Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник) - Андрей Архипов

Вздохнув, Агафья посмотрела на открывающиеся ворота, поздоровалась с пастухом и, похлопав напоследок буренку, направилась к колодцу, благо, бадейку с собой захватила.

И тут-то ее сердце захолонуло…

Из-за ворот, с края дороги отделилась большая кочка полусухой травы и тихонько поползла между нехотя расступающейся перед ней скотиной. А за ней вторая и третья… Пересекая черту ворот, один из торчащих пучков откинулся – и на Агафью сверкнули страшные глаза на темном лице…

«Господи, пронеси! Леший, кажись…»

И утренний воздух сначала нарушился глухим стуком упавшей под ее ноги бадейки, а потом разорвался визгом испуганной, но не сломленной женщины.

– Ратуйте, люди добрые! Нечистая сила в весь забралась!! Оружайтесь, чем бог послал, гони ее в шею!

И несчастное ведерко было поднято, откинуто назад и с размаху опущено прямо на эти бесовские глазищи.

– Твою мать! – Под грохот разлетевшихся деревянных плашек темное пятно мрака поднялось с дороги и уставилось на атакующую фурию. – Ну, ты, Агафья… ну ты… ну ты прямо шторм и буря в одном флаконе! Робяты, берите весь, кончила нашу маскировку эта сердитая тетка!

Иван махнул рукой поднимающимся за ним отякам, указывая им на дружинный дом. Спустя мгновение очумело глядящий с вышки дозорный ойкнул от попавшей ему в грудину тупой стрелы, и игрища по взятию на копье сонной веси начались.

Пуск водяного колеса прошел как-то буднично и без затей.

Перекрыли толстыми тесаными досками часть огромного оконца, оставленного в середине верхних бревен запруды для перелива, и вода пошла по желобу. Ее напор мгновенно заполнил верхний карман колеса, и оно слегка стронулось с места. За первой внутренней полостью последовала вторая, третья, и огромная махина, наконец, заползла, вращаясь осью в пазах дубовых бревен, щедро политых дегтем.

Задумываясь над тем, как будет водяное колесо передавать усилие на подключаемые механизмы, Николай сначала планировал жестко насадить на вал деревянные шестерни. Однако затем решил, что механизмов будет много, и если включать их сразу все, то это приведет лишь к излишней амортизации деревянной конструкции, да и полезная мощность колеса будет тратиться впустую. Кроме того, он никак не мог придумать, как оперативно подключать ту же глиномешалку к вращающейся оси через деревянные зубья. В голове сразу вспыхивала картина расшатанных механизмов и разламывающегося дерева.

От таких переживаний Николай ушел в лес и стал там бесцельно бродить вдоль нахоженной в весь тропы, пытаясь собраться и выдать что-то простое, но надежное. Долгое время у него ничего не получалось. Он даже был готов подсоединить только одно устройство, а все усовершенствования оставить на потом. И все-таки перед самым возвращением к рабочему месту здравая мысль его посетила.

Решение лежало на самом виду, и Николай даже плюнул от огорчения из-за того, как нелепо подходил раньше к этой проблеме. Все гениальное просто, и для подсоединения достаточно на главный вращающийся вал надеть что-то вроде толстого барабана или бочонка. С второстепенным тот должен быть соединен широким ремнем из кожи через два промежуточных колеса, образуя в результате треугольник.

В отключенном состоянии барабан основного вала будет находиться внутри этого треугольника, свободно там вращясь. А любой сдвиг системой рычагов этой геометрической фигуры в сторону вызовет касание бочонка к ремню, тот натянется и запустит вращение вала механизма. Обычная система, работающая как сцепление.

Покончив с этим вопросом и молча насладившись своим триумфом, Николай занялся текучкой, благо, жизнь постоянно подбрасывала новые проблемы.

К примеру, надо было заготовить впрок тес для других водяных колес.

Одно из них предназначалось для мелких работ, подобных замесу глины для кирпичей.

Второе, параллельное ему, было запланировано исключительно под пилораму, но там еще конь не валялся – требовалось сначала заложить фундамент из дубовых свай и заготовить бревна на двухэтажную конструкцию. Как раз в этом месте берег шел ступенькой, и, немного его подрыв, можно было получить заглубленный первый этаж в сажень высотой, куда бы сыпались опилки и где находились все основные механизмы.

Доставку материала планировали осуществлять по речке. Для этого, конечно, надо было очистить русло и поставить для плотины дополнительную защиту от ударов сплавляемых деревьев, но зато бревна можно было бы вытаскивать прямо на берег перед самой лесопилкой.

