Историзм против эклектики. Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии - Юрий Афанасьев

Можно было бы продолжить перечень основных методологических положений, которые действительно определяют научную проблематику и исследовательские приемы французского структурализма второй половины XX в., но которые никак нельзя отнести к числу оригинальных и принадлежащих исключительно этому исследовательскому направлению.

Анализ развития "Анналов" за период с конца 20-х до середины 60-х годов дает достаточно оснований для утверждения, что по крайней мере все вышеперечисленные положения, равно как и многие другие методы системного и структурно-функционального анализа, не только нашли отражение, но стали основополагающими и получили всестороннюю разработку во французской географической школе, в социологии, антропологии и историографии. И в этом смысле вполне можно назвать "структуралистами" П.Видаль де Ла Блаша, Ф.Симиана, М.Мосса, М. Блока, Ж.Лефевра, Ж.Гурвича, Ф.Броделя, Ф.Крузе и многих других представителей различных областей научного знания, объединившихся вокруг "Анналов". Если учесть, какую роль во всей совокупности буржуазных общественных наук играли в период 40 — 60-х годов "Анналы" и VI Секция Практической школы высших исследований, где работал, в частности, и К.Леви-С тросе, то вполне правомерным мог бы быть и вопрос о влиянии "Анналов" на развитие таких дисциплин, как этнология, история науки, литературоведение, психология и др. Разумеется, сказанное не означает, что с работами К. Леви-Стросса, М.Фуко, Ж. Лакана, Р.Барта, Ж.Деррида и других структуралистов второй половины XX в. в гуманитарные науки, в том числе и в историческую, не пришло ничего нового, что они не затронули методологических основ этих наук. Выявление этих новых моментов призвано пролить дополнительный свет на вопросы о преемственности в развитии "Анналов" и об их восприимчивости к философско-теоретическим и идеологическим модификациям во всей совокупности буржуазных наук об обществе.

Чтобы подойти к решению этой задачи, выделим те методологические положения, на которые обращают особое внимание многие советские ученые и которые, как нам представляется, характерны собственно для структурализма второй половины XX в.

В своих исследованиях "примитивных обществ" К.Леви-Стросс использовал метод "двойных оппозиций". Суть центральной "оппозиции" этого метода -"природа - культура"- выражена следующими словами Леви-Стросса: "Все, что есть в человеке универсального, зависит от порядка природы и характеризуется спонтанностью, а все, что подчинено норме, принадлежит культуре и представляет признаки рельефного и особенного". Из этого положения проистекает трактовка бессознательного как символической, специфически человеческой функции, которая у всех людей подчинена Одинаковым законам. Отсюда же берет начало тенденция к сплошной интеллектуализации человеческой деятельности, сведению всей культуры к системе знаков и их интерпретации с помощью лингвистических моделей. Упразднение исторического измерения привело структурализм к тому, что сама реальность улетучилась из анализа,- к "структурализму без структур", по выражению французского психрлога Ж.Пиаже [28]. "В методологическом плане важнейшая черта структурализма состоит в том, что он предполагает переход от глобального рассмотрения объекта в целом к его расчленению и дифференцированному изучению его строения и функционирования"[29]. Некоторые ученые-структуралисты вышли за рамки чисто научных областей и выдвинули ряд философских идей, представляющих собой абсолютизацию отдельных их конкретно-научных положений. Это, в частности, нашло выражение в мистификации противоречий современного капитализма как противоречий "человека вообще" и "структуры вообще"[30].

Если посмотреть с этих позиций на современную французскую буржуазную историографию, можно сказать, что и в этом смысле структуралистские тенденции в ней проявились довольно отчетливо.

Все сказанное выше имеет целью прежде всего подчеркнуть момент преемственности в развитии того направления буржуазной исторической науки, которое представлено "Анналами". Эта преемственность обусловлена свойственной буржуазному мышлению методологией и идеологией позитивизма, в рамках которого происходило становление и развитие системного и структурно-функционального методов; структурализм в данном случае можно рассматривать как один из способов конкретизации этих методов. Вместе с характерными особенностями позитивизма и неопозитивизма второй половины XX в., проявившимися, в частности, во французском структурализме, в буржуазной исторической науке стали утверждаться не только специально-научные, но и философско-идеологические концепции, определившие общее ее развитие в направлении к сциентизму с присущей этому способу буржуазного мышления апологетикой буржуазного общества.

