Геракл - Антонио Дионис

Изучив мощную фигуру Геракла, львиную шкуру на плечах и крепкий с виду лук, Аид свое мнение о госте оставил при себе: мирным путником, что случайно заблудился в подземном лабиринте, Геракл не выглядел. А Аид не терпел ссор и скандалов, во многом из-за покоя Аид выбрал себе царство мертвых — уж где может быть тише?

Я пришел за твоим псом! — простодушно отвечал Геракл на расспросы царя.

Цербера? — несказанно удивился Аид. — Да ведь он беспородный! Да и с чего ты взял, что какой-нибудь хозяин, привязавшись, отдаст тебе своего пса, глупый? — не удержался царь.

Цербер, словно понимая, о чем речь, прижался к ногам хозяина и зарычал: змеи на загривке подняли плоские головы и зашевелились.

Но какой хозяин в одиночестве гордится своей собакой? — схитрил Геракл. — Ведь покажи я Цербера людям, все собаколюбы зайдутся в черной зависти!

Азартом загорелись глаза Аида: ему представились рыдающие толпы собаковладельцев, у которых собаки с целой кучей родственников до седьмого колена — а такого, как Цербер, ни у кого и нет.

С тем и согласился Аид отпустить пса вместе с Гераклом.

На время.

Освобожденный Прометей

Было то в давние времена, когда люди, подобно диким зверям, прятались в норы, кутаясь в шкуры. Не было у них ни крова, ни жилища. Обросшие и грязные, бродили людские стада по лесам и пустыням. Таились в горных пещерах, дрожа по ночам от страха и холода. Пищей им служили ягоды, коренья да сырое мясо, которое люди добывали примитивными ловушками, да своими руками. Злобное и лютое то было время: за лучший кусок или более здоровую женщину бились насмерть — и немало народа полегло в глупых стычках. А еще больше погибало от когтей и клыков хищных тварей что в темноте подкрадывались к убежищу, не дававшему безопасность, и утаскивали беззащитную добычу.

Но еще хуже пришлось, когда с гор поползли ледники, сея своим ледяным дыханием смерть. И много народа погибло, замерзнув насмерть. Засыпало вечером людское племя, подобрав под себя жалкие лохмотья. А утром не могли люди оторвать от намерзшей земли спаянное ледяной коркой тело, пока не поднималось солнце, и тускло хмурясь на землю, растапливало ледовый саван. Но не все и тогда могли размять отекшие члены — многие засыпали навечно. Других била мелкая мерзкая дрожь, хотя само тело пылало смертельной лихорадкой.

Снега укрыли равнины. Мелкие твари и быстроногие козы уходили дальше на юг, лишившись корма, раня копыта в старании пробить ледяную корку и пытаясь добыть из-под наста заиндевелые травы, лишенные живительной силы.

Совсем обнищали и озверели людские племена. Не брезговали человеческим мясом, насыщаясь кровью и плотью слабейших.

С гневной гримасой взирали боги Олимпа на копошащихся земных червей, более отвратительных, чем любая тварь. И отвернулись, предоставляя подыхать уцелевшим. Мало осталось людей на земле. А уцелевшие целыми днями равнодушно сидели на мерзлом снегу, беспомощные и ждущие единственно смерти, не от мороза, так от диких зверей, расплодившихся среди человеческих трупов.

Выживали сильнейшие среди мужчин и женщин. Но уныние и апатия среди сильнейших царили, не позволяя шевельнуться.

Тогда сжалился титан Прометей над людьми, из-за жалких остатков человечества решившись на богохульное дело.

…Жарко пылает в горне огонь. Мелькают красные сполохи по закопченным стенам и сводам. Причудливой тенью отражается мечущаяся фигура хромого кузнеца — в заботах и тяжких трудах проводит свои дни Гефест. Даже некогда перекинуться словом с приплывшим на остров Лемнос другом — торопится мастер сделать заказ к сроку, по воле самого великого Зевса куя прочную цепь. Но Прометей не прихотлив и может подождать. Устроился за спинами великанов Циклопов — одноглазых помощников Гефеста. Упер ладони в колени, любуясь на священный огонь, что вздымается из огнедышащих недр священной горы.

Подошел поближе, взвесив на руке творение мастера:

Для чего тебе эта ненужная безделица? — подивился, приподняв несколько уже поостывших и потемневших звеньев.

Тяжела цепь и громадна, в несколько рядов протянулась вдоль стен пещеры.

Пожал плечами кузнец:

Сам не знаю! — и вновь ударил звонким молотом по металлу.

Ходит по мастерской кузнеца Прометей, вроде без дела рассматривает молнии-стрелы, в беспорядке сваленные для великого бога-Громовержца. Примеряет к руке блестящие мечи и кинжалы. Но другая мысль таится в его голове.

