Итальянец - Артуро Перес-Реверте

налогом. Прямо как в Неаполе в довоенные времена, с тоской вздыхает Скуарчалупо. Вот бы сейчас, вместо того чтобы сидеть в порту Альхесираса, оказаться где-нибудь в «Галерее Умберто I» с такой же сигаретой в зубах и с кружкой пива «Перони» в руках, глазеть, как делают покупки красивые, элегантные женщины с черными, как смертный грех, глазами, источающие аромат туалетной воды «Кольпеволе».

– Сейчас выйдет, – говорит Ломбардо. – Успокойся.

Они курят и ждут. Каждый чувствует вес легкой выкидной навахи[32] в кармане – огнестрельное оружие запрещено из соображений безопасности. Они тут прикрывают капитан-лейтенанта, у которого в номере отеля сеанс связи с командованием военно-морской разведки. Контакт осуществляется с помощью радиопередатчика, который сотрудник консульства периодически устанавливает в разных местах города, меняя локацию, чтобы не запеленговали. Передатчик на «Ольтерре» сохраняют для экстренных случаев, стараясь, чтобы его не обнаружили. Речь идет не только о вражеском шпионаже: радиолокационные системы Испании, которые следят за тем, что делается по ту сторону решетки, могут и предать, если их хорошенько подмазать. И та и другая сторона запросто отваливает деньги, и город кишит шпиками, которые стригут выручку со всех подряд: везде полно двойных, а то и тройных агентов. По вопросам подкупа никто не доверяет никому.

– А вот и капитан-лейтенант, – говорит Ломбардо.

Скуарчалупо оборачивается и видит Маццантини, который выходит из отеля и приближается с беззаботным видом, засунув руки в карманы: высокий, ладный, светловолосый, точно архангел, переодетый обычным горожанином.

– Все в порядке, – произносит он, подсаживаясь за столик.

Он произносит это беззаботным тоном и с живостью оглядывает территорию порта.

– Намечена дичь? – спрашивает Ломбардо.

Офицер кивает:

– Намечена… Конвой подтвержден.

Водолазы улыбаются, предвкушая добычу. Аппетит у них как у молодых волков. Скуарчалупо насвистывает популярную песенку «Час кампари».

– И когда же, мой капитан?

– Через три-четыре дня, как погода наладится.

– Здорово.

– Да, это точно. Есть корабли, которые стоят у Кадиса, и есть те, что вышли из Лиссабона.

– Большая охота?

– Относительно, но в любом случае не малая: большое военно-транспортное судно «Лукония», – капитан-лейтенант понижает голос, – и еще нефтяные танкеры и купцы. Два крейсера, как меня заверили… Все должны подойти к Гибралтару в ближайшие дни.

– Еще есть время, – прикидывает Скуарчалупо.

– Полно.

– Надо полагать, прибудут и новые запчасти.

Маццантини машет рукой в сторону отеля:

– Только что меня заверили: новые уже идут из Уэльвы.

– И аккумуляторы на шестьдесят вольт?

– И это тоже. Говорят, их как раз вчера разгрузили.

– Ну надо же… Мы обеспечены с ног до головы. Не хватает только доставки «Спортивной газеты».

Маццантини кивает. Человек он молодой, уверенный в себе, воспитанный и порядочный. Умеет командовать тихим голосом и никогда ни от кого не потребует то, чего не может сделать сам. Его семья принадлежит к высшему классу общества с незапамятных времен: Скуарчалупо помнит, как герцог Аймоне д’Аоста, когда приезжал на базу в Бокка-ди-Серкьо, беседовал с Маццантини и справлялся о его родителях с большой сердечностью. Маццантини владеют старинным титулом лигурийских аристократов, сохранившимся до сих пор. Род истинных патриотов. Его отец умер в Изонцо во время Великой войны, а прадедушка – в Кустодзе, сражаясь против австрияков.

– Если все придет вовремя, у нас будут три боевых майале; устроим англичанам еще ту ночку.

– Хорошо бы.

Двое мужчин, разговаривая, приближаются и садятся за соседний столик. Похоже, случайность, но как знать. Через минуту Ломбардо подзывает официанта и оплачивает счет. Трое итальянцев встают и направляются к молу. Ветер там гораздо сильнее.

– Нам нужна точная информация, – тихо произносит капитан-лейтенант. – Необходимо тщательно следить за всем, что происходит и в бухте, и в порту. За внешними границами порта смотрят наши люди из Вилья-Кармела, и помогают рыбаки – им платит и их контролирует наше консульство. Что же касается акватории…

– Там тоже есть наши люди, – вставляет Ломбардо.

Он говорит так быстро и с таким воодушевлением, что Маццантини внимательно смотрит на него.

– Да, но я говорю об акватории порта, понимаешь меня? О подводных противолодочных сетях. Фото, которые принесла твоя подруга Мария…

– Она не моя подруга.

– Фото очень хорошие, – продолжает офицер, не поведя и бровью. – С ее пункта наблюдения прекрасно видны стоянки кораблей.

– Может, слишком преждевременно поручать ей такие задания, – размышляет Ломбардо. – У нее нет никакого опыта.

Маццантини пожимает плечами. Они минуют сторожевую будку пограничников и шагают вдоль морского вокзала. Юго-восточный ветер нагоняет волну, и она выплескивается на мол между судами, пришвартованными к кнехтам. Товарные вагоны неподвижно стоят на путях. Десятки невозмутимых чаек планируют над желто-красными трубами компании «Трасмедитерранеа», флаги полощутся на сильном ветру.

– На ее снимках, – замечает Маццантини, – у каждого военного корабля свое постоянное место швартовки… Если она сделает подтверждающие снимки, когда сформируется конвой на Гибралтар, это придаст нам дополнительной уверенности.

– Королевский флот всегда держат под защитой, – замечает Скуарчалупо.

– Я о том и говорю. Если у нас будет точное расположение, после сеток каждый сможет направиться прямо к своему объекту… Достаточно компаса. Даже не надо будет высовываться из воды, чтобы оглядеться.

– Атаковать конкретную цель, – подводит итог Скуарчалупо.

– Да.

– Мне нравится, что не надо высовывать голову из воды посреди вражеского порта.

Маццантини испытующе глядит на Ломбардо:

– Ты же попросишь ее, да?.. Чтоб она сделала фото за сутки до атаки.

Венецианец смотрит ему в глаза с досадой:

– Почему вы говорите об этом мне, капитан-лейтенант?

– Потому что кто-то должен.

– Но это может быть опасно для нее.

– Она сама предложила и сама захотела, чтобы ты был с ней на связи.

Скуарчалупо наблюдает за ними: его товарищ стоит и молчит, а офицер строго смотрит на него.

– Это война, Тезео.

Ломбардо по-прежнему молчит, упрямо разглядывая порт и бухту.

Маццантини настаивает:

– Речь идет о том, чтобы нанести врагу как можно больший урон. И она сама это выбрала.

– Все равно, ее доводы меня не убедили, – отвечает наконец Ломбардо.

– Если