семенили дальше. Некоторые ловко перемещались на двух конечностях, используя переднюю пару для переноса деталей и почесывания пуза под монтажным поясом с инструментами. Да, даже самые маленькие особи здесь были экипированы как заправские мастера-монтажники.

— Ну что, Сфинкс, ты принес мне что-нибудь?

Фигура на троне нетерпеливо шевельнулась. Человеческая речь с трудом давалась этой хищной пасти, не приспособленной к произнесению слов. Тонкий писклявый голосок настолько не вязался с устрашающим внешним видом, что я едва сдержал нервный смешок.

— Конечно, Брехун, как же иначе?

Сфинкс вынул из кармана свёрток и ободрал с него целлофан и промасленную бумагу. В красном полумраке это получалось плохо, когти Сфинкса были плохо приспособлены к аккуратной работе, поэтому обёртка рвалась на лоскуты.

Наконец, крупный кусок сыра, треть шарика дешёвого "Маасдама", показался на свет. Сфинкс убрал упаковку в карман, а сыром проводил в воздухе. Брехун подался вперёд в ожидании, все находившиеся поблизости крысы синхронно рассыпались в стороны.

— Глянь-ка, они тоже его боятся!

— Конечно, — подтвердил Сфинкс. — В таком месте стоит быть осторожным. Вдруг твой король голоден?

— Он