Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

Стража была дальше, в парке, но она не пошла по дорожкам — побежала между деревьями, и ей казалось, что листва под ногами хрустит просто оглушающее. Если видела какое-то движение — пряталась, за стволами деревьев, за кустами. Но ночь была безмятежна и тиха, редкие патрули ее не замечали, и она благополучно дошла до выхода из сада. У калитки стоял стражник, хорошо, что он был один. Остановилась в тени деревьев, перевела дыхание.

Конечно, принцесса отдавала себе отчет, что ее в любой момент могут поймать и вернуть. Да и Владыка-дракон наверняка давно уже парил в небе над парком и посмеивался над ее неуклюжими играми в прятки. Но она не была бы Ангелиной Рудлог, если б не попробовала.

Беглянка поправила плащ, накинула капюшон, и, осторожно ступая, подошла к стражнику. Тот уставился на нее, всматриваясь и пытаясь понять, кто перед ним, и принцесса, приблизившись и улыбнувшись, поймала его взгляд и сказала:

— Ты сейчас выпустишь меня и забудешь, что я выходила.

Молодой парень отступил в сторону, и она выскользнула из калитки, быстро, но не бегом, чтобы не привлекать внимания, пошла к стоянке караванщиков. Люди на улицах еще были, но немного, и она, скрытая плащом, старалась шагать размашисто, чтобы хоть немного походить на мужчину. Правда, достаточно было приглядеться, посмотреть на туфли, чтобы понять, что никакой это не мужчина спешит вниз по городу, но было уже давно темно, и лунный свет, окрасивший Белый Город в голубое сияние, делал окружаюший мир зыбковатым и призрачным.

Еще днем она узнала, что в ночь, чтобы не двигаться по дневному зною, уходит из Истаила караван кочевников, и идет пусть не на север — на северо-запад, к большому оазису, в их деревню. И спешила теперь, боясь опоздать к отходу и снова ощущая драконий взгляд на спине.

Хотя, возможно, он ей только казался.

Красный любит храбрых, а Синяя любит женщин — и ее никто не остановил, не окликнул, не схватил когтистыми лапами. Три часа прошло с ее ухода, и она все время ждала шума крыльев за спиной, и даже не поверила, что смогла дойти. И караван только готовился к отходу — на верблюдов грузились последние пожитки и товары, женщины, одетые в плащи или покрывала, с привязанными к груди маленькими детьми или цепляющимися за них детьми постарше, терпеливо ждали, пока мужья приготовят для них ездовых животных. А старший каравана, погонщик Дилла, с которым она говорила днем, довольно гладил себя по бороде, и обозревал хозяйство. Они хорошо поторговали в Городе и везли сейчас обратно рис, пшеницу и ткани, из которых женщины пошьют одежду, которую снова можно будет здесь продать.

Он недоуменно посмотрел на вставшую перед ним женщину, скидывающую капюшон, хотел расхохотаться и гостеприимно спросить, что нужно уважаемой сафаиите у него в караване поздней ночью, но гостья посмотрела ему в глаза и сказала:

— Я еду с тобой, ты так решил, я хорошо заплатила. Выдели мне верблюда, воды и выдвигаемся поскорее.

Точно, он так решил. Верблюда госпоже!

Ночь, медленно и важно ступающие по дороге горбатые тени с сидящими на них людьми, легкий влажный ветерок, шелестящий листвой окружающих рощ, и сжатые зубы принцессы, помнящей о скоростях своего мира. Верблюды будто сами знали, куда идти, караванщики спали, спали и их женщины с прижавшимися сзади детьми, и только Ангелина, выспавшаяся благодаря самоуправству Нории днем, постоянно оглядывалась, ожидая погони. Город удалялся, с его специями, золотом и гостеприимными, шумными людьми, удалялся и нависающий над ним белый дворец со светящимися огоньками-окнами, и запах цветов уже не тревожил душу, а плащ хорошо грел, потому что был все-таки октябрь, а в октябре по ночам и в пустыне прохладно.

К рассвету, когда за правым плечом начало разливаться розоватое сияние солнца, и мелкие перистые облака, кружевом покрывающие небо, стали расходиться от поднимающегося светила, зеленые луга с пасущимися на них овцами и лошадьми сменились сначала сухой землей, а потом и песком, поднимающимся волнами барханов. Через час стало припекать, и люди стали просыпаться, а Ангелина сняла плащ, оставшись в рубашке с длинными рукавами и юбке, положила его перед собой, и сделала несколько глотков воды. Ошибкой было не взять то, чем можно было прикрыть голову, а привлекать к себе лишнее внимание не хотелось — и так на нее косились и о чем-то переговаривались, но, видимо, слово старшего было законом, потому что никто не возмущался и не задавал вопросов.

Ей давно уже нужно было использовать припасенные тряпочки, и организм, напившийся воды, срочно требовал облегчения, а спину и голову пекло, когда, наконец, впереди замаячили пальмы — показался первый оазис на их пути. Караван остановился на недолгий привал, верблюд подошел к воде, опустился на колени, и она соскользнула с него, стараясь запомнить «своего» и опасаясь, что не узнает его среди десятков других.

Пальмы были не лучшим укрытием, но другого не было, да и женщины не страдали сильно — расположились рядом с ней, о чем-то переговариваясь и веселясь. Кто-то, сидя у озера, кормил грудью младенцев, мужчины раздавали воду и лепешки, досталось и на ее долю.

Впереди было еще три дня пути, а горы еще не появлялись на горизонте. Ноги болели, тонкая ткань не спасала от потертостей, ныла от жары голова, но принцесса, ополоснув лицо и руки в теплой мутноватой водице, пообещала себе, что выдержит.

Ведь впереди был Рудлог.

— Госпожа, покройте этим голову, — сказала подошедшая молодая женщина, со спящим, примотанным к груди ребенком. Она была в нескольких накидках, и одежда была плотной, не то, что у принцессы.

— Спасибо, — Ангелина взяла протянутую ткань, не зная, что с ней делать, и женщина, рассмеявшись, попросила наклонить голову и замотала ей на волосах что-то типа тюрбана, опустив длинный «хвост» на спину так, что прикрыла плечи.

— Зачем вы ездите так далеко с детьми? — спросила принцесса у своей благодетельницы, наблюдая за спящим чернявым малышом.

— Без мужчин трудно, нет еды, — ответила та, — в деревне остаются только старики, что готовы умирать, если оазис пересохнет. В пути жарко, зато есть защита и можно найти воду. И мы можем побыть немного в Городе, отдохнуть там, поторговать и привезти еды домой. Раньше было сложнее, когда Город был мертв.

Она говорила с сильным акцентом, но вполне понятно.

— А почему вы не идете на Север, к горам? Там есть вода и еда.

— Старики запретили, — женщина что-то крикнула на непонятном языке заигравшимся мальчишкам, балующимся среди животных, — там живут враги.

— И что, — Ани стало не по себе, — никто туда не ходит?

— Никто, — подтвердила смуглянка, сердито машущая рукой пацанам, — запрет.