Волжане: Поветлужье. Ветлужцы. Ветлужская Правда (сборник) - Андрей Архипов

Иван улыбнулся своему сравнению и замолчал.

– От, сызнова навалил нам чудес всяческих, – всплеснул руками воевода. – Деваться от них некуда… Ты, Радимир, Никифора возьми да с лекарем нашим поговори. Коли польза от того сева будет, так и попробуем по-новому. И про борти, что на пастбище пчелиное выставляться будут, с людинами потолкуй. Кто возьмется из них за дело сие на тот год? Ныне, мнится мне, поздновато будет творить его…

– Добре, – согласился Радимир и свернул разговоры. – Мнится мне, черемис наш от Ишея идет.

– Ужо и нашим кличешь? – спросил старца воевода.

– Закваска в нем правильная, – ответил тот. – Не чурается ни старого, ни малого. За весло не гнушается взяться, ум живой, взгляд зоркий…

– Так то и против нас направить можно, – подметил Иван. – Не забыли еще деяния князька черемисского, надеюсь? Да и к лодьям нашим любопытство имеет.

– Перемолвился я с ним опосля суда копного, – махнул рукой старец. – Торговлей живет, а в хитрословии не был замечен мною. За столом к нему присмотримся поближе – может, и выплывет по вопросам его, подсыл ли он кугуза…

Черемис приблизился и старец обернулся к нему.

– Лаймыр, не проголодался ли ты? На реке, да за работой, время быстро летит, – съязвил Радимир подходящему черемису по поводу того, что за последние два часа тот излазил лодьи переяславцев вдоль и поперек. – Согласишься ли со своими родичами трапезу нашу разделить?

– Виш омсам огыт поч[15]. Ты ломишься в открытую дверь, Радимир, – улыбнулся черемис. – Я готов и лапоть сжевать сей миг.

– Жареный, да с маслом, так и старый лапоть можно съесть, – уел наконец того Радимир, отчего оба они осклабились, донельзя довольные своей словесной баталией.

Глава 20

Трудовые будни

Тонкая рука потянулась к свету и неосторожным движением задела край столешницы, стоявшей впритык к потемневшей от дыма бревенчатой стене. Огонек догорающей лучины затрепетал, отразился от стоящей под ней плошки с дрожащей водой и заплясал на неровном потолке.

Пальцы сомкнулись на кончике щепочки, и свет растворился в сумраке, оставив вместо себя бледное подобие из лунных лучей, заглядывающих в горницу из небольшого оконца под крышей.

– Ты спишь? – понесся еле тихий шепот в дальний угол комнаты.

– Нет, – отозвался сумрак, приглушенный мягким ворсом овчинного полушубка, кинутого на тесаные доски лавки.

– Расскажи, – понеслось опять в мягкой тишине.

– О чем? – вопросила темнота, перекликаясь с шелестом забравшегося под дверную щель ночного ветра, принесшего с собой горький запах полыни.

– О сверчке, который живет под третьей справа половицей и каждую ночь не дает тебе уснуть…

Сумрак хмыкнул, коротко вздохнул и отпустил с губ горячий осторожный шепот.

– Он несносный…

– Зато он всегда с нами… и ничто его не заставит уйти и прервать свою цокающую трель.

– Ты говори еще, мне нравится…

– А когда ты засыпаешь, то вздрагиваешь, будто у тебя перехватило дыхание и на мгновение остановилось сердце, а потом сопишь и швыркаешь во сне носом.

– Неправда, не швыркаю я… – тихонько скрипнула лавка под невесомой тяжестью поворачивающегося тела.

– Швыркаешь, швыркаешь, – тихонько хохотнуло из другого угла избы.

– Может, оттого, что по носу меня ударили, и горбинка появилась. Егда заживут все болячки мои на теле, то и это пройдет. А покуда буду назло тебе швыркать…

– Ну, вот! Опять твое «егда». Уже вроде научилась говорить как я, а потом опять «сказывать, баять, ажно»…

– Ну а твои родичи? – лавка протестующе скрипнула из-за приподнявшегося на локте тела. – Вечор внимала им, бают как мы… А вот скажи, зачем ты меня своим словам учишь?

– Хочется… А ты днесь разговорчивая.

– А днесь по-вашему как? Забыла…

– Сегодня… Но мне по-вашему больше нравится…

– Разговорчивая… Но лишь кто пытается выспросить, как я да что, так меня мутить начинает и язык немеет…

– Ништо, все пройдет! – торопливый шепот раздвинул сумрак. – Ты давеча совсем молчала, только «да» и «нет» говорила, а теперь оживать начинаешь…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Досчаник (дощаник) – плоскодонное палубное судно, использовавшееся главным образом для транспортных целей на большинстве рек. Впервые появились в древнем Новгороде в XII–XIV вв. Строились полностью из досок и не имели обычной для того времени выдолбленной из дерева основы. Насад – небольшое речное плоскодонное беспалубное деревянное судно, обшивка корпуса которого образована путем насадки досок продольными кромками на специальные шипы. Подобную обшивку (без напуска досок друг на друга) принято называть обшивкой вгладь. Суда, обшитые внакрой (с некоторым напуском досок), назывались набойными.

2

Мергель – известковая глина.

3

Плинфа – название плоского кирпича в старину.

4

Кигикать (южн. русск.) – звукоподражательное: кричать птицею.

5

Крица – губчатая железная болванка с включениями примесей и шлака, полученная из железной руды, для дальнейшей кузнечной обработки.

6

Ярунок – угольник, состоящий из двух пластинок, соединенных под углом в 45°. Отволока – простонародное плотницкое приспособление для нанесения прямых линий.

7

Нipericaceae – зверобой.

8

Мatricaria recutita – ромашка аптечная.

9

Кара-Идель – Волга от истока до устья Камы.

10

Уллань – вниз (удмурт.).

11

Бык (строит.) – промежуточная между береговыми устоями опора мостовых арок, ферм, балок, сводов и проч.

12

Любящие мудрость – философы.

13

Имеется в виду сын Владимира Мономаха, будущий Юрий Долгорукий.

14

Будь здоров, родич. (У черемисов было принято приветствовать как родственника незнакомого человека.)

15

Открытую дверь не открывают (черем.).