Хайноре (СИ) - Миллер Ронни

— Альма… — шептала Лира, хоть никого рядом и не было. — Я думала, мы подруги… я думала ты любишь меня… Мне было так хорошо с тобой…

Хорошо-тепло-покойно… как в материнских руках, как в люльке, как в пеленках… Ты всегда знала, что делать, всегда указывала и наставляла. Теперь тебя нет, моя подруга, ты умерла, тебя съел Зверь Близ Гри — девушка с твоим лицом, но совсем не ты. Покойся с миром, моя дорогая, я буду помнить тебя, твои слова и советы. Я буду любить тебя, но не то, кем ты стала.

Благослови тебя Всесоздатель, даст он тебе покоя, теплой земли и сладкого молока у дверей в Предвечный храм. Отец хранит.

— Отец хранит…

Я отрекаюсь от Древних, от южной веры, ибо пророк, пришедший наставить меня, говорил ложь, как в священном сказании об искушенном бесами королевском сыне. Я отрекаюсь от Папы Ромоха и Сашаи, от ложных богов и проповедников, и если кто при мне заговорит о них, я брошу в того камень, и пусть он тоже бросит в меня камень, тогда мы увидим кто устоит, а за тем, кто не падет от камня, и есть правда. Отец хранит.

— Благослови меня и прости, благослови и прости, Всесоздатель… — шептала Лира, слепая от слез и благоговения. — Даю себе слово, даю тебе клятву — я больше не буду бояться, я больше не позволю бросить меня на камни, я больше не дам никому себя в обиду. Я приму истину, какая она есть, я не отрекусь от нее… Отец хранит…

Леди приглушенно вскрикнула, когда что-то тяжелое придавило ей рот.

— Ну-ну, не надо, не будем сюда всех созывать, — прошептал Дормонд, нависая над Лирой. — Не кричите, леди, я вас очень прошу. Я надеюсь, что мы с вами выберемся отсюда без шума.

Валирейн мгновение мешкала, ошарашено глядя на лохматого медведя со следами от тележных досок на щеках, а потом кивнула, и тот убрал свою огромную руку от ее рта.

— Вы очнулись!

— Верно. Последний раз удалось выплюнуть половину этого варева. Очнулся, когда телега вошла в ущелье. От такой тряски и мертвый бы поднялся. Ну это ладно. Почему вас сюда принесли? Что стряслось?

— Я… упала. Была неосторожна в ущелье, — Лира чуть приподнялась на локтях, морщась от боли. Правая лодыжка посинела с внешней стороны, ныло ребро, и кружилась голова. — О-о-ох…

— Ну-ка обратно лягте, не надо лишний раз дергаться, — Лорд склонился над ее ногой, внимательно осмотрел, а потом досадливо цокнул. — Перелома мне не видно, авось и пронесло. Но ходить какое-то время не получится. Плохо дело, я-то думал бежать втихаря ночью, но с вами с такой далеко не уйдешь.

— Бегите без меня, — Лира взяла северянина за руку. — Так хоть кто-то спасется…

— Ну-ну, — нахмурился милорд, погладив ее по голове. — Вместе угодили в западню, вместе будет выбираться. К тому же сестрица ваша мне потом все нутро проест.

Дормонд усмехнулся, и Лира улыбнулась в ответ. Но веселье не долго держалось на их лицах.

— Жаль, что вас вся эта кутерьма затронула. Уж кто-кто, а вы-то ни в чем не повинны.

Лира всхлипнула, но тут же собралась, не желая снова ударяться в плачь.

— Не такая уж я невинная, милорд. Ведьма… она… она и из меня сделала преступницу. Я ведь должна была стать приманкой для вас. Я ведь с самого начала знала, что вас используют… правда, не думала, что так…

— В том-то и дело, что вас она обдурила. Впрочем, как и меня. Как вы с нею познакомились?

Как… ох, это было так давно, казалось, целую вечность назад, хотя всего-то несколько лет.

