Тайное братство - Робин Янг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я понял, брат, — перебил его Хасан. — Трубадур не доберется до Парижа. — Он задержался у двери. — Я бы хотел сказать еще пару слов. Теперь они кажутся подходящими.
— О чем?
Хасан молчал.
— Если у тебя есть сведения, говори, — хмуро бросил Эврар.
— О твоем сержанте. Тебе следует его привлечь. Нам уже давно пора действовать вместе. Правда, он по-прежнему относится ко мне с подозрением.
Эврар махнул рукой:
— Это не подозрение, а любопытство. Я в этом уверен. Он получил от меня ответ, какой я даю каждому, кто спрашивает о тебе. Ты обращенный христианин и помогаешь мне в переводе арабских манускриптов. Что в этом сомнительного? В прицептории Акры трудятся много писцов-арабов.
— Прости, если я говорю некстати, но Кемпбелл служит тебе преданно шесть лет, а ты отказываешь ему в посвящении. Без оснований.
— С посвящением в рыцари не следует спешить. Правда, в наши дни многие юноши думают иначе.
— Ты говорил мне, какой он ценный работник.
— Обучение Кемпбелла не закончено, — раздраженно произнес Эврар. — И пока я не решу вопрос о его готовности к посвящению, к нашим делам привлекать его не будем.
— Кемпбелл никогда не сможет себя проявить, если ты не дашь ему возможности. Зачем сдерживать юношу? Он мог бы принести пользу нашему делу. Джеймс остался бы доволен, если бы ты ввел его в круг. К тому же, брат, — мягко проговорил Хасан, — ты уже совсем не молод. Кто продолжит работу после твоего ухода? Я не смогу. По крайней мере на Западе. То, чем ты занимаешься сейчас — сбор и распространение знаний, — важно, но тебе пора вернуться на Восток. Братству нужен наставник, особенно сейчас, когда там зреет беда. И нам нужны новые члены.
— Тебе не нужно напоминать мне об этом, Хасан, — устало проговорил Эврар. — Если бы не книга, я бы вернулся в Акру несколько лет назад. Знаю, что там есть во мне нужда и потребны новые члены на замену тем, кого мы потеряли. Я храню молчание для блага моего сержанта. Ибо как только человек становится членом тайного братства, он переходит в другой мир, откуда нет возврата.
— Но, возможно, ты просто боишься открыть кому-то наши тайны. Будь осторожен, не прижимай их к себе так крепко. Задушишь. — Хасан набросил на голову капюшон. — Ты обжегся на великом магистре Армане. Я это знаю, брат. Но пришло время забыть прошлое и обратить взор в будущее. Цели тайного братства можно претворить, только если будут для этого люди. Если же в «Анима Темпли» не придут новые силы, оно умрет вместе с этим поколением.
Уилл закончил перевод, когда солнце клонилось к закату. Небо за окном стало кроваво-красным. Он просидел в опочивальне весь день и натрудил руку так, что ее начало сводить судорогой. На столе лежали две пачки пергамента. В одной — листы, покрытые изящной арабской вязью, в другой — исписанные его угловатым почерком. С этим арабским трактатом он возился несколько недель, каждый день до позднего вечера, при пламени единственной свечи, скрипя пером под храп товарищей. Сегодня из-за спешки на нескольких последних страницах размазал чернила, да и кое-какие строки получились чуть кривые. Уилл собирался сделать красивую окантовку, любимую Эвраром, но после вчерашней встречи с Саймоном начал торопиться. Окончание трактата стало удобным предлогом завести разговор.
Уилл вышел из сержантской казармы. По главному проходу к воротам двигался человек в сером. Хасан. Уилл замедлил шаг, проводил его взглядом, затем продолжил путь. У рыцарских покоев собрался толкнуть дверь, но она отворилась раньше. Появившийся рыцарь чуть не столкнулся с Уиллом. Это был Гарин де Лион.
— Уильям.
Они замерли, рассматривая друг друга.
Гарин выглядел старше своих девятнадцати лет. И стал красивым. Темно-русая борода, на голове волосы чуть светлее. Впрочем, они всегда у него были золотистые. Пронзительные темно-голубые глаза. Уилл представил, каким он выглядит в этих глазах. Помятая черная туника в пятнах, стоптанные башмаки, на глаза свисают нечесаные волосы.
Когда тишина стала невыносимой, он заставил себя улыбнуться и протянул руку.
— Саймон сказал мне о твоем прибытии.
Гарин не сразу пожал руку.
— Да, прибыл. Как ты?
— В порядке. А ты?
— Тоже.
Опять долгое молчание.
— Как в Лондоне? — спросил Уилл, не придумав ничего другого.
— Грязно, смрадно, много людей. — Углы рта Гарина дернулись, изображая улыбку. — В общем, как всегда.
