Аукцион - Яна Николаевна Москаленко

он впервые в жизни прикоснулся к корове и она замычала у него в голове. Данте сел напротив. Его ничуть не смущала озабоченность Адриана едой. Едой (настоящей, из продуктов, которые гнали из Окраин в Город) в Кварталах баловали Короля и некоторых из Свиты. Данте лично следил за диетами для избранных, но сам он с детства питался по-городскому, и местные диковинки его даже привлекали – Данте уплетал жареные шкварки за обе щеки. Шкварки готовили из сала – любого, лишь бы удалось раздобыть; особенно жирненькие бока были у королевских мышей. Адриан как ребенок из Свиты тоже ел толково и сытно, практически не по-местному, но такая роскошь, чистое мясо коровы, ему не светила. Один раз они с Владом обокрали дворцовую повариху, за что Бульдог и Клык публично их отметелили, и красные ляхи стыдно горели еще несколько часов.

Адриан запихивал в рот большие куски и боялся, что скоро лезть перестанет. Ему было плевать, что его ждет парочка несварений желудка. Привыкнет.

– Я проверил копию Договора, которую прислали из Города. Все стандартно. Проблем быть не должно.

– Я в курсе.

– Ты читал Договор?

– Данте, я знаю, ты не привык, чтобы хоть кто-то, кроме тебя, шарил в делах, но не держи меня за дебила, – пробубнил Адриан с набитым ртом.

Он только и успевал двигать челюстями и заливать еду «Кома-Тозой», добавляя сладости, корова в его голове извалялась в сахаре. Данте ждал, пока Адриан договорит, а он методично мусолил куски тушенки и нервы Данте. Он жевал долго, кисловатый мясной сок смешивался со слюной.

– Но к Договору поправочка у меня найдется. – Адриан шумно всосал остатки «Кома-Тозы» через трубочку, хорошо, что для него оставили целый блок.

Он точно знал: вот сейчас Данте и треснет, растеряет свое спокойствие из-за того, что Адриан с ним не переговорил, не посоветовался – выдумал какую-то «поправочку».

Сначала Адриан думал, от городской девчонки Данте толку не будет: хамовитая, самодовольная. Оказалось, с Лисой им легко ладить, они друг друга понимали.

«Еще для операций существует особый порядок», – сказала Лиса однажды, когда Адриан вез ее к посту. Данте пришлось срочно сняться – пытались грабануть лавку Паучихи. Лавку отбили, успели вынести только несколько рулонов ткани.

Адриан переспросил: «Особый порядок?»

«Ага. Пересадки проводят в порядке очереди по графику. Но гости со специальным допуском идут сразу после торгов. Я не знаю деталей, точно знаю, что у меня допуск будет».

«Наша важная городская штучка?» – фыркнул Адриан, и Лиса закатила глаза.

Тогда он и решил, что со специальным допуском шансов больше.

– Какая поправочка, Адриан? – Голос Данте выровнялся и чуть стих, как случалось всегда, когда он злился, когда собирался разозлиться.

Адриан не смотрел на Данте, с невозмутимым видом ковыряясь в пакетах. С тушенкой покончено, вязкие волокна застряли в зубах, и Адриан посвистывал, пытаясь достать их языком.

– О порядке проведения операции.

– Сначала обсудим.

– Нифига. Я так-то не обязан докладывать тебе о каждом своем решении. Никому не обязан. Так что потерпи, и узнаешь. Да я же просил положить пышки? Где блядские пышки?!

Мама Влада принесла Адриану целую кастрюлю пышек, как только во Дворце подуспокоилось. Они обнялись и долго простояли так, прижавшись. «Ты можешь носить пышки, как раньше? Раз в неделю или типа того».

Мама Влада потрепала Адриана по щеке: «Хоть каждый день. – Ее глаза были такие же прозрачные, как у Влада, но теплее, не отдающие морозом. – Да здравствует Король». Адриана передернуло, и он стушевался.

Поэтому сейчас он так настойчиво рыскал по машине, пышек нигде не было. Данте вздохнул и запихнул поглубже под сиденье пакет с пышками. Между ними было около полуметра. Данте не мог дотянуться до шеи нового Короля, зато вполне мог проучить его по старинке, со смаком, как делал все эти годы.

Северный пост отличался от других, Адриан никогда не бывал здесь, он прежде видел только западный, и то всего пару раз. На северном была такая же огромная стена, но без ворот. Вместо них – хромированная дверь. Дверь переливалась голограммами с видами Города. Машина на секунду затормозила, затем голограммы вспыхнули зеленым, и ворота отворились.

Адриан прилип к стеклу. Город обрушился на него всей мощью своей туши. Высаженные вдоль широкого проспекта деревья, аккуратные дома, и многие были так похожи на Дворец, правда стройнее и ровнее, и их было больше, и они сами были больше, некоторые – как три Дворца сразу. Мелькающие вытянутые стекляшки отражали солнце и слепили. Солнце – Адриан глядел на него до рези в глазах, белый диск на ясном небе, машины двигались ленивей и монотоннее байков. Он разволновался до икоты.

– Тебя этим не удивить, да? – спросил он.

Данте смотрел куда угодно, но не за окно, будто сам вид Города его отвращал. Данте если и говорил о Городе, то с этим самым отвращением, но чаще, конечно, предпочитал вообще о нем не вспоминать.

– Там не на что смотреть, – буркнул в ответ Данте, и Адриан заметил, как сдерживаемое раздражение, которое тот только-только усмирил, вдруг сменило направление и обратилось куда-то внутрь его сознания.

Данте бездумно перебирал страницы Договора, сминая бумагу, тер лицо, словом, совершал много лишних (всегда лишних в его случае) телодвижений. Он до краев наполнился напряжением, еще чуть-чуть – и оно попрет у него из ушей. Адриан нахмурился: эта нервная суетливость не просто выбивалась из привычного образа Данте, она полностью его перечеркивала. Возвращаясь в места прошлого, человек ненадолго выпадает из настоящего, застревая в каком-то междумирье, неизбежно обращаясь и сердцем, и мыслями к прошедшему.

Данте продолжал:

– Там будет человек пять. Представители Городского Совета скорее для интерьера. Сосредоточься на ребятах из Аукционного Дома, Совет давно ничего не решает. Все на душевной игле, поэтому, считай, Аукционный Дом подмял горожан под себя. – Данте хмыкнул, его корежило и корежило. – Наверняка будет эта девица… Как ее… Рада Рымская. Она ведет Аукцион и вообще все переговоры. Сука редкостная, хотя разумна. Ну и глава Банка Душ, я думаю. Здесь сказано: два представителя Аукционного Дома. Больше некому.

– А Н.Ч.? – Адриан распихал по пакетам полупустые контейнеры, и его снова притянуло к окну. Они проезжали длинную набережную, покрытую брусчаткой.

красиво. владу бы понравилось.

Влад любил гулять у воды. В детстве они сбегали на водохранилище, главную артерию квартальной жизни, из водохранилища поступала вообще вся вода, и, если однажды водохранилище пересохнет, Кварталы за несколько дней скукожатся и загнутся окончательно, потому что река, разрезающая Кварталы и Город, в их части совсем непригодна. Водохранилище расползалось