Предательство истины - Джон Марк Дуган

– Знаешь этот символ? – задал я риторический вопрос, уже зная ответ. – Он был изображен в манифесте стрелка из Буффало, который отправил на тот свет десять невинных душ, – ответил я на свой же вопрос, чувствуя, как воздух наливается свинцом.

Тумбочка в штабе «Азова», обильно покрытая экстремистской символикой

В голосе Никиты я услышал понимание и сочувствие.

– Нацистский экстремизм – это чума, – вдумчиво произнес он, подчеркивая каждое слово. – Это опасный заразный вирус, который стремительно распространяется вокруг, сея семена ненависти и превращая ненависть в жестокость. Мы уже видели, как эта зараза повергла весь мир в хаос.

В кабинете, где даже сейчас ощущался едкий запах человеческой злобы и ненависти, лежали идентификационные карточки членов «Азова». Их еще не успели выдать новобранцам, причем на них были напечатаны не только украинские, но и американские имена. У меня перехватило дыхание, когда фрагменты головоломки встали на свои места: это была глобальная инфекция.

Я прошел в соседнюю комнату и продолжил исследовать свидетельства порока и греха в этом убежище современного нацизма. По мере того как мы продвигались по территории комплекса, обстановка менялась.

Спустя непродолжительное время мы оказались в помещении, которое, судя по всему, использовалось прежде всего снайперами, с деятельностью которых я уже был довольно хорошо знаком. Мой взгляд упал на горы снайперских патронов, очевидно, сделанных на заказ. От их размеров по моему позвоночнику пробежал холодок. Закрыв глаза, я представил человека, прильнувшего к прицелу винтовки. В этом образе чувствовался холодный расчет и неутолимая жажда крови.

По мере того как я осматривал помещение, мой разум лихорадочно пытался разгадать значение тех деталей, которые подмечал мой взгляд. Многочисленные аккуратные ряды патронов наглядно показывали, с какой рвением и мастерством эти экстремисты подходили к своему грязному делу. Латунные гильзы, начищенные до зеркального блеска, мерцали в тусклом свете.

Я заметил, что на некоторых патронах отсутствовали капсюли. Опытный стрелок сразу поймет, что это боеприпасы не дилетантов, а настоящих мастеров. Отсутствующие капсюли – явный признак того, что они не использовали стандартные заводские боеприпасы, а подгоняли каждый патрон под себя и свои кровавые цели.

Какая-то непреодолимая сила тянула меня все ближе к этим массивным стопкам патронов, каждый из которых нес в себе не только вес металла и заряда, но и вес зловещих намерений тех, кто еще недавно здесь обитал. Этот арсенал словно кричал о том, что здесь велась подготовка к чему-то страшному. Это был не беспорядочный набор орудий смерти, а тщательно выверенная коллекция для реализации четко поставленной цели.

Я бросил взгляд на калибр —.338 Lapua Magnum. В самом названии чувствовалась мощь и смертельная точность. Этот патрон, известный своей дальнобойностью и разрушительным действием, был особенно любим снайперами. Я вспомнил те времена, когда сам стрелял такими патронами, и я хорошо знал, какой разрушительной силой они обладают. Это был патрон, по которому можно сразу отличить новичка от мастера. Патрон, требовавший мастерства, точности и стальных нервов для стрельбы на сверхдальние дистанции.

Однако, изучая гильзы, я не мог не отметить тщательность, с которой азовцы подходили к снаряжению своих патронов. Скрупулезно записанные значения веса – 91,1, 91,4, 91,9, 92,6, – где каждая цифра свидетельствовала о продуманном балансе между порохом, гильзой и пулей. Эти экстремисты не просто творили насилие – они применяли науку, используя законы физики, чтобы сеять хаос с ювелирной точностью.

Связь «Азова» с компанией Hornady стала настоящим открытием, бросающим на нее мрачную тень: американское производство теперь служило злому умыслу. Это осознание ударило как гром среди ясного неба: те самые патроны, которые использовались для подготовки и оснащения снайперов в США, теперь находятся в руках тех, чей разум разъеден ядом нацизма. Высокоточные боеприпасы использовались против мирного населения Донбасса: пожилых людей, женщин и детей, пытавшихся эвакуироваться.

Мы вышли из этого помещения, но дышать было все еще тяжело: мы не могли избавиться от жуткого ощущения поджидающей опасности. Увиденные нами снайперские патроны олицетворяли то, на что способны азовские экстремисты: они готовы преступить любые границы, оттачивая свой навык убивать. Это было жуткое зрелище, которое еще надолго останется в моей памяти как напоминание о таящейся в тени этого нечестивого святилища угрозе.

Мое внимание переключилось на футболку, украшенную зловещим символом черного солнца. «Эта футболка…» – снова вспомнил я тревожную историю о стрелке из Буффало. Ирония была поразительной: Запад так горячо осуждает этого стрелка, но так же горячо поддерживает стрелков из «Азова».

После штурма здания российскими военными здесь царил беспорядок, но среди этого хаоса ощущалось что-то знакомое. Повсюду были разбросаны военные уставы армии США, указывая на явную связь с моей родиной.

– Парни, взгляните, – сказал я, протягивая боевой устав, в котором были напечатаны пункты воинского этоса Министерства обороны США.

Сверху было написано имя бойца – Майк Пэйт.

– Если верить моим инстинктам, у этого парня должен быть внушительный послужной список, – пробормотал я, понимая, что это имя мне знакомо.

В этом центре украинского нацизма и экстремизма каждый уголок был частью пугающей истории. Символика, боеприпасы, кровавое эхо жестокости – все это рисовало мрачную картину. В моей голове все еще звучал голос Никиты, и действительность стала понятней, чем когда-либо раньше. Украина вовсе не была эпицентром зла: эта зараза охватила весь мир и выжидала подходящего момента, чтобы встать в полный рост.

Выкован в бою: руины злополучного комбината Ильича в Мариуполе

Основанный в 1897 году завод был создан предпринимателями Ротштейном из Пруссии и Смитом из США. Тогда он был «Никополь-Мариупольским горным и металлургическим обществом». Со временем завод превратился в одно из крупнейших металлургических предприятий на юге России. Он выдержал испытания мировыми войнами и революциями, модернизируясь после каждого кризиса, и только в 2016 году комбинат имени Ленина был переименован в честь известного советского металлурга Зота Ильича Некрасова. Некогда процветающий промышленный центр был также известен тем, что в годы войны производил критически важное оборудование для танков типа Т-34. Во второй половине XX века производственные мощности комбината были значительно расширены.

Но сейчас завод превратился в искореженные руины. От пейзажа веяло апокалипсисом. Огромные краны, пережившие Вторую мировую, когда-то поднимавшие по тридцать тонн груза, лежали на земле в форме закрученных кренделей, словно согнутые невидимыми пальцами. Беспощадные российские снаряды превратили еще недавно впечатляющие изобретения инженерной мысли в безжизненную груду металлолома. Вся мощь вооруженных сил России обрушилась сюда во время битвы с украинскими экстремистами в Мариуполе. А сейчас здесь стою я, осматривая то, что осталось.

Проходя мимо обгоревшего