Забылись работой помощники Циклопы, раздувают мехами божественный огонь в горне. Прикрывают единственный глаз от слепящих пылающих искр.

Улучил минутку Прометей — и зажал искру в ладони. И тут же заторопился с отплытием.

Запротестовал простодушный Гефест:

Погоди, всего несколько звеньев осталось! Не как друг я встретил тебя — не обиду ль увозишь в сердце?

Прижал сжатые кулаки к сердцу Прометей, всеми клятвами поклялся, что лишь спешные дела заставляют его не мешкать. Заручившись обещанием близкой встречи, проводил Прометея Гефест на корабль. А уж вздулись ветрами паруса. Дружно ударили гребцы веслами о воду — быстрее мысли спешил Прометей.

Чтобы ветер или соленые брызги не загасили божественную искру, поместил Прометей живой огонек в полную тростинку.

В мгновение ока пересек корабль Прометея море — еще быстрее спустился титан со сходен.

Пустынен и одинок берег. Уныло глядят на героя изможденные люди.

Я принес вам спасение! — вскричал Прометей.

Но по-прежнему равнодушны взгляды и вялы движения лежащих на окаменелой земле людей.

Мечется Прометей средь безмолвных фигур, тормошит.

Соберите хворост! Разложим костер!

Пусть другие, — отмахиваются люди, отупевшие от собственной обреченности.

Пришлось титану самому бежать в лес. Собирать сухие ветки и сучья. Огромную вязанку тащит из чащи Прометей, зажав в зубах тростинку с божественной искрой.

Не заметил герой поваленный ствол дерева, споткнулся — выпала тростинка, упала на лед искра. Мигнула, готовая погаснуть без пищи.

Узрел светящуюся точку подросток, стало ему жаль умирающее чудо. С трудом он расправил замерзшие члены и, едва переставляя ноги, приблизился к искорке. Огляделся, чем накормить голодный, чуть дышащий огонек. Но ни сухой травинки, ни кусочка коры на мертвом берегу. А вдали спешит с вязанкой титан, но как далек путь от чащи до побережья: погаснет, погибнет дар Прометея. Тогда юноша с силой дернул себя за волосы так, что выступили на ресницах слезы боли, выдернул собственный клок волос вместе с кусочком кожи. Поднес к искре — чадный дым горелого мяса шибанул в ноздри. Зашипели, скручиваясь, волосы, загорелась кожа — продержалась искра, пока не дошел до побережья Прометей, пошатывающийся под тяжкой ношей.

И вот затрещали тонкие прутики. Выросла искорка, с жадностью поглощая предложенную пищу. Загорелись сушняк и хворост — растет, ширится пламя, кидая вверх яркие языки. Зашевелились, потянулись к невиданному зрелищу люди. Торопятся, поддерживая слабейших, — оттаяла земля у костра, оттаяли людские лица. Подобрели сердца, возрадовавшись на огонь.

И опомнились люди, с ужасом глядя на свое прошлое. И возблагодарили дар Прометея, отныне спокойные за свое будущее.

Но не так спокоен был Прометей — неуемен во гневе Зевс-громовержец. Страшится титан предстать пред грозные очи небесного владыки.

Останься с нами! — запросили люди. — Мы дадим тебе лучшую женщину и самую большую часть нашей добычи!

Но никто не сказал: «Я пойду с тобою! Для людей ты пошел на кражу — человек и ответит пред Зевсом!»

Неразумны и забывчивы люди — уж они веселятся, жаря на костре мясо. Злобно бродят во тьме хищники, но боятся яркого света. Роют землю когтями, рычат, но уходят ни с чем.

Понурившись, смотрит титан на людское веселье. Делать нечего: что жалеть о содеянном?

И отправился Прометей на суд великого Зевса.

Сверкает очами Зевс. Огненные молнии пронзили землю. Потоки воды хлынули на головы непокорных. Но люди лишь теснее сгрудились вокруг огня, продолжая веселье.

Вот видишь, — указал Зевс Прометею, — они уже забыли о твоем благодеянии! До того, как ты дал людям огонь, они надеялись лишь на милость богов! Посмотрим, вспомнят ли они о богах, когда теперь у них всегда будет тепло, горячая пища и защита!

И повелел Зевс в наказание приковать Прометея к гранитной скале, что возносит острые пики посреди бушующих волн океана. И приковали титана. Плакал Гефест, выполняя повеление Зевса, той самой цепью обвивая тело друга, которой дивился недавно титан.

Повис на цепях Прометей. Ночью ветер хлещет голое тело — днем солнце жарит кровавые раны. А точно в срок появляется над горизонтом черная точка. Растет, приближаясь. Это гнусный стервятник торопится на поживу. По повелению Зевса, клюет он печень титана, рвет железными когтями тело, чтобы наутро вновь обнажить затянувшиеся ночью раны.