Тайна пропавшей бабушки - Микки Лиш

закрыла дверь, насколько позволяла цепь, и покрепче завернулась в шарф, хотя дома было не холодно.

– По-моему, мы готовы, – сказал дедушка Джон госпоже Пал, продевая привязь через пряжку ремня. Он зна́ком показал ребятам не входить в гостиную, где стояли портреты обеих терий – скунса и сороки. – Держитесь так, чтобы вас не видели.

– Кто не видел? – удивился Спенсер.

– Терии.

– Почему?

– Чтобы терия схватила наживку. Она ничего не возьмёт, если будет знать, что мы за ней наблюдаем.

Дедушка Джон быстро подошёл к портрету и положил на пол перед ним рождественское украшение, а потом отступил к остальным и встал вместе с ними в дверях, надеясь, что женщина-скунс не заметит.

Прошла минута, две, пять, но украшение так и осталось лежать на полу.

– Она его вообще возьмёт? – прошептал Спенсер.

Повисла напряжённая пауза.

– Бермудскому треугольнику обычно не нужно так много времени, – сказала Джелли. – Хеди, помнишь, как они стащили банку Макса? Мы не смотрели на неё всего несколько секунд.

– А когда попытались украсть мой телефон, я тоже отвернулась совсем ненадолго, – вспомнила Хеди.

Дедушка Джон вздохнул.

– Может быть, она не увидела украшение? Положу его поближе.

– Ой, да всё она видела, – подал голос Стэн, которого положили на диван; его рога торчали над спинкой. – Видела она его. Внимательно рассмотрела. Наверное, ей просто не понравилось.

– Согласен, – тихо пророкотал Дуг. – Эта штука ей неинтересна. Что думаешь, Стэн? Надо попробовать другую приманку?

– Да, хорошая идея, – сказал Стэн. – Другую приманку.

– Твоя очередь, – поддразнила Джелли Спенсера.

– Дамы вперёд, – парировал он. Кузина со смехом взъерошила ему волосы.

– Ну, и что нам взять? – спросил дедушка Джон. – Я и сам думал, что рождественское украшение будет хорошим вариантом. Оно красивое. Блестит.

– Может быть, попробовать тогда что-нибудь не красивое и не блестящее? – предложил Спенсер.

Госпожа Пал выудила что-то из кармана.

– Вот, возьмите это.

Она протянула им маленькую бледную рёберную косточку, которую нашла в тайной комнате наверху. Хеди и Спенсер подтянули рождественское украшение за леску.

Когда косточку привязали к леске, Хеди прошептала:

– Дуг, Стэн, мы можем пробовать снова?

– Похоже на то.

Дедушка Джон бросил косточку в комнату, и она приземлилась аккурат возле картины. Все затаили дыхание.

– Она смотрит, – прошептал Стэн.

Мгновения шли одно за другим. Так медленно…

– Она тянется! – Дуг с трудом сдерживал волнение.

Из картины высунулась тонкая рука. Блестящая, состоящая из множества мазков, но в остальном похожая на обычную женскую руку с кружевным рукавом. Рука леди Скунс быстро схватила кость с пола и исчезла в картине. Леска медленно уползла внутрь портрета вслед за ней.

Глава 26. Одна – к печали, две – к радости

Дедушка Джон несколько раз глубоко вздохнул.

– Ну всё, пора, – сказал он и шагнул вперёд.

Хеди и Спенсер вскочили и обняли его.

– Получается, ты нарушишь правило «Никакой магии»? – спросил Спенсер.

– Это не магия, – ответил дедушка Джон. – Я просто возвращаю себе то, что мне принадлежит.

– Мы можем помочь тебе, если нужно, – добавила Хеди.

– Помочь? Даже не думайте, – строго, но ласково произнёс он, потом обвязал предплечье бечёвкой. – Оставайтесь здесь. Берегите себя.

– Мы присмотрим за детёнышами, пока вас нет, Хозяин, – сказал Дуг.

