Марта - Светлана Гресь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выпросталась. Больше загнанной и униженной не будет! Никогда! Расправила плечи, и загорелись глаза изумрудом жарким. Ехидная улыбка скривила уста.
Оглянулась на замершую толпу и ушла, молчаливая и смирная, не беспокоясь за дальнейшую судьбу своих уже бывших родственников. Собрала быстро вещи и отправилась на старую мельницу. Там чувствовала себя в безопасности.
***
Однажды в дверь кто-то торопливо и нервно постучал. Удивилась, последние несколько дней никто не приходил. На пороге стоял мужчина, держа бережно на руках укутанного, годовалого ребенка. За его спиной пряталась молодая женщина, напуганная и бледная, как смерть. В темных глазах ее пылал лихорадочный огонь. Стояли, не двигаясь, с окаменевшими от горя лицами. Марта молча пригласила в избу. Муж зашел первым, шагая решительно, нахмурив черные брови. Жена забрела бочком, боязно оглядываясь, дрожащими руками поддерживая ребенка.
― У нас мальчик заболел, – голос глухой, тревожный.– С утра еще плакал, а это затих. Кажется, он умирает.
Вскинула на знахарку взгляд, мольбою полный, молодка, от горя почерневшая. А в глазах такая бездна безысходности!
Почему-то жалко стало этих двоих, потерявшихся в своем несчастии. Даже горе, оголив страданием их души, не смогло заглушить тех чувств, что объединяли молодых супругов: это любовь нежная, уважение сердечное, трогательная забота и согласие во всем. С первого взгляда видно, живут ладно, душа в душу. В сердце зависть шевельнулась невольная. Молча кивнула им, развернула сверток, положив на стол. Мальчик, похоже был без сознания.
― Как зовут малыша?– оглянулась на мать.
― Ванечка, – всхлипнула и залилась беззвучными слезами мать, в свою ладонь впившись зубами.
Дрогнуло сердце, прищемив всколыхнувшей памятью.
― Выйдите пока, я позову.
Молодка, робко пятясь, выскользнула за дверь. Супруг, доверительно коснулся руки, молча кивнул головой, тоже вышел, тихонько прикрыв дверь, с надеждой оглянувшись напоследок. Бросилась к малышу. Сердцем чуяла, ребенок очень тяжел, и спасти ему жизнь будет нелегко. Понадобиться вся сила и мастерство.
― Господи, помоги, – молила о спасении, а руки совершали установленный ритуал. Вытягивали из малыша путанные жгуты тяжелой хвори. Наматывала их на ладони, разрывала на мелкие кусочки и бросала под порог. Губы шептали слова заклятий. Случай был очень тяжелый, но знала, что жизнь малютки в ее руках, и во что бы то ни стало, она его у смерти вырвет.
― Господи, забери все, что еще есть у меня, верни жизнь этому малышу.
Постепенно силы оставляли ее. Боялась, что не сумеет, что не успеет. Слабели руки и слова немели.
Как-то дернулся, встрепенулся маленький, и почувствовала, что потекла жизнь, разлилась кровь остывшая по тельцу его. Мальчик порозовел, открыл глазки, удивленно глядя на незнакомую тетю.
Обессиленная, села у стола, позвала измученных ожиданием родителей. Первой заскочила мать. Бросилась к сыну, не доверяя своим глазам, прижала к груди и стала неистово его целовать. Отец стоял рядом, глядя счастливыми глазами на свое семейство с такой блаженной улыбкой на лице. Ему тоже хотелось обнять сына. Он все время повторял, глупо улыбаясь,
― Я же говорил, что все будет в порядке, нам помогут. – Обращаясь к Марте. – Мне сон приснился сегодня, что надо искать помощи здесь, на старой мельнице.
Малыш смеялся уже весело, непринужденно тете, протягивая навстречу ручонки, будто старой знакомой. И был похож… страшно подумать, но он был похож, она чувствовала это всем своим естеством, на ее Ваню, только маленького.
И вдруг сообразила, его душа была так чиста и так безгрешна, что после смерти ее вернули на землю. Он жив, ее Ванечка. И мама у него любящая, и отец замечательный, заботливый, добрый. Смотрела на мальчика не в силах отвести взгляд.
―Счастья тебе, дорогой мой человечек. Я безмерно рада, что все так получилось. Сейчас ты вспомнил меня, из своей прошлой жизни. Пройдет совсем мало времени, и ты забудешь все. У тебя сейчас иная судьба. Я знаю, тебе будет хорошо в этой, другой жизни. Придет время, жену себе любящую найдешь. А сейчас, прощай, родной мой. Отпускаю тебя в жизнь новую. Забываю тебя, чтобы не тревожить судьбу счастливую. Храни тебя, Господь, от всех болезней и напастей!
Усталая, провела благодаривших без конца родителей и задумалась. Здесь оставаться больше нечего. Как раньше жить, уже не получится. Да и маленькому мешать не будет. Чем на такой худой славе здесь быть, лучше в город податься. Будет новая жизнь. Будет иная, может, и удачливая судьба. Собираться в дорогу стала. Продала все, что у нее еще было. Поклонилась низехонько провожающим, что пришли, но подступиться бояться. Попросила прощения, если обидела кого, не со зла. И уехала.
***
Марта помолчала, прикрыв ресницами глаза, улыбнулась устало:
–Вот и вся моя жизнь развеселая. Вглядываюсь сегодня в прошлое, а оно мое и, будто, не мое уже. Вспомнила ночки свои шальные, денечки озорные и поняла, что сама кругом во всем виновата. В жизни испокон веков заведено, что после счастья огромного, как правило, всегда беда приходит немалая и приносит с собой боль потерь, тоску глухую, разочарование усталое, горечь душевную, обиду на судьбу, якобы несправедливую…
Марта смотрела невидяще в окно. Повернула голову, усмехнулась мило, – живехонько срядилась и прикатила в город. А здесь тебя повстречала. – Блеснула глазами повеселевшими. – Столько печали в прошлом посеяно. Ну и пусть! Не к чему ворошить эту давнюю грусть. Авось, уже не обойдет меня больше сторонкой дальнею счастье мое неприкаянное. Время быстро летит. Вот уже сегодня другой кавалер у меня в гостях.– Легонько положила руку на его ладонь, – уже ему душа моя подарит солнца луч ночкой темною, ночкой жаркой. Уже теперь в наших встречах, как в хорошем напитке, перемешается все: сладость встреч, и горечь расставаний, стыдливость слов и нежность прикасаний. Ты как?
― Я?.. я всегда…– затряс забавно головой, – то есть, – растерялся от неожиданности такой, – совсем уже готовый. Очень даже не против!
Улыбнулась ему мягко, словно дитяти малому. Легонько потрепала по щеке ладонью. Склонила голову себе на локоть, что-то сонно еще проворковала и уснула, спокойно, мирно, что ребенок. А он боялся дыханием своим ее сон спугнуть, страшился прикрыть глаза. Ему казалось, что задремлет и пропадет видение прекрасное.
Сейчас она принадлежала ему неподдельно и навсегда. И никто уже теперь не отберет, не выдернет
