Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник) - Андрей Архипов

Сам же Николай в свободное от физической работы время пытался нарисовать двухэтажную конструкцию и сопутствующие механизмы, предназначенные для распиловки бревен на доски. С одной стороны, необходимо было наладить легкую подачу очищенных от ветвей деревьев, чтобы при этом распил шел под весом самого бревна, а с другой – хотелось бы поднять сам механизм повыше, чтобы многочисленные опилки не засоряли проход, а падали вниз на первый этаж, где их можно было гораздо легче убрать.

В любом случае дела понемногу двигались, а вселенские часы отсчитывали секунды, минуты, часы и подталкивали историю вперед. Эти часы разрешали делать все, что угодно, но спустя некоторое время вели спрос по полной программе. Ах! Вы не успели? Ну что же, значит, успели другие, и на скрижалях истории будут записаны их имена, а не ваши… Тик-так, тик-так, тик-так…

«Ой-ой-ой, голова моя садовая, как же я лопухнулся так?» – Иван покачал головой, подперев ее руками. Находился он при этом вместе с Ишеем и воеводой около уреза воды на берегу Ветлуги, присев на высохшую корягу, выкинутую на берег весенними водами. И вроде ничего не предвещало для него такого удара судьбы. Сидели, ждали отяков, время как раз подходило к условленному сроку встречи. Болтали ни о чем, точнее, о разных разностях, выспрашивая друг у друга, как живут в княжествах и ханствах, подробности быта разных племен, расположение земель, кто чем и под кем живет и дышит, кто из сильных мира сего более могучий. До той поры, пока Ишей не обмолвился о странных гостях к сотнику Ибраиму, после которых тот и засобирался сюда в поход.

Иван еще ранее договорился с воеводой, что буртасец идет ему в долю и считаться будет вольным человеком. Тот даже махнул рукой – делай, мол, что хочешь, в своем праве… Доля твоя всяко побольше будет, чем один басурманин. О другой добыче с тобой еще людишки будут рядиться, а вот полоненных буртасов им по избам в качестве холопов никто не даст разобрать. С теми еще придется решать что-то, а пока пусть поработают на благо общины. Что им делать? Так тебе и твоим сотоварищам лучше знать, только ответ за них держите, вот и все. Поэтому Иван пленного десятника с племянником оставил на болоте в помощь Николаю, сказав им, что как только те отработают свое, так он и отпустит их. Сколько же это по времени займет, он не знает, но в ближайшее время выяснит. Десятник покивал и только поинтересовался напоследок, не заставят ли его здесь принимать христианство, если он решит остаться насовсем? Иван на это пожал плечами и ответил, что если тот будет держаться его, то никто принуждать не будет, а за других сказать не может, но… вроде не должны. Ишею же Иван передал, что тот волен в своих действиях, но для других он пока побудет его холопом, чтобы в первое время не возникало вопросов.

И вот сей почти вольный муж так его огорошил, что Иван сидел и раскачивался, осознавая свою ошибку.

– Да не переживай ты так, – тронул его Ишей за плечо. – Я не разумею твоих волнений, но не стоит это того. Как волна о берег бьешься – туда-сюда, туда-сюда…

– Говоришь, от ветлужского князька посылы были? – наконец взял себя в руки Иван.

– То не ведомо мне… от князька ли, от кого другого, но черемисы были знатные, – кивнул Ишей. – Людишкам, что об этом мне шепнули, верить можно.

– Если бы знать об этом заранее, то сотника буртасского надо было как зеницу ока беречь, – все еще сокрушался егерь. – И не стрелами их бить, а пробовать договариваться. Я ведь думал, что корни их похода из их же земель и произрастают.

– Полноте, в самом деле, деяние это обычное, – наконец вставил свое слово воевода. – Ничего сотник бы тебе не баял полезного. Пришли к нему посылы, обещали горы злата да товар живой, что на защиту себя не встанет. А кугуз ветлужский с нас подарки поимел, не своей землицей одарив, а опосля и мзду получил бы, проводив через тех же буртасов нас в дальний полуденный путь вместе с отяками. Что на извечных врагов стрелы переводить, когда можно одним махом от нас избавиться. Чем выше человече сидит, тем больше он не своими руками жар загребает. С ромеев сие идет, подкуп да подлог там первое деяние: ты с Радимиром о том потолкуй – он много тебе историй перескажет.

– Верно все говоришь, воевода, – задумался Иван. – Только это все догадки, а сотник нам бы много интересного поведал. Мы бы тогда знали, что делать да как себя вести.