Дедушка Джон с сомнением взглянул на медведя:

– Хм-м. Прежде у вас получалось просто замечательно.

– Ну, они же целы, верно? – обиделся Стэн.

Дедушка Джон подошёл к картине, опустился на одно колено, потом на другое, ворча вполголоса, что «возраст уже не тот». Он ткнул пальцем в место, где леска уходила под поверхность картины.

– И как оно на ощупь? – тихо поинтересовалась госпожа Пал.

– Мягкое, – ответил дедушка Джон. Кивнув остальным, он опустил голову и вполз внутрь картины, таща за собой бечёвку.

Остальные бросились к картине посмотреть, что происходит. Дедушка Джон был уже внутри, напоминая изящный портрет маслом.

– Почему он не двигается? – спросил Спенсер.

Но на самом деле и дедушка Джон, и терия на картине двигались. Больше всего происходящее напоминало медленный дёрганый немой кукольный мультфильм: вот они в одном положении, вот через несколько секунд в другом, а движений, которые они совершают, не видно. Терия-скунс, похоже, очень удивилась, увидев на картине незваного гостя. Она, странно покачиваясь, отошла от своего стола с наворованным, где лежал в том числе и кубик из «Калейдоса».

– Давай, дедушка Джон! – прошептала Хеди.

В этот момент на верёвке, уходящей в картину, блеснул маленький синий огонёк. Никто его не заметил, потому что картина снова изменилась: дедушка Джон схватил кубик обеими руками, радостно улыбаясь. Но в следующее мгновение леди Скунс повернулась к нему спиной, подняла хвост, и дедушка Джон отшатнулся, прикрывая глаза.

Спенсер был в ужасе.

– Это чудовище только что обдало его струёй?

Дедушка Джон нашарил рукой верёвку и попытался на ощупь выбраться из картины. Но, когда верёвка натянулась, сверху на него спикировало что-то большое и чёрно-белое, сбив с ног. Верёвка задёргалась.

– Сорока! – воскликнул Спенсер. – С другой картины!

Хеди посмотрела на портрет сороки, стоявший возле камина. Спенсер был прав: картина опустела. Две эти картины, выходит, как-то связаны между собой. Потрясающий чёрно-кремовый плащ превратился в крылья, и сорока улетела в то странное место, где оказался дедушка.

Сорока ударила дедушку Джона клювом. Он увернулся, но споткнулся и запутался в верёвке. Затем он вытащил из кармана маленький ножик и разрезал верёвку, чтобы освободиться. Сорока беззвучно закричала: дедушка Джон задел её ногу.

Птица вдруг дёрнулась, и на секунду с ног до головы её осветил синий свет. Потом она повернулась к дедушке Джону, презрительно склонив голову, и Хеди с ужасом поняла, что же только что произошло.

– Никто вселился в эту сороку! – закричала она.

– Что? – удивилась госпожа Пал.

– Я уверена! Дядя Питер тоже так выглядел, когда Никто им управлял.

– Мистер Санг только что ранил птицу, – размышляла вслух госпожа Пал. – А Питер был ранен в руку. Похоже, Никто может вселяться в кого угодно через раны.

Они с ужасом смотрели, как сорока накрыла дедушку Джона тёмными крыльями и, поболтав в воздухе туда-сюда, швырнула на землю. Терия встряхнула ногами, превратив их в большие чёрные птичьи когти, и схватила дедушку Джона за ремень брюк. Расправив огромные крылья, она взлетела, унося дедушку Джона прочь; тот отчаянно прижимал к груди кубик из «Калейдоса».

Хеди, сама не до конца осознавая, что делает, с криком бросилась к картине и сунула голову внутрь.

Перед ней словно рассеялся туман – ну, или открылось грязное окно. Мир внутри не выглядел нарисованным. Напротив, он казался более чем реальным, с глубокими, насыщенными красками – умброй, которой на