Быль и небыль - Тамара Григорьевна Габбе

ней. Бегут-бегут, бегут-бегут… Пробежали Медный сад, пробежали Серебряный сад, пробежали Золотой сад, — приходят к Огненному морю. Стоит на нем огненная колесница. Она села в нее, и он за ней прыг!

— Трогай, белоногой! На дворе не поздно!

Удивляется царская дочь. Кто ж это сказал? Никого не видать.

Переехали на ту сторону. Выходит на берег человек не человек, а так, вроде колдун какой, — встречает царскую дочь.

— Пойдемте, душенька, ко мне в дом.

А дом под золотой крышей стоит невдалеке.

Они пошли, и солдат за ними.

Входят в первую комнату — в залу. Постояли, полюбовались, и он ее дальше повел — в одежную. Чуть только они вышли, солдат и говорит:

— Торбочка, забирай!

Та и забрала все дочиста, одни стены оставила.

Прошли одежную, вошли в посудную.

— Вот тут у меня, душечка, посуда золотая.

Поглядели и дальше пошли — в разливную. А солдат опять командует:

— Торбочка, забирай!

Она и забирает все по порядку. Что где было — все упрятала. Последнюю спальную и ту обобрала.

— Что это, — говорит царская дочка, — когда я в колесницу садилась, кто-то сказал: «трогай, белоногой, на дворе не поздно»?

— Это тебе, душечка, помстилось. Кому здесь быть? Завтра пораньше приходи. Обвенчаемся, коли тебе мой домок по нраву пришелся.

Царская дочь говорит:

— Что ж? Я не прочь! Одна беда — солдат какой-то от батюшки приставлен меня караулить. Да он пьяница: заснет — ничего не услышит. Я не опоздаю.

Вышла она на берег к своей колеске. Солдат за нею вышел. И отправились.

— Трогай, белоногой! На дворе не рано.

А тот человек, колдун то есть, пошел, значит, к себе в дом. Видит: нет ничего — ни одежи, ни посуды, — одни стены!

«Вот, — говорит, — беда! Упустил вора! Ну, я не я буду, а догоню».

Прыгнул он для скорости с балкону и расшибся в прах. Вот тебе я и не я!

А царская дочь прибыла в свои края, надела последнюю пару башмаков и торопится домой.

Только и тут солдат раньше поспел. Завалился на кровать, спит.

Утром, часов в двенадцать, присылают за ним генерала — идти к царю.

Приходит солдат к царю. Тот спрашивает:

— Что, укараулил?

— Так точно, ваше царское величество. Прикажите во дворце пять комнат очистить.

Очистили.

— Прикажите всех сенаторов и губернаторов собрать!

Собрали.

— Ну, слушайте, ваше царское величество, слушайте, господа сенаторы-губернаторы. В первый раз дошел я до Медного сада — медные цветы цветут, медные яблоки на ветке висят.

— А что бы яблочко принесть! — говорит царь.

— Извольте, ваше величество!

Взял и подает медное яблоко.

— Во вторую ночь был я в Серебряном саду.

— А что бы яблочко захватить!

— Извольте, ваше величество!

И подает серебряное яблоко.

— В третью ночь был в Золотом саду…

— А что бы оттуда яблочко взять.

— Извольте.

Подал золотое яблоко.

— На четвертую ночь переехал я на огненной колеске через огненное море. Видал там дом под золотой крышей. А что в доме-то, в доме!.. Полно всякого добра! Эдакой красы и у вас во дворце нет!

— Ну, ты! — говорит царь. — Ври, да не завирайся! Чего ж это у нас во дворце нет? Все, кажись, есть.

И сенаторы-губернаторы в одну думу:

— Все есть, ваше царское величество! Врет солдат!

А солдат свое:

— Никак нет, ваше величество! Истинная правда.

— Ну, коли правда, докажи!

— Доказать — не докажу, а показать — покажу. Эй, торбочка, вынимай!

И полезли из торбочки ковры, одежа, посуда, все, что за морем у того колдуна было. На все пять комнат достало да и с лишком.

— Ну, солдат, — говорит царь, — правда твоя: укараулил. Что ж бы ты теперь с моей дочкой сделал?

— Да что? Велите, ваше величество, в кутузку ее посадить — посажу, велите расстрелять — расстреляю, а велите на ней жениться — женюсь!

— А и правда, солдат, женись! — говорит царь.

Он и женился.

Илья-пророк и Миколай-угодник

Жил на деревне одинокий парень.

Поехал он пахать, пшеницу сеять. Рассеял и пашет, за собой борону возит. Упирается концом в большую дорогу, а по дороге идут Илья-пророк и Миколай-угодник.

Парень пашет и песни поет. Илья-пророк и говорит:

— Что это, Миколай, какой парень веселый?

Миколай отвечает:

— Видно, лошади у него, слава богу, ходят, нужды не знает, — вот и поет себе.

Подходят они к нему:

— Бог помочь тебе, добрый молодец!

— Спасибо, старички любезные! Присядьте, отдохните, кваску испейте!

Сели они, напились.

Илья-пророк спрашивает:

— Что это ты, парень, веселый больно?

— А чего ж мне не веселиться? Лошадки ходят, — ничего. А мне того и довольно, — только бы батюшка Миколай-угодник пшенички зародил.

Пошли старики.

Илья и говорит:

— Миколай!

— Что, Илья?

— Как же это парень сказал? Разве ты пшеницу-то родишь? Ведь это я, а не ты, премудрость эту творю.

— Ну, — говорит Миколай, — что его судить? Он человек простой: он нашего дела не знает.

Нахмурился Илья-пророк:

— Ладно, — говорит, — вот я ему пшеницу урожу, по колено будет, а после градом-то и побью. Дак узнает.

Ничего Миколай-угодник не сказал, только посмотрел.

А как всколосилась пшеничка, приходит он к тому парню на двор.

— Я, — говорит, — к тебе.

— А что такое?

— Да вот пришел научить.

— Добро пожаловать. Скажи, что знаешь.

Миколай-угодник и говорит:

— Ты, парень, вот что, — ты эту пшеницу продай!

— Да я, дедушка, не знаю, что за нее и просить-то. Уж больно пшеница хороша, по колено уродилась.

— Проси сто рублей за десятину. Дадут.

Он так и сделал. Сладил ее богатый мужик по сту целковых с десятины.

Прошла неделя, взмыло тучу большую, ударила гроза с громом, с градом, и побило эту пшеницу, будто каменьями.

Приходит Миколай к Илье-пророку, а тот и говорит:

— Ну, Миколай, я что сказал, то и сделал: градом его побил.

— Побить-то побил, — отвечает Миколай, — да не того, в кого метил. Ведь парень-то этот пшеницу свою продал. А ты старого хозяина не наказал, нового хозяина разорил…

— Эх, — говорит Илья-пророк, — ладно уж!