– А что иное можно деяти, окромя того что ужо помыслили? – продолжал размышлять воевода. – Сила воинская нужна – так ту собираем. Злато да серебро для той силы… так это торговлей будем иметь. Торговля с чего? Да с того, что ты с сотоварищами замыслил. И все эти деяния нужны токмо для того, чтобы выжить… Помысли, сколь свершить надо для такого простого желания…

– Да, а ведь еще две седмицы назад мы с друзьями хотели лишь сами как-то выкарабкаться. А теперь надо задумываться о выживании сотен людей. Растут наши цели… Послушай, Трофим Игнатьич, все-таки надо узнать, что у черемисов на уме…

– Кабы могли, то повыведывали бы, а нет, так неча и голову забивать.

– С торговлей к ним по осени ехать надо, заодно и свою силу покажем, – хлопнул себе по колену ладонью Иван.

– А что, верно ты сказываешь… – Пришла пора и для воеводы задуматься. – Я мыслил Суздаль навестить, там знатно расторговаться можно, но и по черемисским городкам проехаться не грех.

– Ну что, брат Ишей, вот и первое наше путешествие намечается, – хлопнул того панибратски по плечу Иван.

– Лестно мне, что ты меня братом назвал, – озадаченно заморгал тот. – С чего бы?

– Не бери в голову, присказка это, – засмеялся егерь. – А может, придет время – и побратается, чем черт не шутит…

– Не поминай нечистого ни в речах, ни в помыслах, – перебил его Трофим. – А то будешь потом его деяния полной ложкой хлебать… Вон, похоже, она уже начинает набираться.

С низовьев Ветлуги показалась юркая долбленка, ходко шедшая в их сторону. Спустя несколько минут в полном облачении, однако в грязных и местами даже порванных кольчугах, на берег сошли Пычей и Терлей.

– Принимай свою рать, воевода, – обратился к Ивану отяцкий староста.

– Эдак нас с тобой вечно путать будут, – бросил тот Трофиму. – Надо бы мне какое название придумать, что ли… – И повернулся к Пычею: – И ты здрав будь. Рассказывай, что случилось.

– Поначалу пошли лодью в средний гурт с Терлеем, а я уж тем временем поведаю, что с нами было да как.

– Серьезное что? – насторожился Иван.

– Обошлось, да чуть кровь не пролилась между родами нашими. Ты не томи, посылай…

– Ишей, охотнички наши, что тебе с лодьей помогали, где?

– Так лодьи и строжат, кто на болото не ушел. В весь их еще не пустили.

– Бери сколь надо и плыви… Терлей покажет куда.

Когда Ишей с отяцким воином убежали, Пычей расслабленно вздохнул и уселся на корягу.

– Нет ли поснедать чего? С утра во рту ничего не было…

– Бери, – передал ему узелок Трофим. – Не обессудь, без горячего сидим – баб в веси нет, а самим сготовить недосуг. Но зато медку хлебнуть потом дам, – указал он пальцем на стоявший в сторонке глиняный кувшинчик.

– Благодать, – прожевал Пычей молодую репку и тут же закусил ее куском мяса, достав его из узелка, где оно лежало завернутое в широкие зеленые листья.

– Если говорить короче, – продолжил он с набитым ртом, – то наше поселение на все согласно, о чем Иван сказывал намедни, и более того…

– Что?

– Просим мы тебя, воевода, – обратился он к Трофиму, судорожно глотая кусок, чуть привставая и наклоняя голову, – принять нас под свою руку. Дай только традиции древние и верования наши исполнять. Те из мастеровых, кто пожелал, готовы перебраться на новые места, коли примете вы их и землицы выделите на поселение. Их с десяток будет, да еще семьи. В дружину новую полтора десятка готово вступить… Все одоспешенные, да впридачу пяток кольчуг от тех, кто мастеровыми остаться пожелал. Токмо прикажи дружине оберегать покой тех, кто в гурте нашем решил остаться, не хуже, чем свою весь. Немного там людишек, но верны будут они тебе, да и место для воев твоих всегда там найдется…

– А остальные?

– Иной расклад с другими поселениями. Винюсь, не сохранили мы добычу в полной мере. По приходе туда видели, как жадность там старших людишек обуяла, и стали они добычу меж собой делить, не думая, как далее жить и как от ворога спасаться. А потому решила часть воев, кто не токмо о своем животе мыслит, выйти из родов и позвать других общинников за собой. Принять их должен был мой род со всем почтением. Сказано было слово наутро, и стали они собираться. И вышло их на средний гурт полторы сотни вместе с бабами и детишками. И мастеровые среди них, и вои. Однако указали нам в вину, что замятню мы учинили, и стали пред нами с оружием, не выпуская нас. Не допустили мы крови между нами, но поваляли нас сильно, да и кольчуги посекли наши предостаточно.