Все это заставляет задуматься над более общим вопросом: почему структурализм получил широкое распространение в современной буржуазной историографии? Поиск ответа на этот вопрос показал, что для "очарования" структурализмом у историков школы "Анналов" было достаточно причин, к рассмотрению которых мы и переходим.

Майско-июньские события 1968 г. во Франции заставили Ф. Броделя прервать чтение курса лекций в Чикагском университете и вернуться в Париж. Вскоре после этих событий здесь была созвана довольно представительная экстренная сессия "друзей, сотрудников и директоров "Анналов" с целью глубоко обсудить ряд не терпящих отлагательства современных проблем и произвести переоценку ценностей"[31]. Результаты этой сессии сказались незамедлительно: Ф.Бродель был фактически отстранен от руководства журналом; был создан коллективный "директорат", в который вошли новые люди—М.Ферро, Ж.Ле Гофф, Э.Ле Руа Ладюри. Покинул пост ответственного секретаря редакции журнала Р. Мандру — один из наиболее прогрессивных историков школы "Анналов"; его место занял А. Бюргийер. Через некоторое время Ф. Бродель был смещен и с поста заведующего кафедрой современной цивилизации в Коллеж де Франс; на эту должность был назначен Э.Ле Руа Ладюри. Ровно через год после всех этих событий и перемещений Ф. Бродель направил руководству "обновленного" журнала короткое послание, в котором выразил надежду, что, несмотря на сложности, вытекающие из самих "новаций", журнал останется верным "духу Люсьена Февра и Марка Блока" и что "молодые директора" сохранят присущий журналу "ореол новых Анналов". Но все эти надежды были выражены как-то неуверенно, без присущего Броделю энтузиазма, а его упоминание о "смысле новых усилий, который станет очевидным уже с первых номеров" и который действительно обрисовался со всей определенностью уже в первые годы после экстренной сессии редакции журнала, свидетельствует о том, что в 1969 г. у Ф. Броделя было достаточно оснований воздержаться от проявления энтузиазма. Да и кому нужны были эти символы веры, выраженные в форме надежд? Разве не повторял Л.Февр, как заклинание, что история—это наука о человеке, а не о понятиях и вещах [32], и разве он не передал этот принцип Ф. Броделю в качестве завещания "Анналам"? Но уже сам Бродель сделал первые шаги к тому, чтобы вытеснить из истории живых людей, заменив их вещами, структурами, хотя он все же не решился дойти в этом вопросе до логического конца и истории без людей не признавал. Точно так же, объявляя себя структуралистом, Бродель делал оговорку: "но только по темпераменту", поясняя, что математические абстракции, если за ними исчезнет реальность, погубят историческую науку. А его ученики не остановились на полдороге—они пошли дальше, туда, куда Бродель их вести не хотел. Более того, новые директора "Анналов" повели атаку на его святая святых-на идею "глобальной истории". Выразив желание "осовременить" журнал, они начали с того, что отдалили его от живого прошлого, что еще больше подорвало его связь с настоящим.

Об общей программе "новых" "Анналов" лучше всего можно составить представление по новым рубрикам журнала и по специальным тематическим выпускам после 1968 г. Они как бы прочертили генеральную линию, запечатлев намерения редакции журнала привлечь внимание более широкого круга читателей, прежде всего за счет молодежи. В новой проблематике журнала просматривается поляризация сюжетов, их "симметричные" крайности. Одни темы как бы взывают: подальше от людей, от изменяющегося, непредвиденного к природе, к биологическому; другие, наоборот, сосредоточивают внимание на самом злободневном, на событии. Из тематических выпусков журнала можно выделить следующие: "Биологическая история и общество", "История и урбанизация", "История и структура", "Семья и общество", "История и окружающая среда", "История и другие науки", "Вокруг смерти", "Антропология Франции", "Медики, медицина и общество во Франции XVIII в.". Несколько "сквозных" тем "Анналов" были посвящены проблемам сексологии, религиозным проявлениям в форме ересей, символики, фольклористики и пр.