Аукцион - Яна Николаевна Москаленко

гадливейшей. Мотор еще утвердил татуху Короны для членов Свиты. Но тока он решал кому можна а кому не можна ее бить.

Так короч и зарадилась традиция.

Марфа Лопухина кстати решила поржать немнога над нововедением Мотора. Она его не отминила но приказала всем в Свите набить татухи костей и сделала эту татуху очень филасофской. Людей запутала хотела постебаться. А она возьми да и приживись. Так вот кости это про время. Да трупы сейчас сжигают потому что харанить дорога. Только Королей и Свиту закапывают. Меня может тоже закапают. Надеюсь на это. Но если труп закапать то кости долго в земле лежать будут. И татуха костей значит что время над вами власти не имеет. Еще до того как вся эта упопея с душами началась считали что душа в костях живет. Не все считали но кто-то. Вот вам и вместилище души. Гаварят Марфа поэтому себе ее и набила на лопатках шоб даже время после смерти ее к рукам не прибрало. Шо за женщина.

Так вобщем потихоньку и стали Кароли друг за дружкой вводить новые смысла для татух. Звезду как признак богатства и зажиточности ввел для торгашей и вот этих всех прочих Кароль Дмитрий Теребкин шо правил через два Кароля после Марфы с *097 по *099. Перстни утвердил Кароль Арсений Попов в *103 каторый обожал бои и хотел своих помечать шоб случайна не казнить.

Эта к тому все што каждый Кароль посвоему важен. Мотор Гончаров всего за год палажил начало традиции которая до сих пор Кварталы движет. Эта традиция позваляет читать людей. О как. История в Кварталах пишется каждый день. Помаленьку. Каждый Кароль приходит и старый Лука думает эх шо будет.

* 1 8 9 г.

Нарядный зал, обернувшийся, как шалью, большими окнами без штор, мог бы завязнуть в свете, если бы солнце хоть изредка сюда заглядывало. Вместо этого окна хмуро пялили стекла на подвесную люстру и кровать с балдахином. Отсюда только что закончили вывозить вещи Буча, и комната осталась пустой и растерянной. Новые Короли основательно переделывали свое жилище. Они надеялись выскоблить, выкинуть, закрасить и отодрать все напоминавшее о том, что их предшественник вообще существовал. Они подвешивали за ноги труп соперника у входа во Дворец – демонстративно, первый властный жест, – но в собственных комнатах не перенесли бы и забытого носка, тени чужой жизни. Как и все жители Кварталов, Короли верили, что вещи покойника подрежут и здоровье, и время, отведенное у власти. А так как Короли взаправду часто умирали, осторожность не казалась излишней.

Весь верхний этаж Дворца принадлежал Королю, принадлежал Адриану. Он стоял, разглаживая ботинком ворсистый ковер, осматривался и не решался вздохнуть полной грудью. Сделать глубокий вдох и выдох. Ощутить наконец-то: он смог. Мать гордилась бы. Адриан не помнил ее, вернее, не знал совсем, и все равно она бы точно гордилась. Мать Адриана, привыкшая хоронить младенцев, оторвала его от себя, отдала себя всю – на смерть, потому что не сомневалась, что Адриан сможет. Она верила. Влад тоже верил.

Адриан подошел к окну, всмотрелся в людей на ступеньках у входа и не заметил белоснежной макушки. Он до сих пор оглядывался на двери, ловил чужие силуэты на улицах и оборачивался в сторону стройки. Адриан понимал, что Влад не придет. Он есть – где-то в Кварталах, на ринге, но не за спиной Адриана. Адриан машинально потер пальцами ребра, где под джинсовкой темнели скрещенные кости. Он привык, что Влад рядом. Они срослись не только костями, еще кожей, внутренностями, и Адриан чувствовал себя выпотрошенным. Когда дохлый Буч завалился в пыль стройки и растекся по полу лужей крови, Адриан мельком подумал:

мда, чувак, понимаю.

Он давно уже ощущал себя подтекающей кучкой дерьма. Кучкой дерьма, которая поселилась на верхнем этаже Дворца. Адриан ухмыльнулся. Плевать. Ему больше не нужно было цепляться за друга. Ему больше вообще никто не нужен.

– Ты идешь? – Данте стоял у входа в комнату, спрятав руки за спину. Жест покорности и уважения в Свите.

Адриан удивился, но ему понравилось.

– Ты серьезно?

– Ты Король, малой.

Кажется, Данте на самом деле радовался их победе. Он выглядел довольным, и у Адриана сердце запрыгало, внутри приятно потеплело, и Влада вымыло из мыслей.

ты король. ты. ты. ты.

– Ага, погнали. – Адриан пихнул Данте в плечо, когда пронесся мимо и побежал к лестнице.

Данте по привычке едва не отвесил новому Королю затрещину вдогонку. Наверное, они еще долго будут от этого избавляться – от оплеух и подначиваний, крысиных какашек, которые Адриан подбрасывал Данте в кофе. Адриан думал, между ним и Данте все так и останется прежним, но, когда Буч громыхнул о землю стройки, он понял: не выйдет. Каждый шажок к короне неизбежно менял его, и Адриан смирился, что за плечами придется оставить не только Влада, трех с половиной родителей, но и себя прежнего. Адриан залез жопой на перила и покатился вниз. Да, такого Короля Кварталы еще не видели.

Усиленную охрану у Дворца держали всю инаугурацию и еще неделю после. Иногда местные почти не психовали, иногда уличные стычки и набеги на Дворец затягивались. Адриану вроде как повезло, потому что никто не торопился всадить ему пулю промеж глаз. Все в Кварталах просто не поняли, как такое могло произойти. Совсем сосунок. Неугомонный засранец. Публика затихла и выжидала. Возможно, никто и не верил всерьез, что из этого переворота что-то выйдет, но Адриан планировал прилипнуть к трону надолго.

Они сели в автомобиль. Адриан прошелся рукой по мягкой обивке, все здесь пахло ядреной свежестью. Он еще не ездил на машине, ему привычней и понятней было гонять на байках, но статус теперь не просто требовал – обязывал. Машина напоминала целый дом на колесах: можно сесть, можно лечь развалившись. Салон был вытянутый, с одной стороны составлены контейнеры с едой, блок «Кома-Тозы», бокалы (позже Адриан узнает, что хрусталь настоящий), сменная одежда, оружие. Адриан изо всех сил делал вид, что все это скучно, ведь Король не должен удивляться закономерным атрибутам власти, а личный комфорт, конечно, к ним относился. Но когда он тянулся руками к контейнерам, татуировка змеи, обвившаяся вокруг его запястья, подрагивала, благо что гремучка. Адриан обложился коробками с тушенкой. Мясо пахло непривычно – животным, оно было не крысиное, не пропитанное специями и маринадом, чтобы сбить легкую протухлость. Мясо распадалось во рту на кусочки и отдавало теплом, Адриану показалось,