Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

— Чего тебе? — пробурчал зло Съедентент, появляясь в поле его зрения. — Пришел поучить жизни?

— Пришел извиниться, — сказал Тротт, стоя за гладью Зеркала. — Можно?

— Тебя подменили, что ли? Надо сфотографировать — исторический момент, Малыш приносит извинения!

— Не паясничай, — Макс шагнул в спальню друга, оглянулся. — Мир?

— Да куда я без тебя, придурок, — проворчал барон, заключая его в крепкие объятья. — Только не расплачься, как девчонка. Давай-ка выпьем, а?

Глава 8

Наследница фамилии Рудлог, старшая принцесса и в прошлом без минуты королева ожесточенно драла сорняки на круглой клумбе с розами, что находилась в двух минутах ходьбы от ее покоев. Это если лезть из окна. А если обходить — то в пятнадцати.

Было раннее утро, но она уже была распарена, руки без садовых перчаток были оцарапаны и саднили, но больше ничего не делать она просто не могла.

Изумленный садовник долго бегал вокруг нее, трогательный и жалкий в утренней дымке, причитал и уговаривал не подводить его под гнев Владыки, но она жестко сказала, что если у Владыки будут к нему претензии, то пусть отправляет его вместе с гневом прямо к ней.

И она была готова его встретить.

Но дракон то ли чуял что-то неладное, то ли был занят важными государственными делами, то ли просто забыл о ней, но появляться сегодня не спешил. И зря. Ангелина была на взводе, и энергия настойчиво требовала выхода. Дракона под руку не попалось, зато попались розы.

Принцесса разогнулась, поморщившись от нарастающей боли в низу живота, оглядела дело рук своих. Клумба была идеальна и безупречна. Таким бы ей хотелось видеть свое душевное состояние. Но проклятая жара, в совокупности с женскими днями, делали ее все более раздражительной. Самое отвратительное, что местные средства гигиены были воистину доисторическими и не позволяли ни поплавать в бассейне, ни полежать в прохладной купальне. А душа тут не знали, поэтому приходилось обливаться из ковшиков. Даже в их бедном домике в Орешнике был душ! А здесь, где золото под ногами хрустит (она покосилась на блистающую, но уже чуть припыленную груду под ее окном), никто не додумался до этого полезнейшего изобретения!

Поймав себя на том, что она уже ругается про себя, как торговка, и совсем неприлично ноет, Ани потерла спину, и зашагала к себе, приводя мысли и настроение в порядок. Нельзя срываться, нельзя терять хладнокровие. Если ты показываешь свои настоящие эмоции — становишься уязвимой для манипуляторов. А красноволосый Нории был, безусловно, крайне искусен в этом виде управления людьми.

Вчерашние эмоции от посещения засыпанного песком Города и нищей пустынной стоянки уже улеглись, остался только голый рационализм. Ночью она все обдумала. Ей есть, что предложить дракону. А если он не согласится — тогда придется снова бежать. И в этот раз ее не поймают.

Ковшик был к ее услугам, и она, ополоснувшись, с тоской посмотрела за высокую арку — там, в огромном бассейне, заманчиво плескалась прохладная вода. Отвернулась и пошла завтракать.

Служанки, заканчивавшие накрывать на стол, поклонились ей и вышли. Общаться не хотелось ни с кем, живот болел все сильнее, и она, вяло пощипав лепешку и выпив прохладного лимонада, улеглась в постель, положила на живот подушку, подтянула ноги.

Обезболивающего у этих дикарей тоже не было, да и никогда раньше у нее не было таких болей. Хотя сама виновата — нечего было напрягаться с утра.

Она даже забылась немного, погрузившись в болезненную дрему, скорчившись еще сильнее и сжимая зубы, чтобы не начать позорно постанывать, но услышала-таки тихие шаги, повернулась. Дракон выбрал самое удачное время для визита.

Он стоял у кровати, смотрел на нее, а ей хотелось заорать, чтобы он убирался к демонам, запустить в него подушкой, но Ани промолчала, вытянула ноги, хотя все внутри скрутило от боли, приподнялась и села. С прямой спиной, как обычно.

— Тебе больно, — он не спрашивал, а утверждал. — Что случилось?

— Я собиралась поспать. Вы не могли бы зайти позже? — ответила принцесса, вставая. Сидеть и смотреть на него снизу вверх было неприятно. Как будто она собачка у ног хозяина. Хотя и сейчас он возвышался над ней, рассматривая в своей обычной манере, немного склонив набок голову. Потянул носом воздух:

— У тебя лунные дни? Тебе из-за этого плохо? Я могу помочь.

Такта в нем было хоть отбавляй.

— Нории, — она остановилась. Как без смущения объяснить существу, немыслимо далеко отстоящему от тебя по культуре, что подобные вещи обсуждать с мужчинами не принято, что это сугубо интимная тема? Никак. Поэтому продолжила совсем о другом:

— Раз вы отказываетесь уходить, присаживайтесь. Я хочу с вами поговорить.

Закружилась голова, и она моргнула несколько раз, чтобы восстановить резкость. Владыка-дракон вдруг оказался очень близко, придержал ее за спину. И тотчас стало прохладнее, будто ее жар утекал в его ладонь.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы иногда быть слабой, сафаиита, — пророкотал он, а его лицо расплывалось — голова кружилась все сильнее. — Ты не можешь просить, но я помогу и без просьбы. Ляг.

— Со мной все в порядке, — упрямо сказала она. — Отойдите и не прикасайтесь ко мне.

— Ляг, женщина, — сказал он, — и хватит спорить. Если захочешь, я никогда не вспомню об этом. Но в моем доме тебе никогда не должно быть больно.

— Уберите руку, Нории, — тихо и сердито произнесла она, с жесткостью глядя в зеленые глаза и не собираясь отступать. — Уберите немедленно. Сядьте в кресло и выслушайте меня.

Он с неодобрением покачал головой, как-то перехватил ее, поднял на руки и уложил на постель спиной вверх.

— Кажется, только силой можно заставить тебя не вредить себе, — говорил он, прямо через одежду больно и умело нажимая на какие-то точки на спине, — до чего же упрямая женщина. Красный щедро отпустил вам силы духа, но забыл добавить благоразумия.

Спину отпускало, перестал дергать болью живот, и он поднялся выше, к сочленению между шеей и плечом, нажал большими пальцами так, что у нее чуть не брызнули из глаз слезы. Но она молчала — кричать и вырываться было глупо. И недостойно.

— Женщина должна уметь плакать, — сказал он, проворачивая пальцами на болезненных точках, — должна уметь просить о помощи, должна быть мягкой, а не подобной холодной скале. У тебя плечи, как камень, потому что ты несешь на себе целый мир, и не хочешь никому доверить эту ношу. Спи, принцесса. Повоюешь со мной потом. Будь сейчас слабой, никто не узнает, обещаю.

«Главное, что ты уже знаешь», — подумала она, но глаза закрылись, голова затуманилась. Больше ничего не болело, и жарко не было. Было хорошо.