Люди долга и отваги. Книга первая - Борис Елисов

Шурпенко понимал важность своей службы, и все-таки всеми своими помыслами он был на фронте. Его настойчивость увенчалась успехом.

В 1943 году Шурпенко призвали в армию… Но, к его огорчению, из военкомата направили не в действующую армию, как просился, а в Ярославль, в военное пехотное училище, на краткосрочные командные курсы.

— Красной Армии нужны командиры, понимаешь. Вот как нужны, — военком для убедительности ребром ладони выразительно провел по шее, — и не вздумай отказываться, подучишься, станешь командиром, тогда можно и на фронт.

Военком был прав, на фронте особенно большие потери были среди командиров взводов и рот. Для наступательных операций 1943 года, которые вела Красная Армия, училища должны были восполнить некомплект. Поэтому занятия шли в высоком темпе. Курсантов учили прежде всего тому, что нужно было на войне: ведению наступательного и оборонительного боя, разведки, изучали с ними отечественное и трофейное оружие. Учили метко стрелять, изучали уставы…

После ускоренной подготовки в Ярославском училище Шурпенко присвоили звание старшины и направили командиром взвода в 8-ю стрелковую дивизию 13-й армии Центрального фронта, которая к этому времени вела бои на Украине.

В штабе дивизии, куда он приехал вместе с другими командирами, узнал, что соединением командует Герой Советского Союза П. М. Гудзь, а начальником политотдела у него — полковник М. А. Погодин. Узнал Дмитрий и то, что дивизия носила номер бывшей Краснопресненской дивизии народного ополчения Москвы. Еще в боях за столицу она стала общевойсковой. Конечно, первых бойцов сорок первого года в дивизии осталось единицы, фактически соединение было сформировано заново.

Шурпенко назначили командиром взвода во 2-й стрелковый батальон 151-го полка. Там он встретился с москвичом, командиром минометной батареи младшим лейтенантом Огородниковым. Перекинулись несколькими фразами. Обрадовались.

— Давай, земляк, обживайся, — посоветовал Огородников. — Как-нибудь забегу, а может, еще не раз пришлют к тебе на поддержку. А пока, друг, расскажи мне, как там Москва живет? От бомбежек сильно пострадала?

— Не очень чтоб сильно, не дали фашистам разрушить город. Назло Гитлеру москвичи живут и работают для фронта. На нашу победу. Продукты теперь получают по карточкам регулярно…

Поговорили немного о том, о сем. Огородников рассказал Шурпенко об обстановке на фронте. Советские войска подходили к Днепру, по западному берегу которого гитлеровцы создали мощный оборонительный рубеж, так называемый Восточный вал. Учитывая, что форсирование реки потребует от войск колоссального физического и морального напряжения, в подразделениях командиры и политработники проводили беседы, рассказывали бойцам об особенностях предстоящих боев.

Вскоре началось наступление. Полки на рассвете вышли к Днепру передовыми батальонами и приступили к форсированию реки в районе населенного пункта Навозы. Гитлеровцы бросили против наступающих авиацию, пытаясь массированными ударами с воздуха остановить наши войска. В воздухе возникали жаркие воздушные бои. Советские летчики самоотверженно прикрывали наземные войска, не давали фашистам проводить прицельное бомбометание. 22 сентября форсирование Днепра началось уже по всей полосе наступления 13-й армии. Воины преодолевали реку на рыбацких лодках, плотах, баржах… Их не страшил могучий, полноводный Днепр, за которым окопался враг. «Вперед, на запад!» — гремел над войсками клич.

Особенностью этого невиданного броска было то, что стрелковые подразделения переправлялись на правобережье Днепра без привычной в таких случаях артиллерийской подготовки. Вслед за передовыми отрядами должны были переправляться без всякой паузы батальоны первых эшелонов.

Едва на реке появились лодки, фашисты бросили против них самолеты, нацелили артиллерию. Ожесточенные бомбовые удары следовали один за другим. Чтобы как-то ослабить удар, командир дивизии распорядился прикрыть переправы дымами. Желтовато-белый дым повис над водой, пряча от наблюдателей лодки. Но удары с воздуха и после этого не прекратились. В нужный момент к реке подошли черниговские партизаны, они пригнали на переправы немало лодок, подвезли для плотов бревна и доски, а после приняли участие в боях, которые вели войска на западном берегу.

Второй батальон 151-го стрелкового полка полковника Г. С. Томиловского после тяжелого марша вышел к Днепру и сосредоточился в приречных зарослях лозняка. От снарядов и осколков бомб низкорослый лесок бойцов плохо защищал, но кусты мешали противнику просматривать глубину боевых порядков наступающих войск.