Задумывался Николай и над следующим колесом. Его он планировал поставить чуть ниже первых, продлив туда еще один желоб, и при необходимости объединять его мощность с первым. Общие усилия могли понадобиться для организации наддува при плавке чугуна, а также при переделе того в сталь.

Николай даже не пытался предугадывать, хватит ли у них мощности для такой работы. Понимал лишь, что оная мощь зависит от объема падающей воды, который в летнее время составлял около куба в секунду на каждое из трех колес, а также их высоты. Был какой-то еще параметр, но его Николай вспомнить не мог, как ни напрягался. Оставалось лишь строить, проверять, да на глазок уменьшать потери мощности, улучшая конструкцию. Вот и все.

Неподъемные проблемы оставлялись на потом, с остальными худо-бедно справлялись.

Например, Любим все-таки отковал несколько полотен продольных пил, потратив на это почти все свои запасы привезенного железа. Он в буквальном смысле ночевал в своей кузне, уходя оттуда только что-то пожевать с охотниками, сторожащими лодьи в заводи. И их же привлекал ко всем работам, в которых ему была нужна помощь.

В результате он даже развел пилам зубья и провел процедуру науглероживания.

При этом два полотна Любим заложил в кувшины с мелкотолченым сосновым углем и пером птицы, а в другие кроме угля подсыпал еще пережженные толченые рога. Сами глиняные емкости пришлось составлять по две, горлышко к горлышку, иначе полотна туда не убирались. А полотнища (кроме зубьев), были покрыты тонким слоем глины, чтобы предотвратить их от излишней хрупкости.

Потом каждую пилу Любим ставил на разное время в печку, засекая слой науглероженного железа. Для этого он через определенные промежутки времени ломал металлические обрезки такой же толщины, засунутые им в еще один кувшин.

Осталось провести процедуру закаливания – и все, основа пилорамы готова. Погнуться пилы, может, и погнутся, да есть надежда, что не сломаются и не посекут людей осколками. Останется только обвязка, которая, надо признать, получалась тоже не самая простая. Николай все больше приходил к мысли, что нормальную лесопилку без отлитых чугунных шестерен и других деталей запустить невозможно, а это выводило на первый план запуск домницы.

Не сидел без дела и Вовка. Проявив недюжинные организаторские таланты, он все-таки выдал первую партию необожженной плинфы.

Для начала он разместил у всех, кто мог худо-бедно держать в руках инструмент, заказы на неразборные формы. Для этого пришлось буквально вырвать у плотников остатки теса и пилу, пообещав в ином случае отобрать чудо-топор.

Поверить не поверили, но поперечную ножовку, скрепя сердце, дали.

Также Вовка организовал замесы, запустив девчонок топтать глину в импровизированную месильню. Перед этим пришлось аккуратно вынуть на краю холма около куба глины, предварительно сняв верхний слой почвы, и сильно намочить получившуюся яму, размазав размякший слой по поверхности. После сушки внутри разожгли костер, обожженный слой хоть немного должно было защитить месильню от размытия.

Тем временем рядом, буквально в трех десятках метрах от нее, другие подростки начали откапывать и таскать глину со склона холма, который выдавался в этом месте языком. В результате начал получаться открытый с одной стороны широкий ров глубиной в два его роста, который Вовка сразу отвел под печь для обжига кирпича.

Хорошую глину, выбирая из нее камешки, корешки и всяческий мусор, засыпали в обожженную яму и заливали водой в пропорции один к одному, а потом месили до тестообразного состояния, под конец добавляя песок. Снятый дерн и негодную почву высыпали отвалами по краям языка, выравнивая площадку.

Размешенная глина шла на стол, который Вовка соорудил из остатков теса, и там они с Вышатой лепили куличики, заполняя смесью формы под плинфу. Ее излишки снимались обрезками тех же досок, а получившиеся кирпичики осторожно вытряхивались сушиться на траву. Чтобы заготовки лучше отставали от форм, те обильно посыпали песком.

Кирпич решили делать по местным стандартам, где-то двадцать на сорок на пять сантиметров, хотя, конечно, измерить их было нечем. Для изготовления одинаковых форм Вовка просто обломал палочки, используемые потом в виде эталона. Полученную плинфу решили в течение двух-трех дней подсушить, раскидав по полянам, а потом сложить в штабеля и выдержать еще несколько суток в теньке.