Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник

ты к черту, — говорю спокойно. Боль немного утихает, хотя до сих пор внутри пульсирует и ощущение, что там сидит раскаленный морской ежик. — Мне кажется, ты меня всю порвал. Сейчас я истеку кровью и умру, а тебе весело.

— Да невесело мне, просто до сих пор в ахуе! — хрипит он. — Нет, я, конечно, удивлялся, что ты из себя раньше недотрогу строила, но даже подумать не мог, что тут такое яйцо с сюрпризом прячется.

Да уж, Миша и тактичность, вещи не совместимые.

Мы замолкаем. Надолго. Просто каждый пребывает в каком-то отупении. Спустя несколько минут, он вновь смотрит на свой член, тяжело вздыхает, встает с дивана, а затем подходит ко мне и берет на руки.

— Отпусти! Что ты делаешь? Горыныч, отпусти меня!

— Чего? Горыныч? — усмехается, глядя на меня. — Мур, нам надо в душ. Не сидеть же вечно в таком виде.

— Я сама могу. Не пойду с тобой.

— О нет, милая, ты еще как пойдешь со мной! — давит он.

Открывает ногой не прикрытую до конца дверь, ставит меня в ванну и залезает сам. Спорить вообще бесполезно. Только сейчас решаюсь опустить взгляд вниз и посмотреть туда. Боюсь увидеть, простите меня, полный фарш, но на удивление крови совсем немного. Чувствую на себе взгляд Миши.

— Может, не будешь туда пялиться? — ворчу я.

— Ты как? — бросает беспокойные нотки. — Сильно болит? Может за каким-то обезболом сходить в аптеку? Прости, если веду себя тупо, я правда не знаю, как тебе помочь сейчас. Чувствую себя полным уродом.

— Ощущения так себе. Это было больно. Кажется, я больше в жизни не захочу… секса.

— Прости. Твой первый раз, а я так его испоганил. Сделал больно. Реально повел себя как ненасытное животное.

— Сама виновата, — пожимаю плечами. — Вечно у меня все как попало. Надо было сразу сказать тебе.

— Мураш, в следующий раз будет все по-другому, — мурлычет, как кот и жмется ко мне.

— Нет, я больше не хочу. Тем более такую… трубу. Миш, ты извини, но ты какой-то уж слишком крупный и твердый.

И снова смешок. Смешно ему! А мне нет. Ну как? Как все могло так глупо получиться? Нет, на Мишу я не злюсь и не обижена. Да он по виду испугался больше, чем я сама, и видок такой виноватый. Даже жаль его, хотя себя тоже. Я не совсем темная идиотка и понимаю, что первый раз у всех девушек не вау, но чтобы настолько…

Стою, переминаясь с ноги на ногу, и не решаюсь опустить туда руку, чтобы подмыться. Особенно под пристальным мужским взглядом, а ему, кстати, хоть бы что, он свой шланг спокойно помыл и вообще, судя по всему, испытывает ноль стеснения от своей наготы.

— Миш, я, правда, не могу пока ты тут. Выйди, пожалуйста.

Сопит, как медведь, разве что пар из ноздрей не пускает. Вижу, что боится оставить меня одну, но при нем я точно буду так стоять истуканом до скончания веков.

— Ну же? Давай, иди. Сделай нам чай, отвлекись от меня.

Хочет что-то мне ответить, но я начинаю выталкивать его из ванны, и Горынычу ничего не остается, как уйти с видом побитого щенка.

Мне хватает десяти минут на то, чтобы привести себя в порядок и выйти из душа. А он на самом деле сделал чай и уже стоит, шлепает бутерброды. Замечает меня и опускает глазки в пол.

Боже. Это безумно мило. Видно, что и сам страдает.

— Мураш, я подумал, поехали к нам сейчас? Мне уже надо домой скоро, дочь же…

— Как к вам, а Юля? Что мы ей скажем?

— Ну… придумаем что-нибудь, а там якобы ты засидишься у нас и поверь, она сама будет канючить, чтобы ты осталась с ночевкой.

— Нет, как-то это рано. Миша, не волнуйся ты так, — вытягиваю руку и щипаю себя. — Вот видишь, ничего страшного не случилось, я жива, не рассыпалась, не растаяла.

— А там как? — вперивается взглядом туда, где под одеждой находится мой травмированный “бутон”.

— Немного щипит и жжение еще присутствует, но особой боли уже нет, — даже улыбку выдаю. Искренне. Сейчас и правда все кажется не таким страшным.

Берет в руки кружку, бутерброд и подходит ко мне.

— Ешь вот и будем собираться.

— Ну сказала же, что…

— Я все решил, — сам берет с тарелки второй бутерброд и за раз откусывает сразу половину. — Чего? — выдает с набитым ртом.

Между нами начинается борьба взглядов. Мощная схватка двух упрямых баранов, в которой я, увы, проигрываю. Отвожу взгляд и психуя тоже откусываю просто огромных размеров кусок, иду к дивану и плюхаюсь на него, немного проливая на себя горячий чай.

— Ауч! — вскрикиваю я.

— Твою ж… Ларис, завязывай дергаться, пока себя не изувечила! — подскакивает с полотенцем и начинает промакивать им мою одежду.

— Куда уж больше, — давлю со смешком, но Миша тут же тухнет и вновь превращается в бедного щеночка.

В этот момент раздается звонок в дверь.

— Мы кого-то ждем? — перевожу на него взгляд.

— Так-то это твоя квартира, — пожимает он плечами и вопросительно смотрит. — Неинтересно кто там?

Иду к двери и открываю ее. На пороге стоит высокий худенький парнишка с большим букетом цветов.

— Здравствуйте! Вы Лариса? — спрашивает он, светя своей широкой улыбкой.

Глава 38

Лара

Забираю букет и осматриваю его в поисках открытки или записки, но ничего нет. Растерянно смотрю на Горыныча и уже придумываю, как оправдываться буду.

— Букеты не наша тема, но подумал, дать цветам самый последний шанс. Примешь? — поднимает уголок губ в робкой улыбке. — И прости, что твой первый раз оказался испорчен.

— Он от тебя? Но как? — искренне удивляюсь.

И когда только успел? Букет безумно нежный. Большие нежно-розовые бутоны упакованы в красивую молочного цвета коробочку.

— Уметь надо, — заявляет с гордым видом.

— Спасибо. И да, ты ошибаешься. Цветы, теперь наша тема, — подмигиваю ему и иду за обнимашками.

* * *

— Лариса? — удивленно тянет Юля, увидев меня на пороге их квартиры.

Она стоит, держась за подол няни, а лицо выражает растерянность.

— Доча, я случайно встретил Лару в магазине и пригласил к нам на ужин, — абсолютно нагло врет Миша, да с таким мастерством, что я и сама готова поверить. Будто он и не был у меня, и ничего между нами не было. Хотя нет. Это то как раз я еще ощущаю.

— Вау! Давай скорее раздевайся, я покажу тебе игрушки, которые мне привез дядя Глеб! — тараторит малышка, отрывается от няни и подбегает ко мне.