Комбат вызвал на наблюдательный пункт командиров рот и отдельных взводов, поставил им задачи на форсирование, захват и удержание плацдарма до подхода главных сил.

— Наводить переправу первым будет взвод старшины Шурпенко! — приказал комбат. — Где Шурпенко?

— Слушаю вас, товарищ капитан!

— Если задача понятна, тогда действуй. Времени у тебя в обрез, — командир батальона посмотрел на часы. — Вон в том месте, в заливчике, — капитан показал рукой на пологий спуск к воде. — Через четыре часа следом за передовым отрядом к правому берегу должен отвалить твой плот.

— Нужно усиление.

— Законная просьба. Пришлю отделение саперов, действуй!

Шурпенко вернулся во взвод, а вскоре появились и саперы.

— Товарищи, времени мало, а нам приказано переправить минометы, боеприпасы, повозки с имуществом. Для такого задания лодок мало. Пока светло, будем вязать плоты из бревен и бочек, что партизаны подвезли.

Бревна подтаскивали к воде, скрепляли их скобами, связывали проволокой, веревками. Этим имуществом запаслись заранее, до подхода к реке.

— Товарищ старшина, велик ли нужен плот? — поинтересовался командир отделения саперов.

— Большие не вяжите, — предупредил Шурпенко. — К воде их не подтащим, тяжело. Чем меньше плот, тем живучей. И еще учтите: в маленький из пушки не скоро попадешь, а с самолета и тем более… Плоты делайте из расчета, чтобы на них две подводы разместились.

Командир полка место для переправы выбрал удачное. Судя по всему, у противоположного болотистого берега гитлеровцы меньше всего ожидали появления красноармейцев. Противник вел беспокоящий артиллерийский огонь.

Заканчивали строить второй плот, когда Шурпенко, уже в темноте, оставив за себя помкомвзвода, забрал двух бойцов, велел им отнести в рыбацкую лодку канат. Когда его уложили, скомандовал:

— Отчаливай! А вы, товарищи, поднажмите с плотами, чтобы к моему возвращению они были на воде.

По совету партизан бойцы обвязали весла тряпками. Лодка тихо отчалила и взяла курс к вражескому берегу.

Через час, примерно, Шурпенко возвратился довольный. Теперь оба берега реки они надежно соединили канатом, по которому будут переправлять на плотах людей, коней, имущество.

Ни огня, ни шума не видно на берегу. Даже курить запретили, чтобы не демаскировать себя. Берег, казалось, вымер. А на самом деле сотни людей готовились к решительному броску. Для каждого подразделения комбат определил место в выжидательном районе, назвал время выхода к переправе. И когда оно подошло, Шурпенко тихо скомандовал:

— Кто первый на погрузку, подходите!

К плоту подошли минометчики.

— Здравствуй, земляк! — позвал Дмитрия младший лейтенант Огородников. — Вот и еще раз свиделись. Молодец, старшина, отличный пароход построил. Мой оркестр вместе с «трубами» почти весь разместится. Можно грузиться?

Проверив, как разместились на плоту минометчики, Шурпенко скомандовал:

— Взяться всем дружно за канат! Налегли!

Плот на глубине немного осел, но на плаву держался хорошо. За кормой забурлила черная вода.

Высадив минометчиков, Дмитрий Шурпенко повел плот в обратный рейс. Огородников, пожав на прощание руку, сказал ему:

— Жду тебя, Дмитрий, на этом берегу невредимым!

Обратный путь оказался труднее. Плот высветили вражеские прожекторы, ударили орудия; снаряды упали рядом. Однако в плот не попали. Правда, осколком ранило бойца. Переждав у берега очередной обстрел, Шурпенко скомандовал ездовым, чтобы скорее грузили повозки с боеприпасами. В туманном рассвете снова старшина поплыл к вражескому берегу, который теперь яростно огрызался пулеметным и орудийным огнем. Над плотом на бреющем полете пронесся «мессер», его бомбы и пули вспороли днепровскую воду. Не каждый решится второй раз испытывать в таком аду судьбу. А старшина и его бойцы, несмотря на смертельные трассы, крепко держали канат.

Несколько раз они уходили к вражескому берегу, пока не перевезли последнюю повозку с имуществом.

Жена Шурпенко, Варвара Петровна, рассказывала, что Дмитрий с фронта после форсирования Днепра прислал письмо, в котором сообщал о том, что командованием представлен к награде. А уже потом из газет узнала: за героизм и мужество, проявленные при форсировании Днепра, ее мужу Дмитрию Васильевичу Шурпенко присвоено звание Героя Советского Союза.