Тайное братство - Робин Янг

Уилл коснулся рукоятки фальчиона, уже давно не использовавшегося в деле.

Рядом с Доминиканским колледжем он свернул в узкий переулок, уводящий к пергаментной мастерской. Из трактира неожиданно вышел крупный мужчина с кружкой эля в руке, и они столкнулись. Содержимое кружки выплеснулось на одежду незнакомца.

— Черт возьми! — воскликнул он. Белый крест на черной мантии выдавал рыцаря-госпитальера.

— Извините. — Уилл посторонился. — Я вас не увидел.

— Не увидел? — строго спросил рыцарь, отряхивая мантию. — Ты слепой?

— Я же извинился.

Уилл хотел идти дальше, но госпитальер схватил его за руку. Медленно обшарил глазами тунику Уилла и презрительно усмехнулся:

— Тамплиер? — По сильному запаху изо рта и свинцовому взгляду Уилл предположил, что сегодня эта кружка эля была у госпитальера далеко не первой. — А что ты собираешься делать с этим? — Он кивнул на кружку.

Уилл вырвал руку.

— Я извинился. Считаю, что в большем нужды нет.

— В чем дело, Рейзкин?

Уилл обернулся. Из трактира вышли четверо рыцарей с кружками. Все госпитальеры.

Тот, кого назвали Рейзкином, с трудом повернулся и жестом показал на Уилла:

— Этот кусок дерьма из Темпла разлил мой эль и хочет удрать не заплатив.

— Извинись перед нашим товарищем! — потребовал рыцарь, прыщавый юноша года на два старше Уилла.

— Я это уже сделал, — произнес Уилл, стиснув зубы. — Но ваш товарищ слишком упрям, чтобы принять извинение.

— Ах ты, щенок! — рявкнул Рейзкин. Он отбросил кружку и потянул рукоять меча.

— Оставь парня в покое, Рейзкин, — сказал рыцарь постарше. — Он всего лишь сержант.

Уилл покраснел и положил руку на рукоять фальчиона.

— Пошли, Рейзкин, — позвал рыцарь. — Я куплю тебе еще эля.

— После того, — Рейзкину наконец удалось вынуть меч, отчего он сделал несколько шагов назад, — как я преподам этому карлику урок!

Пошатываясь, госпитальер двинулся на Уилла. Тот выхватил фальчион.

— Остановись! — крикнул пожилой рыцарь. — Я его успокою. — Он схватил Рейзкина за плечо. — Довольно, брат.

Прыщавый рыцарь показал на меч Уилла.

— Похоже на настоящее оружие! — Он захихикал. — Только очень древнее.

Ему пришлось оборвать смех, когда Уилл поднял фальчион и сделал выпад. Госпитальеры замерли. Конец фальчиона был направлен в горло Рейзкина. Уилл забыл обо всем. Его охватила ярость. Впервые за эти годы он не подавлял свою волю.

— Давай же, сразимся! — подстрекал Рейзкин, скривив губы. Он был слишком пьян, чтобы правильно оценить свирепый взгляд Уилла и его поднятый клинок.

— Остановись! — снова крикнул пожилой рыцарь Уиллу, но тот шагнул вперед и приготовился к выпаду.

Неожиданно его кто-то крепко схватил за запястье. Он повернулся и увидел рыцаря-тамплиера.

— Давай договоримся, сержант, — произнес рыцарь ровным голосом. — Я тебя отпущу, а ты уберешь меч в ножны.

Уилл постоял несколько секунд, порывисто дыша, потом кивнул.

Тамплиер опустил его руку, дождался, когда фальчион исчезнет в ножнах. Затем посмотрел на госпитальеров.

— Что вызвало такой переполох?

При появлении тамплиера Рейзкин опустил свой меч, продолжая зло посматривать на Уилла.

Пожилой рыцарь вежливо поклонился.

— Произошло недоразумение. Этот парень, — он сделал жест в сторону Уилла, — разлил эль нашего товарища.

Тамплиер посмотрел на Уилла. Черные волосы и борода делали его холодные светло-голубые глаза еще светлее. На вид лет сорока пяти. Загар на красивом мужественном лице свидетельствовал о долгом пребывании в более теплом климате.

— Так что?

Уилл смело встретил взгляд рыцаря. Он видел его в прицептории, но не знал имени.

— Это произошло случайно, сэр.

— Я думаю, в этом случае извинение предпочтительнее поединка. Ты как считаешь?

Уилл хотел сказать что-то в свою защиту, но передумал.

— Да, сэр.

Тамплиер достал из кожаного кошеля на поясе золотую монету. Протянул Рейзкину.

— Полагаю, это компенсирует любые потери, вызванные неловкостью нашего юноши.

Рейзкин пробормотал что-то невнятное, но монету принял.