— По какому ты прибыл делу? — Уилл произносил слова с большим трудом.
— Я подавал прошение о переводе. В Лондоне у меня очень мало возможностей для продвижения. Здесь больше. Могу даже стать командором под началом инспектора. — Он глянул на тунику Уилла. — А ты действительно стал писцом?
Уилл сумел сдержать смущение.
— Да. Мой наставник — Эврар, капеллан.
— Эврар? — На лице Гарина мелькнуло что-то похожее на узнавание.
— Ты его знаешь?
Он отрицательно покачал головой:
— Нет. Наверное, перепутал с кем-то. Извини, — он шагнул вперед, — мне нужно идти. У меня встреча с инспектором.
— Послушай, Гарин, — быстро проговорил Уилл. — Я сожалею о том, что случилось тогда на кладбище. Конечно, прошло много лет, но…
— Все давно забыто. — Гарин помолчал. — И я тоже сожалею. — Он кивнул Уиллу и быстро пошел. Края его белой мантии чуть касались земли.
Уилл долго смотрел ему вслед, только сейчас понимая, насколько был напряжен. Вот, значит, каким стал бывший друг. Ему казалось, совсем недавно они лазили по деревьям и воровали фрукты в саду Нью-Темпла.
Уилл постучал три раза в дверь покоев Эврара, подождал позволения войти. Капеллан сразу приучил его к этому. Наверное, чтобы сержант знал свое место.
— Входи, — раздался за дверью скрипучий голос.
Эврар был одним из немногих в прицептории, кто имел собственный солар. Уилл до сих пор не знал, почему капеллану была дарована такая роскошь. На задней стене, над узкой кроватью, висела рисованная карта Святой земли с Иерусалимом в центре, над ним Акра и Антиохия. Глядя на эту карту, Уилл всегда вспоминал рыцаря в Нью-Темпле, рассказавшего об Антиохии, одной из пяти святынь, где первые христиане тайно совершали обряды под водительством самого святого Петра. Рыцарь говорил о большом богатом городе, обнесенном стеной длиной восемнадцать миль. Крепость там стоит на горе так высоко, что касается облаков. Уилл не верил, что может быть такое, пока не увидел эту карту, на которой действительно изображался замок на высокой горе, и подумал, что, наверное, это правда.
Эврар сидел за столом, согнувшись над книгой, — тоже занимался переводом. Седые пряди, похожие на порванную паутину, сползли на лоб. Слабый ветерок колыхал пламя свечи. Он поднял голову, сердито глянул на Уилла и снова вперился в книгу.
— Что тебе, сержант?
Уилл протянул пергаменты.
— Я принес перевод трактата Ибн-Исмаила.
Эврар продолжал читать еще некоторое время, затем нехотя отложил книгу и кивком подозвал Уилла.
— Давай.
Сегодня, кажется, у капеллана настроение отвратительнее, чем обычно. Уилл начал сомневаться, стоит ли заводить разговор.
Эврар быстро просмотрел несколько страниц перевода, глянул в оригинал.
— Я хотел бы поговорить с вами, сэр, — начал Уилл.
— Скажи мне, сержант, как переводится арабское слово «асал»?
— Мед, — ответил Уилл через секунду.
— Тогда почему у тебя здесь с оливковым и гвоздичным маслом смешан не мед, а что-то совсем другое? И этим предлагается лечить лихорадку? — Эврар вскинул брови. — Я не лекарь, но сомневаюсь, что лихорадка ослабнет, если кого-то попотчевать таким питьем.
— В этом месте текст неразборчивый.
— А надо работать не ночью, когда ничего не видно, а днем. Тогда все станет разборчивым. Не сомневаюсь, что в переводе полно ошибок, потому что ты торопился. — Эврар бросил пергаменты к ногам Уилла. — Переделай.
В этот момент Уиллу очень захотелось ударить капеллана, но он заставил себя говорить спокойно.
— За этим переводом я провел много часов.
— Ты посещал вчера трактир, сержант?
— Какой трактир?
— Странно. Я находился у инспектора, когда вошел юноша, конюх, доложить о прибытии из Лондона. Услышал, как он говорит с маршалом. Парень казался очень возбужденным после встречи в городе со старым другом Уиллом Кемпбеллом. Должен сказать, что конюх этот был изрядно пьян. А твое пристрастие к спиртному, сержант, общеизвестно. — Эврар махнул рукой на дверь. — Иди. Оставь меня.
— Почему вы никогда не желаете со мной поговорить?
Эврар даже вздрогнул, испуганный криком, а затем стукнул рукой так, что стол зашатался.
— Ты, кажется, забыл, с кем разговариваешь, сержант! — Он поднялся на ноги и проковылял к Уиллу. — Я тебя однажды выпорол, мальчик. Могу повторить.