— В детстве я каждое лето проводила на Фандия, там меня лечили от родовой лихорадки соленой водой и морским воздухом. Однажды там появилась она. Альма. Назвалась жрицей Древних, сказала, что сможет меня исцелить. И смогла… не знаю, как ей это удалось… тогда и потом я думала, что она и впрямь ведьма. А оказалось…

— Травами лечила, верно? Так никакое это не колдовство. Любой бы северный знахарь вас в миг за одно лето на ноги поставил. У вас лекари по-другому врачуют, с божьей помощью, а это так себе лекарство, — фыркнул лорд. — Ясно, значит из нее и впрямь сделали хорошего агента. Подержали на солнце, чтоб подкоптилась и сошла за южанку, разукрасили, нарядили, научили говорить, а потом подсунули вам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Разукрасили, научили говорить?! Да чтоб ты знал, плешивый боров, я сама всему училась! — Во внезапно остановившейся повозке вдруг стало ослепительно светло. — Я два года прожила в проклятом храме мать-его-Древних, прикидываясь внезапно озаренной, и несколько месяцев ради посвящения провела в бочке. В бочке, только вслушайся! Постигала мудрость изначального мира, который, видишь ли, в зародыше был меньше зернышка панайи! Да и чтоб ты знал, это была моя идея, подобраться к девке через юг! Я еще год до этого следила за ее жизнью и пыталась найти пути подхода. Так что, дорогая моя северянская богомерзь, я не просто агент, а самый настоящий подарок для повстанцев! — Ведьма взобралась на телегу, в ее руке сверкнул огромный охотничий нож. — А теперь будь любезен, открой ротик и выпей микстурку!

— Хватит его поить! — вмешался запрыгнувший следом Биро. — С поврежденным рассудком он никому на севере не сдастся. Как и повстанцам.

— Ну вот, — покривился лорд Дормонд. — Все мрази в сборе.

— Как ты себя обласкал! — рассмеялась ведьма.

— Хватит, я сказал, — рыкнул Биро, выхватывая у нее нож.

— Ну, раз уж ты сказал! — передразнила его лже-Альма, делая большие глаза. — Тогда давай-ка теперь сам и подумай, как ты свяжешь эту тушу, чтобы она никуда не рыпнулась, а? А?

— Не беспокойся, стерва, я без девушки никуда не уйду. А она пока к побегу не готова.

— Ну вот! Как чудесно выходит, — безумная хлопнула в ладоши, а потом пихнула гвардейца локтем. — А ты причитал, зачем-зачем ты с нею говорила, злая ведьма, она из-за тебя копытце повредила, ой-ой-ой. И смотри теперь, как все удачно складывается.

Биро шумно выдохнул, на мгновение прикрыв глаза. Засмеявшись, Альма спрыгнула с телеги, напевая какую-то трактирную песенку. Лиру вдруг замутило, но она и сама не могла понять от чего именно — от шума и громких голосов или от театрального представления этой самозванки.

Оставшись почти наедине, братья вдруг замолчали, пристально глядя друг на друга. Гвардеец сделал шаг ближе, и лорд тут же вскочил на ноги, будто предупреждая, что готов напасть, не взирая на собственную безоружность по сравнению с противником.

— Брат, я тебя прошу…

— Лучше уйди. Сейчас.

— Дай я скажу, что хотел, и тогда у…

— Я сказал — сейчас! — прогремел медведь, и Лира застонала от боли в голове, словно голос лорда звучал в ее ушах громче храмовых колоколов.

— Пожалуйста… — Валирейн снова всхлипнула, но постаралась сделать голос серьезным. Она со стоном подтянулась на локтях и приподнялась, чтобы опереться спиной в край телеги. — Я прошу вас… поговорите… просто поговорите… вам это нужно.

Дормонд молча сверлил брата взглядом, но нападать не торопился. Биро осторожно наклонился в сторону и отложил нож.

— Давай сядем и поговорим. Ради миледи.

— О чем говорить? — резко начал медведь. — Все и так ясно. Плешивый мелкий крот предал брата за какое-то обещание короны, а теперь, видите ли, раскаялся. Это ты хотел рассказать?

— Может и это. Но ты, братец, случайно не находишь в наших историях ничего похожего, а? На тебя они тоже нашли управу. Корона это умеет. Я… — он опустил руки. — Ты прав, для меня прощения по закону Севера нет. Но у тебя будет хорошая возможность отомстить мне и представить к суду Одноглазого бога. Только вернись на родину не как наместник короны, а как правитель. Верни нам острова, пока они еще могут вернуться.

— Так ты и остался мелким идиотом. Только теперь тебя используют повстанцы, а не корона. Какая разница уже? Это их борьба. Для севера все уже закончилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет! Нет же! — Биро схватил Дормонда за плечо. — Брат, это моя ошибка, я хочу ее исправить. Все, что творится сейчас на севере, моя вина. Но одному мне с этим не справиться…

— А вот меня не втягивай, — зло засмеявшись, лорд пригрозил младшему кулаком. — Найди в себе смелость решить все самостоятельно. Или живи и дальше с этой виной на горбу, как все живут. Все те, кто повзрослел и отбросил щенячье геройство. Все те, кто принял действительность, как она есть.