— Этого более чем достаточно, брат, — сказал пожилой рыцарь. Он посмотрел на товарищей. — Пошли. — Они медленно двинулись по переулку. Рейзкин покачивался в середине.

Уилл смотрел им вслед, пораженный, как легко разрешился конфликт. Ведь госпитальеры могли пожаловаться инспектору или потребовать официального поединка. Он бы не удивился, если бы они так себя повели. С тамплиерами у этого ордена были особые счеты. Госпитальеры стремились навредить тамплиерам при любой возможности. Жаловались городским властям, что водяная мельница Темпла затопляет их поля, что прилавков с шерстью на рыночной площади у тамплиеров больше, чем у них, распространяли слухи, что Темпл подкупил церковные власти и получил в собственность покинутую церковь, чтобы собирать пожертвования. А эта церковь должна принадлежать госпиталю. И при всем при этом они следовали многим установлениям ордена тамплиеров.

Орден Святого Иоанна был основан на двести с лишним лет раньше ордена тамплиеров, перед Первым крестовым походом. Исключительно для заботы о больных пилигримах на Святой земле. Однако вскоре после возникновения ордена тамплиеров госпитальеры начали перенимать их новшества в военном деле, строительстве замков и хозяйствовании. Они много заимствовали из устава тамплиеров, и даже мантии госпитальеров с белыми крестами были, по мнению многих тамплиеров, не чем иным, как подражанием.

— Ну и что ты скажешь о своем поведении, сержант?

— Я сожалею, сэр, — ответил Уилл, не поднимая глаз. — Я был не прав, безрассуден и… — Он пнул лежавший на земле камешек и посмотрел на рыцаря. — Нет, сэр, не так все произошло. Тут нет места для сожалений. Я извинился, но госпитальер не только не принял этого, но и стал оскорблять меня и наш орден. И выхватил свой меч раньше.

— То есть ты обнажил свой, чтобы защититься?

— Нет, — признался Уилл после недолгого молчания. — Я сделал это в гневе. Но не собирался его ранить. А просто… — Он замолк. Приятно оказалось опять почувствовать в руке оружие, он уже шесть лет не упражнялся во владении мечом. Но теперь, когда все закончилось, чувствовал себя глупо.

— В любом случае это бы не был настоящий поединок, — сказал рыцарь. — Твой противник едва стоял на ногах.

— Я знаю. Думаю, мне хотелось его унизить.

— Aquila non captat muscas.

— Мухи для орла не добыча?

— Конечно. — Рыцарь протянул руку. — Меня зовут Никола де Наварр.

— Уильям Кемпбелл. — Уилл пожал ладонь, твердую от постоянного общения с мечом.

Никола кивнул.

— Я видел тебя в прицептории. Ты сержант капеллана Эврара де Труа.

— Вы знаете сэра Эврара?

— Мне известно его увлечение редкими книгами. Я сам их собираю, вернее, собирал до прихода в орден. Пытался поговорить с братом Эвраром при нескольких оказиях, но он показался мне слегка…

— Озлобленным? — предположил Уилл.

Никола улыбнулся:

— Скорее, замкнутым. — Он оглядел переулок. — А как ты здесь оказался?

— Пришел за чистыми пергаментами. Мы работаем над новыми переводами.

— Что-нибудь интересное?

— Если вам любопытны целебные свойства олив, тогда да.

Никола рассмеялся.

— Ладно, иди своей дорогой. Доброго тебе дня. — Он помолчал. — И мой совет тебе, сержант Кемпбелл: будь осторожен, поднимая на кого-нибудь меч. В следующий раз противник может оказаться не таким сговорчивым и захочет пролить твою кровь.

— Могу я спросить, сэр, вы собираетесь говорить об этом случае с моим наставником?

— О каком случае? — Никола пожал плечами и двинулся дальше по переулку.

18

У стен Сафеда, Иерусалимское королевство

19 июля 1266 года

Омар смотрел на вздымающийся над равниной скалистый холм, на котором вырисовывалась белесая крепость. Воины на стенах казались не больше муравьев. Правда, кусачих. Во время первого штурма от их стрел погибли больше пятидесяти мамлюков. Омар рассматривал отвесные неприступные стены. Да, крепости франки строить умеют. Это единственное, что можно сказать о них хорошего. Не такие красивые, как у мамлюков. Угрюмые, как сами франки, зато крепкие. Омар понаблюдал еще с минуту и направился к шатру в центре лагеря.

При его появлении Бейбарс поднял глаза. Два евнуха помогали ему надевать кольчугу, еще один стоял рядом, держа пояс с подвешенными саблями. Львиные головы на подлокотниках трона тускло поблескивали при свете фонарей. Сначала Омар никого, кроме слуг, в шатре не заметил, но чуть позже разглядел в тени свернувшегося на циновке Хадира. Прорицатель негромко бормотал что-то во сне.